Москва, 5 апреля, 2014, 14:20 — ИА Регнум. Корреспондент ИА REGNUM беседует с ветераном Великой Отечественной войны Вильгельмом Владимировичем Бернатом. За его спиной - участие в ликвидации немецко-фашистской группировки в Курляндском "котле", служба в Литве и долгие годы послевоенного труда.

ИА REGNUM: Вы являетесь коренным латгальцем, ведь так?

Я родился в Даугавпилсе в 1926 году - в русской многодетной семье, вторым по старшинству среди отпрысков. Мать - домохозяйка, вынужденная большую часть времени проводить за присмотром за пятью детьми, отец умер, когда мне было десять лет. На небольшое пособие, выдававшееся нам государством, мать открыла магазинчик. Поступая в школу, я еще ни слова не знал на латышском, освоил его позже. Когда подрос, начал перебиваться разного рода временным трудом, нанимался пастухом в деревне на полставки - как тогда выражались, "полработником". За работой пел песни - делать это я умел и любил. Страсть к пению сопровождает меня всю жизнь.

ИА REGNUM: Как вошла в вашу жизнь война?

В армию меня призвали в 44-м - но до этого пришлось три года прожить под немецкой оккупацией. Перед тем, как гитлеровцы взяли Даугавпилс 26 июня 1941 года, они подвергли город мощной бомбардировке. Бомбили, в основном, район, прилегающий к Локомотиворемонтному заводу. Одна моя знакомая девушка потеряла руку - сейчас она старушкой живет в Риге. В результате бомбежки сгорел и наш магазинчик со всем имуществом и потом маме пришлось устроиться подсобщицей на железную дорогу. Заняв город, оккупанты первым делом переименовали улицы на свой лад и запретили местным евреям появляться на людях без желтых звезд Давида на одежде. Потом им велели собраться на рыночной площади, откуда их согнали в местное гетто. Там все они и сгинули... Позже немцы ввели карточную систему на продукты - время было голодное и тревожное. Моего брата Евгения мобилизовали в вермахт, и он вынужден был отправиться на войну. Через полгода, когда его подразделение отступало через наши края, брат сбежал, скрылся и вернулся к нам. Сражаться на стороне нацистов он не хотел.

ИА REGNUM: А как вы оказались в рядах Советской Армии?

Когда фронт снова начал приближаться к нашим краям, мы заранее уехали в деревню к знакомым - в Бебренскую волость, за Илуксте - чтобы не очутиться в самом пекле. Раньше мы нанимались к этим крестьянам на летние работы и в опасный час они нас приютили. А после того, как Советская Армия нас освободила, мне как раз исполнилось восемнадцать лет - в силу чего, 1 октября 1944 года меня призвали на службу. Оказался вторично призван и Евгений, теперь уже в советские войска. К сожалению, в декабре 44-го брат погиб при освобождении Тукумского района. Что касается меня, то я оказался в рядах 22-й общевойсковой армии 2-го Прибалтийского фронта. Все боевые действия, в которых мне привелось участвовать, происходили на территории Латвии, главным образом, в Курляндии. Как известно, там наши войска загнали гитлеровцев в большой "котел", в котором оказалось около 400 тысяч солдат врага.

ИА REGNUM: Чем запомнилась для вас война?

Уже 7 октября я получил первое свое ранение - осколком разрывной пули, выпущенной, возможно, немецким снайпером. Когда меня стукнуло чем-то по лбу, я потерял сознание. Потом очнулся, гляжу - моя пилотка лежит рядом и с одной стороны ее маленькая дырочка, а другая сторона размочалена в лохмотья. Жаль, я ее не догадался тогда сохранить... На лбу осталась большая безобразная отметина, которую позже пришлось устранять хирургическим путем. Подползает санитар: "Что, сильно болит?" "Да не очень...". В медсанбате продержали две недели. А позже, в декабре, когда бушевали ожесточенные бои с загнанным в "котел" врагом, заработал я и второе свое ранение, на этот раз в правое бедро. Пулевое. Теперь уж меня эвакуировали в тыловой госпиталь, и там я пролежал два месяца. По возвращении на фронт я теперь уже попал в 10-ю армию и именно в ее рядах встретил день окончания войны. Об этом мы узнали из листовок, которые сбрасывали с самолетов. Правда, для нас, по факту, боевые действия именно в тот день еще не закончились, нет. Дело в том, что блокированные в Курляндском котле нацисты сдаваться не торопились - они открывали огонь и после того, как вражеское командование в Берлине официально капитулировало. В результате, некоторые наши бойцы погибли уже после Дня Победы. Полностью мы осознали, что война закончилось, когда гитлеровцы стали выходить с белыми флагами и сдаваться в плен. Многочисленные группы попытались скрыться, некоторые даже хотели прорваться в Восточную Пруссию. Так или иначе, боевые действия постепенно сошли на нет. К слову, на войне мне иногда приходилось стрелять в собственных, в буквальном смысле слова, земляков, ранее призванных под знамя со свастикой. В этом я убедился, когда, после их капитуляции, приходилось конвоировать большие массы пленных. Помню, идет один человек в немецкой форме, а его лицо кажется мне знакомым. Пригляделся - да это же бывший друг моего брата! Разговаривать с пленными нам запрещалось, и расспросить мне его не удалось. Какова оказалась его дальнейшая судьба, не знаю...

