Москва, 29 сентября, 2015, 22:53 — ИА Регнум. Сколько стоит теорема Пифагора и можно ли коммерциализовать науку, почему так важно омоложение Академии наук, ученый — «над» или «под» властью, кто должен управлять наукой — ученый или чиновник, что такое солидарность ученых, каковы приоритетные задачи российской науки, почему наука должна быть массовой, проблемы финансирования научных исследований и положение институтов за пределами Москвы — эти и другие вопросы стали предметом обсуждения и споров на Круглом столе ИА REGNUM«Какая наука нужна России? — Два года реформирования РАН».

Роберт Искандерович Нигматулин. Фото: ИА REGNUM

«Прошло два года с момента подписания закона № 253 о реформировании Российской Академии наук и мы можем понять, что получилось, — отметил заместитель президента РАН Владимир Иванов, — нам надо понять, оправдались ли ожидания и куда двигаться дальше, тем более, что за это время ситуация изменилась не только в науке, но и во всем мире».

По мнению ученого, важно определиться, какая наука нужна России в связи с новыми вызовами и задачами. Оценивая результат реформирования РАН, он отметил, что Академия из «научной организации мирового уровня фактически превратилась в научное сообщество», которое не обладает ни полномочиями, ни достаточной самостоятельностью в выборе направления своей деятельности.

«Средний возраст ученых должен быть около 40 лет, — уверен член Президиума РАН, директор Института океанологии им. П.П. Ширшова, академик Роберт Нигматулин, — А наука должна быть умной, передовой, обеспеченной приборами, хорошей материальной базой, что сейчас ужасно».

По словам академика, Институт океанологии вынужден сдавать в аренду суда, чтобы иметь возможность содержать научный флот и организовывать экспедиции. Обращение к главе РФ, несмотря на данные правительству поручения, не привело к заметным результатам. «Эта команда не выполнена, хотя с тех пор прошло два с половиной года», — подчеркнул Роберт Нигматулин. Он убежден, что науке сегодня требуется реальное финансирование, как это происходит в развитых странах.

«Насколько у нас профессор обнищал! Я знаю, какие зарплаты у нас получают чиновники, а зарплата профессора МГУ — 10% от зарплаты депутата парламента. Даже в Африке таких стран нет, это антирекорд в мире!»

По поводу РАН академик Нигматулин отметил, что эта организация «должна быть консервативной ко всяким реорганизациям». Вместе с тем перемены нужны, главная из них — омоложение академических кадров.

«В настоящее время Российская академия наук, где средний возраст 75 лет, не способна выполнять те функции, которые на нее возлагаются, — подчеркнул он. — Подготовку молодежи надо поставить главной задачей Российской Академии наук».

Проблему управления наукой поставил на заседании Круглого стола заместитель председателя Совета по науке при Министерстве образования и науки РФ, член-корреспондент РАН Аскольд Иванчик. По его словам, главный вопрос реформы, который решался, кто будет управлять наукой — ученые или чиновники. Поскольку фундаментальная наука развивается в основном за государственные средства, чиновнику нужно решить, на какие исследования их выделять, а на какие нет. Безусловно, это дает чиновникам существенные полномочия.

«Это общемировая ситуация, везде чиновники стараются расширить зону своего влияния, — отметил Аскольд Иванчик, — Ученым в других странах удается эти попытки отразить. В Германии, например, научное сообщество практически автономно. Во Франции чиновники играют гораздо большую роль в управлении наукой. Но ни в одной из стран нет ситуации, когда чиновники решают все, а Россия теперь — такая страна».

Особое возмущение научного сообщества вызывала последняя новация Министерства образования — взять под контроль независимые Фонды поддержки научных исследований РФФИ (Российский фонд фундаментальных исследований) и РГНФ (Российский гуманитарный научный фонд).

«Мы планируем встретиться с руководителями фондов, — сказал Аскольд Иванчик, — рассмотреть вопрос об их деятельности, но члены Совета и я в том числе резко против. Мы считаем, что научный фонд, финансирующий исследования, должен быть независим от политики министерства, от государственной политики. Единственным критерием выделения финансирования должно быть качество работы. Это экспертная функция, которую могут взять на себя только представители научного сообщества».

«Засилье бюрократов» в науке беспокоит и научного руководителя Института экономики РАН, члена-корреспондента РАН Руслана Гринберга.

