Почему ошиблась «фронтовая свинья». Операции «Багратион» — 80 лет

Кавалер Рыцарского креста, генерал от инфантерии Курт фон Типпельскирх в начале июня 1944 года не ожидал особых неприятностей ни для себя лично, ни для 4-й армии вермахта, которой он командовал. Армия занимала позиции на северном фланге группы «Центр», восточнее городов Орши и Могилёва, которые, как уверял нацию сам фюрер Адольф Гитлер, были превращены в неприступные крепости.

«Не было ещё никаких данных, которые позволили бы предугадать направление или направления, несомненно, готовившегося летнего наступления русских. Так как авиация и радиоразведка обычно безошибочно отмечали крупные переброски русских сил, можно было думать, что наступление с их стороны непосредственно пока не грозило», — писал Типпельскирх в своих воспоминаниях, которые растащили на цитаты позднейшие историки.

Но ровно восемьдесят лет назад, 23 июня 1944 года началось то, что генерал фон Типпельскирх описывает двумя словами — «крах» и «катастрофа», эти определения мелькают на соответствующих страницах мемуаров.

Через считаные недели 4-я армия (в своё время маршем прошедшая через Бельгию и Францию и громившая англичан у Дюнкерка) попала в котёл восточнее Минска — и перестала существовать. Командующему посчастливилось вырваться из окружения, и он мог считать, что легко отделался — всего лишь попал в авиакатастрофу.

Дубовые листья к Рыцарскому кресту, которые Типпельскирх получил в конце июля, вряд ли могли служить утешением за то, что генерал — вполне обоснованно — считал прологом к поражению рейха.

Модель с неверным расчётом

Уже почти год в Берлин и в «Волчье логово» в Восточной Пруссии шли неутешительные известия с Восточного фронта. За поражениями группы армий «Юг» на Курской дуге последовали неудачи в попытках удержать фронт на Украине. Группа «Север» отступала — как следствие Ленинградско-Новгородской операции и последующих прорывов Красной армии.

Командование вермахта было в замешательстве после очередного поражения на южном направлении — 9 мая 1944 года наши войска выбили остатки немецко-румынской группировки из Севастополя. Крым, который так и не стал «Готенландом», был окончательно потерян для Германии, а кригсмарине (военно-морской флот рейха) лишился пространства для манёвров в Чёрном море.

В этих условиях своё веское слово сказал военачальник, которого прозвали «пожарным фюрера» и «фронтовой свиньёй» (Frontschwein — что-то вроде видавшего виды бойца), — генерал-фельдмаршал Вальтер Модель, командующий группой армий «Северная Украина», созданной на основе разгромленной группы «Юг». Генерал, известный эффективной работой на тяжелых участках фронта (и особыми зверствами по отношению к мирному населению), был уверен: Красная армия продолжит наступление на южном направлении — на Румынию и Карпаты.

Сосредоточение наших войск на Смоленщине и в Гомельской области казалось отвлекающим манёвром.

Моделю удалось убедить Гитлера дать приказ перебросить на юг часть сил «Севера» и «Центра», включая технику, истребители и танки.

У группы «Центр», которой командовал бравший Краков и Верден генерал-фельдмаршал Эрнст Буш, оставалось около миллиона солдат, 900 танков, 1,25 тыс. самолетов и 10 тыс. орудий и минометов.

«Гитлеровская клика не допускала мысли, что советские войска смогут наступать по всему фронту. Поэтому свои основные силы враг держал не в Белоруссии, а на юге, — вспоминал маршал Александр Василевский. —Чтобы укрепить фашистов в этом мнении, мы демонстративно «оставляли на юге» большинство своих танковых армий. Всё светлое время суток в войсках центрального участка советско-германского фронта велись лихорадочные «оборонительные» работы (на южном участке оборонительные работы велись ночью).

Как Рокоссовский переспорил Сталина

На деле же у противостоящих «Центру» соединений Советской армии было куда больше преимуществ: численность армии была в 1,5 раза больше немецкой, в пять раз больше танков и самолетов, в три раза больше орудий. Даже если бы часть немецких войск не отправилась с белорусского фронта на Юг, это вряд ли бы повлияло на исход операции.

Добавим, что ещё до начала «краха и катастрофы» группа армий «Центр» лишилась 100 тыс. военных и около 500 танков, штурмовых орудий и САУ.

