«Время героев» по-царски. Как отбирали кандидатов во власть на украинах

После майского продвижения ВС России город Волчанск в Харьковской области, менее чем в пяти километрах от нынешней украино-российской границы, надолго стал местом активных боёв. Город и сейчас постоянно упоминается в сводках из зоны СВО. Так, 7 октября Telegram-канал бойцов группы войск «Север» сообщил: это соединение отбило у ВСУ стратегически важную территорию — Волчанский агрегатный завод, самое большое предприятие города. На следующий день Минобороны проинформировало: только за сутки на волчанском направлении бойцы «Севера» уничтожили до 95 солдат противника и нанесли огневое поражение живой силе и технике четырёх бригад ВСУ.

Дело не только в том, чтобы избавить Волчанск от роли плацдарма против Белгородской области, но и в том, чтобы освободить этот и другие старинные русские города, основанные в XVI и XVII веках как форпосты для защиты нашей страны от угрозы с юга.

Ранее ИА Регнум давало краткий очерк истории Волчанска. Сейчас же речь пойдёт о начальных его временах — когда в 1674 году по указу царя Алексея Михайловича за Белгородской чертой была поставлена слобода на реке Волчьей.

Понятно, что руководство форпостом на дальней украйне Русского государства не доверили бы обычному градоначальнику, здесь требовались особые навыки и складывались непростые судьбы. В этой заметке мы расскажем о четверых военно-гражданских начальниках, чья «смена» пришлась на неспокойный XVII век.

Город из приказа Великой России

В Русском государстве вопросом защиты южных рубежей (собственно Белгородской черты) ведал особый орган — Разрядный приказ. Он отвечал за постройку городов-крепостей и поддержание их обороноспособности, за зачисление в полки и гарнизоны служилых людей, за выдачу им жалования и т.д.

За Белгородской чертой на царской земле были поселены слободские полки, в которых служили черкасы. Так, напомним, называли православных выходцев с днепровского Левобережья (Гетманщины), а также Правобережья (Речи Посполитой), которые ушли под руку русского царя и селились на южных украинах Российского государства.

Помимо черкас, здесь селились и русские служилые люди (великороссы) — из срединных земель Русского царства.

Черкасские слободские полки подчинялись своим полковникам и старшинам, а те — главному разрядному воеводе в Белгороде, полномочия которого можно сравнить с властью «гетмана» в Малой России.

Города, где бок о бок жили великороссы и черкасы, управлялись сотниками и городовыми воеводами. Так обстояло дело в Харькове, в Салтове и Валках (в нынешней Харьковской области), в Острогожске (Воронежская область) и в Олешне — в теперешней Сумской области. И в Волчьих Водах, как первоначально назывался Волчанск.

Селившиеся на «фронтире» великороссы и черкасы жили отдельно, своими анклавами. Но в городах дело обстояло несколько сложнее.

«Черкасы городовой службы» — мещане подчинялись гражданским властям, городовым великороссийским воеводам. А черкасы, которые несли казачью службу, держали ответ только перед сотниками и полковником.

И получалось так, что члены одной черкасской семьи (если, например, один брат был в казаках, а другой — в городовой службе) могли быть в ведении абсолютно различных властей и подчинялись разным законам.

Воеводы в городах слободских полков назначались на два года, после чего по общей просьбе горожан «шерифа» могли оставить ещё на год.

Желающие получить должность нового воеводы или приказного подавали челобитные в Разрядный приказ (с 1689 года, то есть в первый год единоличного правления Петра I — в приказ Великой России).

Если Разрядный приказ давал «рекомендацию», то соискатель мог либо получить царский указ на воеводство в желаемый город, либо ждать снова два года при победе другого «кандидата». Либо же — подать челобитную на воеводство в другой город. Всё это оставляло следы в делопроизводстве Разрядного приказа.

Документы сохранились в архивах, и благодаря этим челобитным и указам мы знаем, какие люди становились воеводами на Волчьих Водах.

Семейные обстоятельства капитана Лопшанского

В первых месяцах 1682 года чиновникам Разрядного приказа принесли челобитную на имя царя Фёдора Алексеевича (правившего 6 лет и не оставившего наследника старшего брата Петра I).

Писал капитан московских стрельцов Тимофей Никифоров сын Лопшанский. Он упоминал большой стаж службы при блаженной памяти Алексее Михайловиче, и — как бы сейчас сказали — большой опыт работы в регионе:

«Был на ваших Государевых службах и во многих посылках в полкех бояр и воевод в черкаских и в малоросийских городех и за Днепром <…> А ныне я холоп твой за полками» — в отставке.