«Количество отчетов, количество критериев, на которые надо ориентироваться, количество форм, которые надо заполнять запредельно», — отметил он, — но самое главное — нет выхода из этого. По поводу коммерциализации науки, на которой настаивают чиновники, ученый заметил:

«А сколько стоила теорема Пифагора? Она нисколько не стоила, никому это не нужно было, ничто не изменилось. Уравнения Максвелла окупили все затраты на фундаментальную науку всех стран мира на ближайшие 200 лет. Я имею в виду электричество. Но сами уравнения ничего не стоили. Понимание этого феномена фундаментальной науки никак не может проникнуть в души людей, принимающих решения».

По мнению ученого, у нас сложилась плутократия — царство богатых, которые не заинтересованы в существовании независимой науки. «Весь мир этим доволен — никому не нужна российская наука несмотря на всякие охи-ахи, какие вы были хорошие в 50−60-е годы». Установку нынешних управленцев, что за все надо платить — от роддома до могилы — Руслан Гринберг назвал старомодной и архаичной. «Если мы не проявим солидарность, то уничтожение РАН станет фактом».

О солидарности ученых и деятельности профсоюза РАН рассказал его председатель, заведующий лабораторией Института общей физики РАН им. А.М. Прохорова Виктор Калинушкин. «Профсоюз действует достаточно активно, борется, есть поддержка», — сказал он и добавил, что для решения тех задач, которые ставит президент России по импортозамещению, обороноспособности, нужна массовая наука.

«Не решают такого рода проблемы небольшие группы ученых, как бы хорошо они ни были оснащены. Сейчас, к сожалению, есть тенденция противоположная», — отметил он, подчеркнув, что задачу повышения зарплат ученым чиновники хотят решить простейшим способом: не увеличивая финансирование, а сокращая число ученых.

«Тогда профессор, может быть, будет получать, как депутат, — сказал Виктор Калинушкин, — только их мало будет. Нужна массовая наука, нужно проблемы обеспечения достойной зарплаты решать не путем массового сокращения ученых под слова, что только 20% ученых дают 90% продукции, а 80% — это болото, компот, кисель. Этого делать нельзя! После двух лет реформирования РАН, благодаря тому, что объявлен мораторий на два года, что во главе ФАНО встали разумные люди, не осуществляющие резких движений, произошло не так много плохого».

Однако в целом результаты реформы и состояние дел в науке ученый оценил так: «Лучше не стало никому!»

Градус дискуссии поднял вице-президент Нанотехнологического общества России, математик из знаменитого на весь мир Института прикладной математики им. М.В. Келдыша Георгий Малинецкий. Соединение трех академий: медицинской, сельскохозяйственной и собственно РАН — в единую структуру он назвал химерой, страшным гибридом

«…змеи, льва и козла. Ну змея, видимо, — Медицинская академия, козел — рогатый скот, это Сельскохозяйственная академия, а обиталище научных львов — Российская академия наук. Глупость и абсурд! Это принципиально разные вещи. То, что делает РАН, может понадобиться через 50—100 лет, это наука с далеким прицелом, а то, что делает Академия медицинских наук, надо сегодня!»

Он возмущен отделением институтов РАН от самой академии, как если голову отделить от тела. Слияние институтов также абсурдно, например, соединение в единую структуру Института прикладной математики и Института математического моделирования.

«Это же бред! Зачем же нам уменьшать разнообразие? Как говорят специалисты по теории управления, одна из принципиальных вещей — управление разнообразием. В разнообразии — сила Академии наук, в том, что у нее есть региональные институты, разные институты, разные подходы. Даже в МГУ пять экономических факультетов. И это нормально».

По мнению ученого, ФАНО решило экспериментально проверить лозунг Ленина о том, что каждая кухарка может управлять государством.

«А может ли помпохоз управлять наукой — помощник по хозяйственной части? Это очень важные люди — это стулья, столы, чтобы всё было подметено. Я их глубоко уважаю, но в страшном сне не могло присниться, что тысячей институтов трех академий будут управлять помпохозы!»

То, что от фундаментальной науки ожидают каких-то немедленных, быстрых результатов, по мнению ученого, тоже абсурд. Он привел в пример слова Мстислава Келдыша, главы Академии наук во времена СССР, который любил цитировать Фрэнсиса Бэкона: «Человек, который ковыляет, но движется в правильном направлении, всегда обгонит того, кто бежит, но не в ту сторону». Основные направления и задачи науки сегодня, считает Георгий Малинецкий — это обеспечение оборонного комплекса России, а также упор на биологию, поскольку XXI век — век биологии.