Вопрос стоял не в том, начинать ли наступление в Белоруссии, а в том, как его вести.

Первоначально после успеха весенней Одесской операции Ставка выбирала одно из четырёх главных направлений. Либо действительно продолжать наступать на Румынию и выходить к Карпатам, либо прорываться на запад Украины, либо продвигаться по побережью Балтики против группы «Север», либо наступать против группы армий «Центр».

Первые три варианта были отвергнуты, так как на этом этапе противник на этих фронтах был подготовлен лучше нас. К тому же удар по центральным немецким войскам гарантировал выход в Европу и заход на Румынию и Прибалтику с флангов.

Генерал, будущий маршал Константин Рокоссовский, командовавший 1-м Белорусским фронтом, доказывал Иосифу Сталину: надо нанести два главных удара по правому крылу «Центра». Один удар — на Бобруйск, другой — на Слуцк.

Считается, что Георгий Жуков, уже получивший маршальские погоны, и Генштаб были категорически против. Они говорили Верховному, что бить надо из одной точки — с плацдарма на Днепре у Рогачева. К такой точке зрения склонялся и сам Сталин.

Предложение Рокоссовского и вправду было необычным, вспоминал главный маршал авиации Александр Голованов.

«До сих пор при прорыве подготовленной обороны противника всегда наносился один главный удар, остальные удары были вспомогательными, дабы поначалу противник не смог определить, на каком направлении мы хотим решить успех операции», — пояснял военачальник. Но командующий 1-м Белорусским считал, что здесь и сейчас нужно «располовинить» наши силы.

«Если бы это предлагал не Рокоссовский, предложение при наличии таких оппонентов, образно говоря, было бы пропущено мимо ушей», — пишет Голованов. По его словам, Сталин дважды предлагал Рокоссовскому выйти в другую комнату и хорошенько обдумать предложения. После того как командующий фронтом в очередной раз пришёл с теми же доводами, «Верховному стало совершенно ясно, что только глубоко убежденный в правильности своего предложения человек может так упорно настаивать на его выполнении».

Доверяя Рокоссовскому, который ссылался на проведённую рекогносцировку болотистой местности, где были намечены два удара, Сталин дал добро. Сам Рокоссовский также отмечал, что Верховного удалось убедить.

Началась операция «Багратион», неспроста получившая имя героя первой Отечественной войны. Пётр Багратион («бог-рати-он», как прозвали его солдаты и Гавриил Державин) отличился не только на Бородинском поле, но и ранее, в сражениях с французами у Могилёва и Бобруйска.

В операции «Багратион» было решено задействовать войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала Ивана Баграмяна, 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов, которыми руководили генералы Константин Рокоссовский, Георгий Захаров и Иван Черняховский соответственно. Также участие принимали авиация Дальнего действия, Днепровская военная флотилия и около 140 тыс. партизан.

«Багратион» идёт в атаку

Как уже говорилось выше, командование применило военную хитрость. Развертывание войск велось на Востоке, вдали от фронта, и тщательно скрывалось под видом строительства долговременной обороны.

На белорусском направлении действовал режим радиомолчания, была разработана и приведена в действие система передачи сигналов, позволявших сбить с толку врага.

Когда командование «Центра» 19 июня зафиксировало скопление Военно-воздушных сил Советской армии, было уже поздно.

Накануне наступления советская авиация провела 2,7 тыс. вылетов на участках фронта. А 22 июня, ровно через три года после нападения Германии на Советский Союз, началась разведка боем.

К тому времени белорусские партизаны усилили «рельсовую войну» взрывчатки на железных дорогах и мостах, что оказало разрушительное влияние на коммуникацию между подразделениями германских войск. Партизаны также сорвали подвоз резервов из немецкого тыла и захватили важные рубежи на переправах и реках, что облегчило подвоз военной техники и орудий Красной армии.

23 июня в наступление пошла группировка Красной армии численностью в 1,7 млн человек, при поддержке 5 тысяч танков против полтысячи немецких «панцеров».

Была поставлена задача: освободить Витебск, Оршу и развивать наступление на Лепель, выйти на реку Березину, форсировать Днепр и разгромить немецкие войска у Могилёва, затем зайти в Минск и отбросить врага от белорусской столицы.

