Бюргерская русофобия. Существует ли в Германи дискриминация русскоязычных

Созданная в июне прошлого года немецкая правозащитная организация VADAR провела социологическое исследование, согласно которому 63% русскоговорящих в Германии сталкивались с дискриминацией по национальному признаку после 24 февраля 2022 года.

Данные этого исследования мы попросили прокомментировать обозревателя ИА Регнум, независимого немецкого журналиста и политолога, автора телеграм-канала «Мекленбургский Петербуржец» Грегора Шпицена.

Без повода нет реакции

Несмотря на то что случаи откровенной, неприкрытой и по-настоящему животной русофобии со стороны немцев в современной ФРГ встречаются достаточно редко (хотя случается и такое), латентная нелюбовь к русским у некоторой части бюргеров действительно присутствует. Однако, как бы банально и избито ни звучала эта фраза, «не всё так однозначно».

За прошедшие с начала СВО полтора года русофобия прочно «обосновалась» в Германии. Наиболее часто с её проявлениями русскоязычные граждане Германии сталкиваются в банках (58% опрошенных), при взаимодействии с полицией (34%), а также в школах и других образовательных учреждениях (27%).

Люди подвергаются травле и в реальной жизни, и в сети: с кибербуллингом столкнулись почти 60% опрошенных, даже дети. В целом 52% русскоговорящих немцев не ощущают себя в Германии в безопасности.

Будем справедливы: ряд граждан и резидентов Германии с миграционным постсоветским бэкграундом действительно дает своим новым соотечественникам определенные основания для скептического отношения к «русским» в целом.

Так, для автора после репатриации в ФРГ настоящим культурным шоком стало обилие праздношатающихся и явно подвыпивших русскоязычных граждан неопределенного возраста, ведущих разговоры со своими виртуальными собутыльниками по мобильному телефону в режиме громкой связи с обилием идиоматической лексики и крепких непарламентских выражений.

Безусловно, право вести себя как животное, если это не наносит прямого вреда окружающим, также относится к основным правам и свободам человека и гражданина, прописанным в немецком Основном законе. Однако в Германии лучше делать это на языке Шиллера и Гёте, дабы не заставлять немцев проецировать отношение к отдельным особям на весь русский народ.

Еще один повод для немцев не любить бывших «русских» — это их талант находить «баги» в германской системе социального обеспечения.

Если добропорядочный бюргер честно платит все налоги и стремится поскорее устроиться на новую работу при потере старой, то русский немец (впрочем, к «русским украинцам» или «русским евреям» это относится в абсолютно той же степени) рассматривает период вынужденной безработицы скорее как внеплановый отпуск и не особо торопится выходить из зоны относительного комфорта, ибо «за все заплатит Германия».

Кормить за свои налоги нахлебников, которым вполне хватает на жизнь базового социального пособия и которые отнюдь не стремятся изменить свою жизнь к лучшему, сильно претит всему существу рачительного немца, воспитанного в суровой протестантской этике.

Но что особенно раздражает коренных бюргеров в поздних переселенцах из России, так это то, что последние за годы жизни в фатерлянде так и не прониклись духом победившей либеральной демократии.

С одной стороны, глядя на современных немецких политиков, которые на контрасте очевидно проигрывают Владимиру Владимировичу по масштабу личности, немецких «Путин-ферштееров» вполне можно понять. С другой, демонстративно размахивая неканоничным российским триколором с агрессивно оскаленным медведем на несогласованной демонстрации возле Бранденбургских ворот и выкрикивая оскорбительные лозунги в адрес Германии, вряд ли можно привлечь симпатии до боли законопослушных рядовых немцев.

Примерно такую же реакцию у рядового москвича могли бы вызвать представители одной из республик Средней Азии, вздумайся им отправиться на Красную площадь, размахивая национальным флагом и крича «Аллаху Акбар!».

Следует понимать, что все вышесказанное относится далеко не ко всем русским немцам. Большинство из них сумели отлично интегрироваться в Германии и стать полноценными членами немецкого общества, существенно обогатив его лучшими чертами, присущими русскому народу, среди которых щедрость, искренность и, например, совершенно не свойственная немцам готовность к самопожертвованию.

Однако, увы, стереотипный облик нации всегда складывается на основе портрета не лучших, а худших ее представителей.

Русофобия латентная и русофобия открытая

Согласно исследованию VADAR, с проявлением русофобии граждане наиболее часто сталкиваются в банках, о чем заявили 58% опрошенных.

Это очень похоже на правду, поскольку не далее чем полгода назад с проблемами в банковском секторе столкнулись супруга автора и двое его близких друзей.

Жене, которая в 2019 году сразу после репатриации оформила банковскую карту еще на российский паспорт с въездной визой позднего переселенца, в марте 2023-го позвонили из банка и попросили принести в отделение документ, подтверждающий законность ее пребывания в ФРГ, угрожая в противном случае закрыть счет.

После предъявления немецкого паспорта все вопросы у банковских клерков отпали сами собой, однако осадочек, как говорится, остался.