Капитан Лопшанский упирал на то, что у него нет поместий и вотчин — значит, прокормить жену и детей не с чего, — и просил отпустить его в Волчьи Воды, на место предыдущего воеводы — Петра Федорова сына Нечаева.

Собственно, белгородец Нечаев был первым приказным в новопостроенном Волчанске — куда был отпущен за службу и военные походы. На момент подачи челобитной Лопшанским воеводству Нечаева пошел третий год.

Согласно выписке, будущий город представлял собой небольшой форпост — на городовой службе состояло 38 русских служилых людей и 31 черкас.

В указанное время других «соискателей» в очереди не было; отмечалось только, что «в генваре подавал было челобитную белогородец капитан Свирид Коновалов», — но тот снял просьбу.

Обращению же капитана Лопшанского дали ход. В марте лета 7190 от сотворения мира (1682 года от Рождества Христова, или в последний год жизни царя Фёдора Алексеевича) последовал царский указ, переданный через боярина князя Михаила Юрьевича Долгорукого: московскому стрелецкому капитану Лопшанскому велено сменить белгородца Нечаева в Волчанске. Челобитчику была дана «наказная память» — инструкция с перечнем поручений и полномочий.

Следующим после капитана Лопшанского воеводой на Волчьих Водах стал другой капитан — упомянутый выше Свирид Коновалов, который желаемый пост всё-таки получил.

Ветеран «СВО» XVII века

Уроженец Белгорода Свирид Иванов сын Коновалов служил в чине капитана в солдатском полку под началом Ивана Дрозмана — выходца «из немецких краёв», приглашённого на русскую службу, когда «тишайший царь» создавал полки нового строя.

Самому Свириду Ивановичу (судя по челобитной, которую он подал в 1683-м царям-соправителям Ивану и Петру) довелось участвовать в военной операции в Малороссии. Он оказался здесь во время измены боярина и гетмана Ивана Брюховецкого.

В феврале 1668 года мятежные казаки перебили русские гарнизоны в ряде городов — в Гадяче, Лубнах, Миргороде и некоторых других. Часть русских служилых людей досталась союзникам Брюховецкого, татарам, была уведена в Крым и далее продана в Турцию. Коновалов оказался в плену в Чигирине, откуда впоследствии был обменян и участвовал в Чигиринском походе против турок 1678 года.

В Разрядной выписке — характеристике, которую приказные чиновники приложили к челобитной, говорится: 6 августа 1678 года капитан Коновалов «пострелен из лука в левую щоку, да в правую руку в локоть зашиблен каменем».

К тому моменту двухлетний срок предыдущего воеводы — капитана Лопшанского — уже истёк, и других челобитчиков-кандидатов, кроме Коновалова, не было. И тот, получив указ братьев-царей, выехал на место, где принял хозяйство 1 февраля 1684 года.

Копейщик Шубин: из турецкого плена — в воеводы

Третий из наших героев — человек, пожалуй, с ещё более интересной биографией. 29 мая 1684 года в Разрядный приказ челом бил служилый человек из города Ливны (сейчас это Орловская область) по имени Антон Никонов сын Шубин.

Помимо воинских заслуг перед «всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцами» Фёдором, Иваном и Петром, проситель указал: «За вашей великих Государей службе взяли в полон раненова за Днепром под Бужиным и в полону в турках живот свой мучил четырнатцать лет».

Подробности плена известны благодаря другим документам. Шубин служил копейщиком в полку князя Григория Ромодановского во время русско-польской войны и усобиц, которые в малороссийской истории называются Руиной.

13 августа 1662 года произошла битва под Бужиным, в которой сошлись с одной стороны русские войска князя Ромодановского и стольника Михаила Приклонского и запорожские казаки гетмана Василия Золотаренко, а с другой стороны — крымские татары царевича Селим-Гирея и взбунтовавшиеся против Москвы казаки Юрия Хмельницкого.

Битва окончилась неудачей для русско-запорожского войска. Копейщик Шубин был «ранен по голове в дву местах… рублен саблею да по левой ноге по берцу пострелен» — и попал в плен к татарам.

Сначала он был отведен в Крым и затем продан в Стамбул, где провел пленником 13 лет. Встретив в Царьграде грека, которого Шубин на русский лад называл Иваном Дмитриевым, пленник, по всей видимости, упросил его выкупить себя. Грек отдал туркам за пленника 120 рублей (очень большая сумма, для сравнения: месячное жалование писаря в московском приказе составляло около 50 копеек) и привёз в Москву.

