И рыдал Протасевич: революция и много ванили

Когда-то мне предложили написать книгу о Че Геваре. Не знаю, отчего именно мне, но предложили. Я придумал, так мне казалось, оригинальный концепт — однако его издатели не утвердили. А банальную биографию писать не хотелось — в общем, книга не состоялась. Но затем много раз я становился участником то одной, то другой телепередачи о Че Геваре. К чему это я? К тому, что, да, конечно, его личность предельно мифологизирована и, как пирожное ароматами, окружена благоговейной аурой, но даже так можно свидетельствовать: Эрнесто Че Гевара был стойким, идейным бойцом за высшие ценности, как он их понимал.

Я вспомнил о Команданте не случайно. Как тут не вспомнить, когда кругом ожидание революции? Ну, или чего-то вроде неё. Вот, скандально приземляют самолёт в Минске — и крепкие парни арестовывают Романа Протасевича и его подругу. Протасевич нервничает — он напуган. А уже вскоре начинает давать показания.

Мы не можем знать, делает ли он это совершенно добровольно или под серьёзным давлением; важно то, что в принципе делает. И опять же не стоит верить его словам как априорно разоблачающим. Хотя, безусловно, в них стоит искать смысл и находить ответы. Однако многое Протасевич знать не может — и будет немного фантазировать даже.

Удивительно, что при этом Роман станет — факт свершившийся — в несколько парадоксальном ключе преувеличивать свою роль. К примеру, будто его действия вывели на улицы белорусских городов оппозиционно настроенных людей. В этом есть некий нарциссизм Протасевича, но не очаровывающий, как у революционеров прошлого, а наоборот — отталкивающий, пахнущий, как пропавший детский творожок, напичканный ванильными ароматизаторами.

Но этот же нарциссизм присутствует и в предыдущей — до ареста — жизни и деятельности Романа. Будь то пестование телеграм-канала Nexta или поездка на войну в Донбассе с присутствием в рядах неонацистских батальонов. И это нарциссическое начало — не оправдание; скорее, наоборот. Мы не можем доподлинно знать, что делал Протасевич в Донбассе, но ощущение ванили с кровью от свидетельств его там нахождения не исчезает.

А далее — уже после задержания и допросов — мы вновь видим Романа, но уже не красующегося в самообладании и тщеславии, а скорее растерянного. Как результат — он рыдает в конце интервью. Рыдает почти натурально и искренне. И тут нет и не может быть поводов для злословия. Жаль человека как любое Божье существо на планете, но правильно ли жалеть того, кто связался с неонацистами, убивавшими и пытавшими людей Донбасса? Диссонанс.

Но ещё больший диссонанс рождается в сознании, если вспомнить вещания о себе Протасевича как о демиурге (тут делаю некое преувеличение) оппозиционных историй; чуть ли не в преддверии нового миропорядка. И вот здесь уже никак нельзя отрицать ничтожность того, кто в нарциссическом волнении мнил себя полководцем, лидером, революционером. Тут совершенно очевидно не только его несоответствие месту, на которое он хотел и пытался претендовать, но и масштабу в принципе.

И это беда многих из тех, кто сейчас тащит людей на баррикады. Разве иного разлива Светлана Тихоновская? Нет, тоже сдаст, вспоминая киноклассику, при первом же шухере. Или экс-партнёр Протасевича по NEXTA слеплен из другого теста? Или те же российские оппозиционеры, большая часть из которых предпочитает заседать где-то за границей и оттуда трусливо и позорно подставлять людей? Все они — никакие не демоны, а жалкие личинки, не обладающие ни должным мужеством, ни должной решимостью. И в этом трагедия нового миропорядка.

В позапрошлом году, кажется, я читал скорострельную книгу Лимонова «Философия подвига» — о тех, кто сгорал ради высшей идеи, высшего дела. Там среди персонажей присутствовали и личности вроде Бориса Савинкова. Так вот, читая о нём, я думал: а что нынешние? На что способны они? Каков их масштаб — масштаб отчаяния, мужества, ненависти?

Полагаю, что в последние годы и мне, и вам ответ на это был дан. Личинки — и не более того. Те, кто никогда и ни при каких обстоятельствах не станут рисковать своими жизнями, но обязательно рискнут чужими, чтобы продаться выгодно. Тусоваться красиво — вот и вся цель. Такая себе революция — с мерзким запахом инфернальной ванили.