Друзьям, у которых не нашлось немецкого паспорта, а был лишь вид на жительство, повезло меньше.

В крупном немецком банке подруге автора просто отказались открыть счет, несмотря на наличие постоянной работы в Германии и безупречно заполненных налоговых деклараций за несколько лет.

После нескольких недель отписок и полунамеков на личных приемах банковские служащие, наконец, признались не для протокола, что дело в негласном распоряжении руководства не открывать счета лицам с русскими паспортами, а тех, у кого счета уже открыты, проверить под микроскопом на предмет законности происхождения средств.

Второй друг на период подобной «проверки» на две недели лишился доступа к своему счету, что в Германии вообще-то равносильно катастрофе и целому каскаду проблем в связи с выпадающими обязательными платежами по аренде и кредитам.

Радует одно: упомянутый банк, особо лютовавший в своей русофобии, постигла жестокая карма и ныне он оформляет процедуру банкротства.

Русофобия во взаимодействии с полицией, о которой говорят 34% опрошенных, — это действительно очень и очень странно.

Дело в том, что немецкие полицейские обычно всегда безупречно вежливы и предупредительны даже в коммуникации с совершенно асоциальными элементами ближневосточного и африканского происхождения. В данном случае автор склонен заступиться за немецких правоохранителей и настаивать на том, что за русофобию в их действиях недовольные русскоязычные граждане приняли обычные для профессии «Булле» («бык» — жаргонное именование полицейских в Германии) педантизм и формализм, применяемые ко всем национальностям с одинаковой беспристрастностью.

Во всяком случае автор за более чем четыре года жизни в Германии не видел от немецкой полиции ничего, кроме хорошего.

А вот определенные национальные предрассудки при общении с чиновниками органов государственного и муниципального управления все же имеют место быть.

Например, в ходе интервью при попытке устроиться на государственную службу претенденту с русскоязычным бэкграундом открыто и не таясь говорят: «Ну, вы же понимаете, что здесь Германия, а не Россия? Коррупции в органах власти у нас нет, и мы не хотим, чтобы она появилась?»

Это также история из первых рук, рассказанная русскоязычной немкой из Ростока (земля Мекленбург-Передняя Померания), репатриировавшейся в Германию из Казахстана еще в начале 90-х годов.

Присутствует русофобия в Германии и в медийном сообществе среди коллег по опасному журналистскому ремеслу.

Так, автор публикации до сих пор так и не смог получить удостоверение члена Немецкого союза журналистов, несмотря на полное соблюдение формальных требований для членства в организации: трудовой договор с немецким медиа, оригиналы публикаций, письмо от главного редактора и даже членскую карточку Международной федерации журналистов (полученную, правда, на основании членства в Союзе журналистов России).

Формальные отписки с отсутствием конкретики в обосновании отказа дают все основания предполагать, что речь в данном случае идет именно о латентной русофобии, тщательно маскируемой под бюрократическое чистоплюйство и формализм.

Русофобия в школах и других образовательных учреждениях, с которой сталкивались 27% опрошенных?

В Ростоке, где проживает автор и где даже есть две школы с углубленным изучением русского языка (одна имени Юрия Гагарина, вторая — Ивана Крузенштерна), это совершенно немыслимо.

Зато в Берлине близкие знакомые действительно были вынуждены перевести ребенка в другую школу из-за классной руководительницы, любившей с трагизмом в голосе рассказывать о вине Владимира Путина в росте цен в немецких супермаркетах и на автозаправках, при этом выразительно глядя на свою ученицу с русскими именем и фамилией.

Травля в социальных сетях или кибербуллинг, с которыми столкнулось до 60% опрошенных VADAR (76% — на платформе Facebook, 48% — на платформе Instagram, обе принадлежат компании Meta, признанной в России экстремистской) — вещь очень двойственная.

Как правило, русскоязычные немцы сами не лезут за словом в карман в сетевой коммуникации, и если коренной бюргер, воспитанный в строгости и уважении как к нормам права, так и к этике межличностного общения, все же старается держать себя в каких-то рамках, то их вернувшиеся на историческую родину соотечественники зачастую не видят берегов, запросто позволяя себе разбрасываться угрозами убийства и членовредительства на просторах интернета.

Бытовая русофобия на улицах, в магазинах или на рабочем месте?

Как правило, для того чтобы поставить на место зарвавшегося «националиста», достаточно громко указать ему на недопустимость такого поведения при окружающих или пожаловаться работодателю. Как правило, после такого даже самый отъявленный русофоб становится вежливым и предупредительным, как официант в хорошем ресторане.

В общем и целом, говорить о какой-то системной русофобии в Германии было бы большим преувеличением. Сложности в данной области безусловно есть, и немецкому обществу при самом деятельном участии органов власти здесь есть над чем работать.

Однако гиперболизация проблемы дискриминации русскоязычных в ФРГ, которая скорее носит характер отдельных эксцессов, нежели глубоко укоренившейся практики, лишь вредит делу.