Через 9 лет бывший пленник уже вновь просился на неспокойную границу — и просьба была удовлетворена в 1684 году.

При назначении очередного воеводы Москва напомнила о порядке управления: приказному Шубину подчиняются все волчанские жители, кроме полковых казаков-черкас — последние должны были находиться в ведении своего «черкасского полковника». На тот момент это был харьковский полковник Григорий Донец.

«За терпение родственников своих»

Наконец, четвёртый наш герой — преемник Шубина на посту воеводы Денис Абрамов сын Деев. Он, судя по его челобитной, не мог похвастаться героическими эпизодами в собственной биографии. Но Деев упирал на заслуги отца и родственников.

«А отец мой служил вам великих Государей службы в Крымском походе а родственики мои побиты на ваших великих Государей службах на розных боях а иные в полон поиманы», — писал Денис Абрамович в документе, датированном 1692 годом. Его отец Абрам Деев был участником Крымских походов фаворита царевны Софьи — князя Василия Голицына.

Учитывая свой стаж, и главное, заслуги родственников, Денис Абрамович просил отпустить его на воеводство, причем указывая, что ранее воеводой никогда не был: «И за многие службы отца своего и за полонное терпение родственников своих и за свои службишка у вашего великих Государей дела на воеводствах нигде небывал».

Деев писал свою челобитную в новые времена. К 1692-му бывшая регентша — царевна Софья уже сидела в заточении в Новодевичьем монастыре, а её фаворит боярин Голицын отбывал ссылку в приполярной Пинеге. Царь Пётр, учтя успехи и неудачи Крымских походов, готовил собственные — Азовские, и задумывал радикальную воинскую реформу.

Но упоминание прошлых подвигов семьи Деевых возымело действие на дьяков Разрядного приказа — и царь дал добро на назначение Дениса Абрамовича воеводой Волчанска. Тем паче, что действующий городской глава Фёдор Шевандрин уже отслужил на этом посту дольше положенного двухлетнего срока.

Итак, 30 числа декабря месяца, лета 7201 от сотворения мира (то есть 1692 года — но на новое летоисчисление Пётр переведёт Россию лишь в 1700-м) года челобитчик Денис Деев был назначен новым воеводой, о чём была дана расписная грамота за подписью дьяка Василия Постникова.

Особые люди для особых условий

В личностях первых воевод Волчанска, обязательном наличии в большинстве крупных городов Слобожанщины гарнизонов в виде русских служилых людей («городовой службы») просматривается определённая политика царской власти.

Опыт, вынесенный правительством из «черкасских» бунтов в Чугуеве и Курске в 1640-х годах, во многом обосновал решение содержания крепости (или острога) в городе именно великороссийским воеводой и русскими служилыми людьми. Ключи от города, ключи от порохового погреба, от казны и так далее были исключительно в ведении воевод, чтобы исключить «шатости» среди малороссийского («черкасского») казацкого населения.

Не является исключением из этого правила и Волчанск, в котором главную роль в XVII веке играл назначаемый из русских служилых людей городовой воевода («приказный»). Ядром обороноспособности южных границ Русского государства в XVII веке были города-крепости, от стойкости гарнизона которых зависели темпы наступления и возможность движения крупных сил противника.

Во всех приведенных примерах мы видим, что соискатели на должность «воеводы» (или «приказного») были людьми служивыми, зачастую прошедшими не только военные кампании с поляками, немцами, татарами и турками, но и имевшие раны, а также побывавшие в плену.

Плен для служилого человека XVII века не был каким-то тёмным пятном на репутации, но наоборот, давал возможность рассчитывать на определенные компенсации: на денежное вознаграждение и даже — карьерный рост в виде назначения на службу в гарнизоны приграничных городов-крепостей. Городовой воевода, побывавший раз в плену и испытавший все прелести «неволи» (например, в качестве гребца на галере), должен был драться до конца при возможной осаде города. Это как раз тот случай, когда один «битый» стоил многих «небитых».

Опыт XVII века является актуальным и в XXI веке для Юга России.

Люди с военным прошлым, чей опыт оказывается востребован на гражданской службе, на посту главы города на «украинах» государства — это, конечно, примета не только XVII века. Вполне уместны параллели с современным проектом «Время героев» — в рамках которого ветераны СВО могут стать управленцами.

Назначение на должность главы города и его «уезда» человека военного, прошедшего боевые действия, личные потрясения и имеющего заслуги перед Родиной, является сверхвостребованным и сейчас. Совмещение административных и военных функций в лице одного человека в приграничных районах нашей Родины — отличная модель для XXI века.