В этом году исполняется 20 лет Чернобыльской трагедии. Корреспондент ИА REGNUM в Крыму взял интервью у участника ликвидационных работ на Чернобыльской атомной станции Владимира Жихарева.

ИА REGNUM: Прошло 20 лет со дня Чернобыльской трагедии. Не исказилась ли информация о происшедшем за истекшее время, или она изначально не соответствовала действительности?

Да, конечно, проходят года, всё дальше и дальше события на Чернобыльской АЭС, всё меньше остается людей, работавших там, всё больше разных кривотолков. Вот уже и до разговоров о якобы расстрелах без суда и следствия дошло... В то время известие об аварии прошло по Центральному телевидению через два дня после аварии, и то после того, как в Европе подняли крик, что с территории СССР прилетело страшное радиоактивное облако - такое, что в Швеции на АЭС сработала аварийная защита и остановила электростанцию.

ИА REGNUM: Кто принимал участие в тушении пожара, и в какой мере, на ваш взгляд, выделенные им льготы в настоящее время компенсируют утраченное здоровье?

Чернобыльская трагедия
Запад создаст спецсайт под провокации Киева вокруг Чернобыльской АЭС
17:08
Госдума уточнила «чернобыльские выплаты» для детей
12:59
Правительство РФ нашло решение для сохранения «чернобыльских выплат»
09:00
Правительство РФ сохранит «чернобыльские» выплаты в Тульской области
21:51

Пожар на станции сначала тушили профессионалы. А потом кинули туда солдат срочной службы, молодых ребят 18-20 лет, которые голыми руками, без какой-либо защиты (потом начали надевать свинцовые лопушки и резиновые фартуки) сгребали на крышах и на территории очень радиоактивный мусор.

Здоровье у них сейчас неописуемо плохое, а вот пенсии мизерные. Пенсии инвалидам-чернобыльцам исчисляются из заработка за работу на ЧАЭС. А какой заработок был тогда у солдата срочной службы могу сказать - меньше 4 рублей. Есть в законе о статусе и социальной защите лиц, пострадавших от аварии на ЧАЭС, статья, согласно которой пенсия инвалида на Украине не может быть меньше 6 минимальных пенсий по возрасту. Но эта статья не работает. Вот и мыкаются молодые, нет ещё срока на пенсию. Заниматься коммерцией или работать на серьёзной работе, чтоб хорошо зарабатывать, не позволяет здоровье, а до пенсии по возрасту надо ещё дожить.

В пяти километрах от въезда в зону со стороны Киева, возле села Оросное, находился палаточный городок 25-й бригады войск химзащиты - база "биороботов". В августе солдат срочной службы там, правда, уже не было, были призваны из запаса "партизаны" (офицеры запаса. - прим. ИА REGNUM). Это все отслужившие в армии, где изучали ядерное оружие, его поражающие факторы, и способы защиты от них. Так что "партизаны" в основном понимали, куда едут. Сменялись довольно быстро: 25-50 дней. Набрал предельно допустимую дозу в 25 рентген - и домой.

ИА REGNUM: Каков был объем и диапазон работ у ликвидаторов?

Бригада состояла из разных воинских частей, с разными "боевыми" задачами, но основная задача - дезактивация и другие неквалифицированные работы. Со станции заказывали людей, и каждый день на станцию отправлялись колонны из 5-15 ЗИЛов по 20 человек в каждом. Диапазон выполняемых работ - от уборки территории от мусора и мытья полов до кладки стен в разрушенных местах и чистки кровли. Вот, опишу для наглядности "интересную" работу - кладку стен. Возле разрушенного реактора было много разрушенных, проломленных стен. Эти дыры закладывались шлакоблоками. К месту работы, а это чаще всего где-то наверху, в более-менее чистое место доставлялись шлакоблоки, песок, цемент, инструменты. Всё это на горбу, по лестницам, на уровень 15-18-го этажа.

Замешивался раствор, и начинался процесс как в муравейнике. К разлому подбегал первый "биоробот" на линию, которую отметил специалист, и клал раствор. Следующий нёс шлакоблок, клал его в этот раствор. Опять бежал человек с раствором, потом опять - шлакоблок. И за час вырастала стена - кривая-косая, но уровень радиации все-таки сильно уменьшался, а из разлома "светили" сотни рентген.

