«Очнулся — не дышит». Историк потерял сына, защищая родную Курскую область

Две недели, ровно четырнадцать дней, слились для добровольца, бойца спецназа «Ахмат» Юрия Кулешова и его сына в одни бесконечные сутки — в непрекращающийся бой в родной Курской области. Сейчас Юрий находится в московском госпитале, перенёс тяжелые операции. Свою историю он рассказывает ИА Регнум спокойным голосом, потому что, как говорит сам, выплакал все слёзы. А тело сына осталось на поле боя.

В мирной жизни Юрий — историк, медиевист, специалист по оружию, штатный оружиевед и заведующий сектором военной помощи музея-заповедника «Куликово поле». Специализация Кулешова — военное дело Золотой Орды в рамках Восточной Европы. Он участвует в экспедициях и организует научные встречи.

Один из крупных проектов Юрия — состоявшаяся в 2022 году международная научная конференция «Воинская культура в археологическом контексте». Несмотря на санкции и попытки «отмены России», на конференцию приехали учёные из Испании, Венгрии и других стран Европы.

Главные же единомышленники и партнёры Юрия — историки и оружиеведы из Турции, изучающие сражения XI века, завоевание Константинополя, битвы между тюрками-сельджуками и Византийской империей.

Но всё это — из мирной жизни. Весной 2024 года старший сын Юрия, тоже Юрий, сказал отцу, что собирается уйти добровольцем на СВО. Мотивация 22-летнего юноши очевидна.

«Я так его воспитал», — говорит отец ИА Регнум.

При этом в зоне боевых действий уже находились многие друзья Юрия.

Ушли отец и сын вместе, но тайно: признались только дедушке и младшему сыну Юрия Кулешова.

«Его мы не взяли, потому что опасались: всякое может произойти, кто-то должен остаться дома и продолжить род. Юру одного отпускать не захотел: я — военнослужащий в запасе, он в армии еще не служил», — объясняет собеседник агентства.

Жене, матери и другим родственникам мужчина сказал, что вместе с сыном уезжает в экспедицию в Красноярский край. На самом деле отправились в Чечню: сначала в Грозный, где присоединились к подразделению «Ахмат», затем — в тренировочный лагерь в Гудермесе. Поначалу сын хотел записаться добровольцем через Минобороны, но Юрий отговорил.

«Контракт — на год, потом продлевают, снова продлевают… Я решил, что для первого раза четырёх месяцев ему будет достаточно. Оказалось, более чем…» — говорит мужчина.

Подготовка — всего месяц, но очень интенсивная. Сын Юрия был спортсменом, тяжелоатлетом, физически хорошо подготовлен. Всё, чему учили, схватывал на лету.

После Чечни — «вагнеровские» полигоны в Донбассе, затем отец и сын оказались в Харьковской области, под Волчанском — у границы с Белгородской областью. На линии боевого соприкосновения побывать не удалось, но как только началось наступление ВСУ в Курской области, группу Кулешовых перебросили на это направление.

«На другой стороне дороги — мой дом»

Курская область для Юрия Кулешова — практически родная, там прошли детство и юность, хотя родился он в Москве. С ранних лет и до службы в армии он жил с дедушкой, бабушкой и многочисленными родственниками в Большесолдатском районе. Там же оказался и в начале августа — в опустевших и охваченных боями родных краях.

В ночь с восьмого на девятое августа отец и сын в составе подразделения были в восьми километрах от Суджи, в селе Черкасское Поречное. Одноимённая городу река, Суджа, отделяет это село от соседнего, Русского Поречного. Реку мужчинам предстояло перейти — на другой берег, контролируемый ВСУ.

Несколько групп «Ахмата» перешли Суджу. Задачей было выявить и уничтожить технику противника. Группы были небольшие, объясняет Юрий, меньше взвода.

«Первые сутки мы выявляли позиции и маршруты передвижения техники, затем начали работать. Нашей добычей стали два бронеавтомобиля Hummer, два бронеавтомобиля «Казак» и пикап «Ниссан», перевозивший живую силу. Иностранной техники, кроме этой, лично я видел немного — еще был небольшой бронетранспортер французского или английского производства», — рассказывает он.

Сёла, в которых работала группа Юрия, после эвакуации опустели, местных жителей оставалось совсем немного. Пообщаться мужчине удалось всего с несколькими пожилыми людьми, которые от эвакуации отказались — не захотели оставлять землю, в которой похоронены предки.

Видел Юрий и бойцов ВСУ. Пришёл к выводу, что многие В России ошибаются, считая, что они небоеспособны, слабо мотивированы и отказываются воевать.

«Это неправда, они мотивированы очень хорошо. Контингент там в основном — до тридцати с небольшим лет. Они дерутся до последнего, пока не закончится БК — в других случаях не сдаются», — говорит собеседник агентства.

Сражался Юрий буквально через трассу от своего села.

«Там трасса Курск-Суджа: с левой стороны — моя малая родина. Мы дрались с правой стороны, расстояние — 10-15 километров. Большесолдасткий район, насколько я знаю, сейчас полностью освобождён, а тогда частично был занят на севере, заходили ДРГ противника», — рассказывает мужчина.

Один непрекращающийся бой

Там подразделение, где были Юрий с сыном, провело три ночи и четыре дня. Впрочем, говорит мужчина, о точных датах ему говорить сложно: «У меня с 10 числа, когда мы туда зашли, и до 24-го, когда меня эвакуировали, всё слилось в один день, один непрекращающийся бой».