«Каждый доллар, вложенный в США в программу «Геном человека», дал 140 долларов прибыли. Ни одна разработка такого не знает!», — подчеркнул он.

Перед страной стоит задача развития медицины, так как Россия — на 124-м месте в мире по уровню здравоохранения. И еще: если XX век был веком отдельных вещей, скажем, ядерной бомбы, то наш век — век систем. Именно поэтому мы должны проектировать будущее. Это регулярно делает Япония: каждые пять лет ведущие ученые и ряд предпринимателей осуществляют индикативное планирование.

«Они взяли наш опыт, — восклицает ученый, вспоминая Госплан СССР, — давайте теперь возьмем японский!»

«Золотую середину» во взаимоотношениях науки и чиновников пытался на Круглом столе найти представитель республики Бурятия в Совете Федерации, член-корреспондент РАН Арнольд Тулохонов. Он призвал коллег не ограничиваться «плачем Ярославны», а разработать документ, который можно было бы представить на обсуждение сенаторов. Он отметил, что отсутствие единства управления наукой, его распыление между Минобразования, ФАНО, научными Фондами, университетами и т.д., не дает возможность даже спросить с кого-то о результатах реформы.

«Мы встали перед фактом, что в России нет ответственных за науку», — отметил Арнольд Тулохонов.

Рассуждая на тему, какая наука нужна России, он вспомнил Хрущева, которого никто никогда не считал образованным человеком. Но тем не менее Хрущев в 1957 году создал Сибирское отделение Академии наук, понимая, что развивать Сибирь без науки невозможно. Был построен «лучший в мире до сих пор Новосибирский академгородок».

«Сегодня глава государства обозначает приоритеты России на XXI век — развитие экономики Сибири, Дальнего Востока, — заметил сенатор. — Что делает г-н Ливанов? На мой вопрос, какими делами Вы подкрепляете слова президента, он ответить не может. У него в глазах голубая мечта — закрыть под видом неэффективных вузы и Академию наук в Туве, Бурятии, Благовещенске, Чите и т.д.»

К самокритике призвал собравшихся заместитель директора Института системного анализа РАН Александр Швецов.

«Принятие ФЗ № 253 — это такой акт, который запустил процесс уничтожения, схлопывания академической науки в России. У этого процесса есть и другая сторона. Мы адресуем обычно упреки вовне: врагов у нас за крепостной стеной полно, это так. Но надо быть самокритичными — велика доля вины в произошедшем самой Академии наук. 20 лет реформирования прошли при полной инфантильности руководства Академии. Консолидированной позиции не было, сдались на милость победителю. Два года назад не произошло ничего неожиданного. Цели реформы были заявлены еще при ельцинском правительстве. Борис Салтыков, который в начале 90-х реализовывал государственную политику в области науки, признался в 2000-е годы, что еще тогда, в 90-е они сделали осознанный выбор в пользу американской модели организации науки. Цель была и выбор был сделан тогда. А Академия наук никак не отреагировала, она почивала на лаврах».

К сожалению, в ходе обсуждения стало очевидно, что, как отметил академик Нигматулин, не видно сил в РАН, которые способны изменить тенденцию. А Георгий Малинецкий вообще заявил, что Академия «прогнила» и продолжает придерживаться позиции «отсидеться надо», проводимой предыдущим руководством РАН. «Может быть, кончился жизненный цикл РАН?», — спросил коллег Александр Швецов. В любом случае всем очевидно, что ситуация тяжелая.

«Мы стоим на развилке, — подытожил обсуждение заместитель президента РАН Владимир Иванов, — мы пришли к конкретной точке бифуркации, как говорят математики, и должны понять, куда идти. Либо мы идем обычным путем, где нам будут диктовать условия «Высшая школа экономики», Академия народного хозяйства — они, кстати, приняли большое участие в подготовке идеологии под Закон № 253 — либо будет принята другая политика, призванная обеспечить суверенитет государства во всей его полноте. Отсюда и надо определяться, какая нужна наука. В первом случае наука нужна только в вузах и больше нигде, чтобы готовить квалифицированного потребителя. Во втором случае наука — ведущая производительная сила, как это сделано во всех развитых державах».