ИА REGNUM: Если это было смертельно опасно, то как же велись работы на кровле?

Кровля? Вентиляционная труба - её сейчас по снимкам и телекадрам узнаёт весь мир - стояла на отметке 71-метровой высоты. Огромнейшее здание станции с крышами на разных уровнях после взрыва было усеяно мусором, обломкам бетона, металла. Весь мусор с крыши собирался, сгребался и сбрасывался вниз, где его опять же надо было собирать, а потом ещё и стены мыть. В лучшем случае мусор прямо на крышах корпусов грузился в контейнеры. Контейнеры менялись либо краном, либо вертолётом, опять же, чтоб его зацепить и отцепить новый, нужен был человек.

Но то, что почистили в мае-июне, в конце июня было снова засыпано сильным выбросом. Крупных кусков не было, но чистить надо было все снова. Да и в августе этот вулкан "поплёвывал" радиоактивной пылью. На разных участках крыши были разные уровни излучения, по его мощности и определялось время работы. Предельная норма суточного облучения была 1,5 рентгена. Свинцовые пластины на груди и спине и резиновые фартуки спереди и сзади считались тройной защитой, значит 1,5+3=4,5р. При фоне в месте работы в 90рчас минутное облучение 90рчас: 60 мин=1,5р, отсюда - время пребывания в зоне. Предельную суточную дозу 4,5 р делим на минутное облучение 1,5 р, получаем 3 минуты. Были места где "светило" и больше. За это время нужно успеть добежать до места работы, погрести лопатой мусор, желательно нагрузить носилки. Следующая пара прибегает, хватает эти носилки, доносит до края крыши или контейнера, высыпает и возвращает их на место. А там уже подбегают следующие "лопатчики". Крупные куски выносили руками, большие тащили втроём, вчетвером. А я с напарником выскочил, чтоб вынести обломок размером в два шлакоблока.

ИА REGNUM: Что запомнилось вам больше всего в той работе?

Больше всего запомнилась лестница, обыкновенная лестница, как в жилом доме. На лестнице ещё висели пустые пожарные рукава. За 5-6 лестничных маршей до верха начиналась очередь, на последних двух лежали свинцовые пластины и фартуки, там, помогая друг другу, одевались. (Кстати, эти фартуки есть в каждом рентген-кабинете. Они с широкими ремнями, с металлическими заклёпками, одевали их спереди и сзади - становился похожим на римского легионера).

На площадке перед выходом был руководитель, который управлял движением муравейника, инструктировал перед выходом и спрашивал у возвращающихся, что там и как там, соответственно давал указания следующим.

Еще "интересный" проход на кровлю был непосредственно возле разлома. Прямо в крыше была дыра, там стояла лестница, связанная из трёх металлических, две в длину и одна в бок, как подпорка. Выскакиваешь в это отверстие и в 5 метрах - разрушенный реактор, излучение там более 200 рентген. Точнее не знаю, наш армейский прибор ДП-5 измерял только до 200, и там просто зашкаливал. Вот: выскочили и рысью - подальше от разлома, там "светило" меньше. На кровлю ходили только вдвоём, даже если надо было освободить зацепившийся проводок.

После таких выходов в бане были заметны следы от свинцовых пластин на теле, то есть под свинцом кожа оставалась белой, остальная розовела, а на лице были не закрытые треугольники между шлемом, очками и респиратором, там уже кожа краснела как от сварки. А так на крыше воздух чистый, как после грозы свежий, солнышко светит - курорт, да и только. На этот участок кровли перед выходом одевались в помещении № 501, это под трубой, там стояли двигатели вентиляторов, слева от 3-го блока. Сами вентиляторы - в камерах со значком радиационной опасности. Но это до "того" помещение было чистое, а камеры заражённые. После аварии, наоборот, камеры 3-го блока стали чище всего, и в них сидели специалисты. Камеры 4-го блока были забиты мусором и очень сильно "светили".

ИА REGNUM: Какие встречи вам запомнились в тот период работы?