«Когда мы отработали технику, ВСУ начали прочёсывать деревню, пытаясь выяснить, где мы сидим. Сами они базировались в школе и сельском клубе. На четвертый день им всё-таки удалось засечь наше месторасположение. Наша группа потеряла там шесть бойцов, пятерых тяжелораненых мы вынесли на себе», — вспоминает собеседник ИА Регнум.

Группа разделилась. Одна часть при отходе погибла, во второй ранили командира — Юрию пришлось взять командование на себя, группа вышла. Выходили, вспоминает он, из последнего горящего сарая, остававшегося в округе — все остальное ВСУ уничтожили минами и дронами.

Когда группа Юрия подошла к мосту через Суджу, оказалось, что охранявшие мост части оставили позиции, а мост удерживали всего трое военнослужащих, тоже из «Ахмата», вспоминает мужчина. Раненых эвакуировали, остальная часть группы осталась биться за мост.

Бой шёл трое суток, украинские военные так и не перешли реку.

Но наступление врага продолжалось: по позициям подразделения Кулешовых палили из танков и других видов оружия. В какой-то момент было решено отправить к мосту группу для наблюдения за противником: Юрий с сыном вызвались идти.

Но закрепиться там оказалось невозможно: за ночь всю улицу уничтожили огнём. Группа вошла в один из домов, но, признаёт Юрий, позиция оказалась неудачной: окна заклеены утеплителем, военные не могли наблюдать за всей округой — ВСУ могли подойти к дому незамеченными.

И они подошли. Юрий услышал, как под чьей-то ногой хрустнул валявшийся на земле шифер. Завязался бой, Кулешова ранили.

«Они окружали дом с трёх сторон, я решил вызвать по рации группу поддержки, иначе мы бы все там погибли. Подошедшая группа эвакуации ударила им в тыл — они, бросая своих, убежали», — вспоминает мужчина.

«Закрыл ребёнку глаза и двинулся к позициям»

Но уйти той же дорогой, что пришли, группа не могла — всё было на виду. Осмотрелись. Пока военные приходили в себя и перевязывали раненых, прилетел дрон с мощным зарядом, снёс одну комнату. За ним — второй. Тянуть было нельзя, группа Юрия пошла на прорыв и оказалась под миномётным огнём.

А над головами жужжали дроны: после одного из «сбросов» ранило сына Юрия — взрывной волной сломало руку, в ногу прилетел осколок. Во время следующего, еще более сильного взрыва, ранило самого Юрия — в колено и в пах. Мужчины сумели заползти в укрытие — обломки дома.

Ночью раненые Кулешовы поняли, что укрываться больше негде: вокруг всё разрушено, двор засыпан битым кирпичом. Пытаясь укрыться от беспилотников, Юрий залез в угол двора, накрывшись остатками стеклопакета, а сын заполз за автомобильную цистерну, которую селяне использовали в качестве резервуара для воды.

И тут снова полетели дроны: обнаружили мужчин, начали новые атаки. У младшего Кулешова оказались перебиты ноги, но он заверил отца, что в порядке. Юрий несколько раз терял сознание, а когда очнулся утром, увидел, что сын не дышит.

«Меня снова вырубило, потом очнулся. Посмотрел на часы — половина шестого. Я опёрся на автомат, встал, закрыл ребёнку глаза и двинулся в сторону своих позиций», — говорит мужчина.

Долгий путь к госпиталю

Тяжело раненому Юрию еще предстояло пройти 15 километров пути до госпиталя. Он укрывался от дронов в смородиновых кустах, прятался в ближайшей лесопосадке. Там его, обессиленного, обнаружили двое бойцов «Ахмата»: сделали перевязку, напоили чаем и положили отдыхать в спальный мешок. Но поспать не удалось: вскоре сослуживцы разбудили его со словами, что с минуты на минуты начнётся атака ВСУ, нужно уходить.

С дальнего поста вызвали ещё одного товарища, который помог идти Юрию. Мужчины узнали друг друга: летели из Москвы в Грозный одним рейсом.

Дошли до ближайшего эвакуационного пункта, но там не оказалось «целого», то есть на ходу автомобиля — пришлось идти дальше. Сослуживец сделал для Юрия костыль из сломанной палки. Двинулись к стационарному пункту медпомощи от Минобороны.

«Но и там сказали, что техника сожжена, а подмога не придёт — слишком опасно было туда ехать. Мы отдохнули час и пошли дальше, до ближайшей деревни — через лесопосадку, потому что по открытой местности передвигаться было невозможно из-за вражеских коптеров», — рассказал собеседник агентства.

Только к вечеру, благодаря помощи встреченных военных, Юрий оказался в госпитале в Солдатском, откуда его отправили в Курск. Там, в областном центре, ему наконец оказали полноценную медицинскую помощь.

Юрий провёл в больнице трое суток, затем его отправили в Москву. Сейчас он приходит в себя после операции.

Тела некоторых погибших удалось эвакуировать 1 сентября, но тело сына Юрия до сих пор находится на поле боя, сказали мужчине сослуживцы. Но Кулешов уверен: сына всё равно вывезут и похоронят по-человечески.

«Не обращайте внимания, что я так спокойно рассказываю, — говорит Юрий действительно ровным и сдержанным голосом. — Я уже выплакал все слёзы. Это судьба у сына была такая… Символично, что он совсем недавно просил меня съездить туда, на мою малую родину, хотел посмотреть, откуда происходят его предки. И вот — волею судеб мы оказались там, а он остался в родных для меня краях…»