Полторы недели спустя на стол Сталина лёг доклад: задачи выполнены, Красная армия стоит в Полоцке.

Эти 12 дней стали кошмаром для Вермахта, чья оборона была полностью прорвана, а резервы истощены.

Только в результате трехдневной Минской операции немцы потеряли погибшими и пленными более 100 тыс. человек.

За что Гитлер заочно расстрелял своего «пожарного»

Тогда на пост командующего «Центром» и был назначен «пожарный Гитлера» Вальтер Модель. Опыт фельдмаршала по отражению советских атак на украинском фронте мог оказаться полезным для потерпевшей тяжелое поражение немецкой армии в Белоруссии.

Мог, но не оказался: второй этап наступления развил успех Красной армии, в результате которого 17 дивизий и три бригады группы армий «Центр» были полностью уничтожены. Сам Модель, к сожалению, успел выбраться из уготованной для солдат вермахта мясорубки и в апреле 1945 года попал в окружение союзных войск в Рурском котле после чего застрелился, узнав, что его за провалы заочно приговорил к расстрелу Гитлер.

К слову добавим, что именно на фоне поражений в Белоруссии группа заговорщиков решилась на покушение на фюрера, порученное полковнику Клаусу фон Штауффенбергу.

Второй этап наступления советских войск растянулся почти на два месяца — с 5 июля по 29 августа.

Тогда войска 1-го Прибалтийского фронта приступили к освобождению Латвии и Литвы. Город Вильнюс был освобожден 13 июля, Гродно — 16 июля, а 28 июля был отбит взявший на себя первый удар этой чудовищной войны Брест.

К 1 августа удалось выбить противника из Каунаса, а также подойти к Варшаве. К концу июля германской армии удалось накопить резервы и пойти в сопротивление, из-за чего Красной армии пришлось отступить от балтийского побережья.

Однако общий успех операции позволил в будущем нанести мощные удары по гитлеровским скоплениям в Польше, Восточной Пруссии и Прибалтике. К тому же наступление РККА в Белоруссии позволило отвлечь внимание Берлина от Западного фронта, чем воспользовались армии союзников, высадившиеся за две недели до начала операции «Багратион» в Нормандии.

Союзники заторопились

Несмотря на успех наступления и его значение для будущей Победы, в ожесточенных боях за освобождение Белоруссии погибли или пропали без вести 178 тысяч человек. Всего погибших, раненых и убывших с фронта по болезни было более 750 тысяч человек, что составило половину от общей численности войск к моменту начала наступления.

Но цели освободительной операции были достигнуты полностью, можно сказать, что от тех 68 дней, которые длилась операция, зависела дальнейшая судьба Красной армии и всей страны.

К 29 августа 1944 года Красная армия разбила группу армий «Центр», уничтожив полностью более 30 её дивизий, окончательно разрушила линию фронта Германии и «прорубила окно в Европу» советским войскам. Враг потерял полмиллиона солдат убитыми, еще 300 тыс. оказались блокированными в Курляндском котле, где сражения продолжались до самого конца войны. Белорусская кампания позволила в полной мере внедрить тактику советской глубокой операции, маскировку и укрепить взаимодействие между армией и партизанскими отрядами, работавшими в тылу врага, а также вдохновить поляков на Варшавское восстание против немецких оккупантов.

К осени войска РККА продвинулась вглубь фронта на 600 км, что стало беспрецедентным случаем в военной истории.

1,5 тысячи участников боев за Белоруссию были награждены званием «Герой Советского Союза», еще сотни тысяч — медалями и орденами СССР. Успехи партизан, без которых не случилось бы этой огромной стратегической победы, также были отмечены командованием. Героями Советского Союза стали 87 членов партизанских отрядов. Было подсчитано, что партизаны уничтожили и взяли в плен свыше 30 тыс. гитлеровцев.

Эта победа закрепила славу нашего солдата до конца войны, западные союзники подумывали, что Красная армия дойдет до Берлина быстрее, чем закончится Нормандская операция американцев и англичан. Однако Сталин получил поздравления от Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля, которые в то же время боялись, что советские войска пройдут всю Восточную и Центральную Европу до Рейхстага. Но если бы не успех Белорусской операции, неизвестно, удалось бы тогда союзникам успешно завершить свое наступление на Западном фронте и зайти в Берлин вместе с Красной армией.