Был один интересный человек, с которым я сталкивался на станции, тоже "партизан-биоробот", Владимир Барканов. Его уже два года как нет. Он две недели прожил на станции в "бункере". Бункер - это бомбоубежище, там был размещён штаб, сидело руководство станции, и там вахтами по две недели жили люди, обслуживавшие оба блока.

ИА REGNUM: Доступ к месту аварии был заблокирован, и единственное, что было доступно взору непосвященных, это дорога, подходящая к АЭС, о которой только и слышно было разговоров.

Дорога? Да. От въезда в зону со стороны Киева (и Зелёного мыса) до станции - приблизительно 40 километров, и путь туда колонной ЗИЛов занимал 40 минут. А назад можно было доехать минимум за час, а в основном - больше. Но мне эта дорога запомнилась по-другому. На выезде со станции все без исключения машины мылись на ПУСО - пункт санитарной обработки. Обслуживали ПУСО "партизаны", это адский труд - в августе, в жару, по нескольку часов, полностью в резиновом костюме и противогазе, струёй воды под большим давлением мыть машины.

В воду добавлялось моющее средство, напоминающее "Лотос", под названием СФ2У. Об этой работе может рассказать "биоробот" Курмашов, он работал на одном из ПУСО. Далее, через 8 километров, снова ПУСО, там уже с контролем: "светит" машина больше нормы или нет. Потом ещё мойка с контролем. И на выезде из зоны - ПУСО с легендарным "японцем" на контроле. "Японец" - это стационарно установленный дозиметр, очень чувствительный, японского производства, он сигналил, если проезжающая мимо машина "светила" больше нормы.

Водители, ездившие на станцию, зная, что машина "светится", и мыть ее бесполезно, старались проехать подальше от прибора и побыстрее. Всё это контролировал человек из Гособороны: "зазвенел" прибор - машину на мойку, быстро проехал - заворачивай и ещё раз, медленно. И там её уже мыли до бесконечности, пока или фон не спадёт или терпение не лопнет. Люди из машины обычно после второго заворота на мойку уезжали на попутках. А водитель ещё пару раз заезжал на мойку или сам договаривался, чтоб пропустили, или бросал машину на площадке. А утром её забирал командир бригады, клятвенно заверив руководителя зоны, что машина дальше Оранного не пойдёт.

Учёт заражённости техники был более-менее налажен - и той, что выезжала из зоны, и той, что была невыездной. Та техника, что ездила по Киевской области и в Киев, конечно, к станции и близко не подъезжала. Невыездные машины "светились" хорошо, но как только в кабине фон подходил к 1 р/час, машина шла на мочильник. Мочильник - это, чаще всего, ровная площадка, заставленная машинами, ящиками, - бульдозером вырытая длинная канава. О мочильнике может рассказать водитель трубного завода Битков. Он и в бригаде был водителем, а на мочильник ездил за запчастями.

ИА REGNUM: Было ли что-нибудь, что вам особенно неприятно вспоминать?

4 августа 1986 года из Харцызска Донецкой области приехало 6 человек с трубного завода, 35 "партизан" и водители. И, если уж коснулось Харьковского трубного завода, хочется напомнить один факт, он не секретный, но о нём никто не вспоминает. Саркофаг был nepeкрыт трубами второго сварочного цеха с антикоррозионным покрытием. Трубы стыковались по три штуки в длину, потом по всей длине этой плети при помощи топоров, зубил, молотков и "какой-то матери", срубались полосы антикоррозионного покрытия. Туда приваривались огромные швеллера. Это всё доставлялось к саркофагу и краном устанавливалось наверху. Потом это заливалось сверху бетоном.

Об этом мне рассказал мой сосед по дому Дмитрий Орлов. Он был командирован в зону, наверно, из "Укрметалургремонта", где работал монтажником. Проработав бетонщиком сентябрь и октябрь, в конце октября уже умер. Это если не первый, то один из первых умерших ликвидаторов

Самое неприятное, что организации, где он работал, уже нет. C женой он был в разводе ещё до Чернобыля. Дочь его, сейчас yже взрослый человек. Вряд ли его помнят. Пройдет еще несколько лет, и человека который отдал жизнь за нас, за всех уже никто не вспомнит.