ИА REGNUM: После войны ваша служба завершилась?

Демобилизовали меня лишь в 1950 году. Наше подразделение передислоцировали в Литву, в городок Юрбаркас на берегу Немана. Разместились в здании бывшего пивзавода. Благодаря моему знанию латышского и литовского языков, командир роты взял меня к себе ординарцем - бездельничать не приходилось, нужно было постоянно возить разные документы. Тот край был довольно тихим, о "лесных братьях", свирепствовавших после войны во многих краях Прибалтики, в Юрбаркасе даже не слышали. Мы много и напряженно тренировались, отрабатывая разные элементы боевой подготовки. Мои певческие умения были постоянно востребованы - до сих слышу, как отдается в ушах команда: "Бернат, запевай!" А солдаты, уставшие от тактических учений, петь не хотели. Тогда, в наказание, от старшины звучала команда: "Ложись, вперед, ползком". Потом нас поднимали на ноги и заставляли идти. Тут-то и звучало: "Запевай!" (смеется).

ИА REGNUM: Как сложилась ваша судьба после войны?

В Даугавпилс я вернулся сразу же, как окончил службу. Мать, которой дали однокомнатную квартиру, по-прежнему трудилась на железной дороге, а я, помимо работы, поступил в вечернюю школу. Знакомый офицер, живший по соседству, капитан Коваленко, устроил меня на военный окружной склад автозапчастей, принадлежавший Прибалтийскому военному округу. Работы я, в отличие от алкоголя, никогда не сторонился, оказался на хорошем счету - и в 52-м меня пригласили стать завхозяйством при обкоме комсомола. На этом месте я трудился год, вплоть до смерти Сталина. Его преемники провели территориальную реформу и упразднили Даугавпилсскую область, как административную единицу. Меня было позвали занять должность председателя городского спорткомитета, потом домуправа - я отказался. Предпочел уже знакомую мне отрасль и устроился заведующим складом при военторге, существовавшем в Даугавпилсской Крепости, где размещалось тогда местное военно-авиационное училище. Параллельно, поступил на заочное обучение в Московский торговый институт, через пять лет получил диплом о высшем образовании. Женился, у нас появились две дочери. Трудился товароведом при разных учреждениях, директором торговой базы, замначальником городского Управления торговли - на этом месте свыше двадцати лет. В 86-м официально ушел на пенсию, хотя еще лет десять продолжал трудиться - главным образом, в магазинчике своей дочери. По прежнему увлекался музыкой: на досуге пел в вокально-инструментальном ансамбле и до сих пор обожаю это занятие. Кстати, певческие таланты передались дочери Ирене, которая, в отличие от меня, занимается этим делом профессионально.

ИА REGNUM: Вы ведь гражданин Латвии?

Гражданство Латвийской Республики я получил автоматически, поскольку и сам здесь родился и мои корни отсюда. Однако, поскольку я не являюсь гражданином России, никаких доплат от нее на старости лет я за свое ветеранство не получаю. Кстати, сразу после войны ветеранам полагалась ежемесячная приплата в размере десяти рублей. По тем временам это были достаточно солидные деньги. Данную практику отменили после смерти Сталина. Потом, когда я уже стал пенсионером, но еще продолжались советские времена, то получал, как участник войны, десятипроцентную надбавку. После того, как СССР рухнул, эти доплаты, естественно, прекратились. Не подумайте, что я жалуюсь: пенсия - неполных триста евро - позволяет, хоть и с трудом, сводить концы с концами. Однако, по-человечески очень обидно и неприятно, что Латвия никак не поддерживает своих граждан, воевавших против нацизма. Я дважды писал на эту тему нашим президентам - сначала Валдису Затлерсу, потом Андрису Берзиньшу. Тщетно! Но нам, ветеранам, являющимся латвийскими гражданами, не помогает и Россия, преемница Советского Союза...