Москва, 24 января, 2013, 12:18 — ИА Регнум. Будущее Великобритании в ЕС стало темой "Европейской речи" британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, прозвучавшей 23 января 2013 года. Британский премьер должен был произнести "Европейскую речь" еще на прошлой неделе, но этого не произошло из-за кризиса с заложниками в Алжире и войны в Мали.

Тем не менее, события этого давно ждали, как в Великобритании, так и в ЕС, примерно с ноября прошлого года. Дело в том, что 17 сентября 2012 года в Варшаве собравшаяся группа из 11 министров иностранных дел стран еврозоны - Австрии, Бельгии, Германии, Дании, Испании, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Португалии, Франции и примкнувшей к ним Польши подготовила проект "Будущее Европы", по существу предлагающий политическую федерализацию Евросоюза, как ответ на вызов финансово-экономического кризиса в Европе. Предлагаемые реформы должны будут углубить не только экономическую, финансовую, но и политическую интеграцию Европейского Союза. 21 сентября 2012 года, спустя несколько дней после публикации варшавского проекта, организатор мероприятия в Варшаве министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский отправился в Великобританию, где выступил перед местной элитой в Бленхеймском дворце неподалеку от Оксфорда. Он призвал британцев преодолеть присущий им евроскептицизм и принять активное участие в деле создания более интегрированной Европы. Британцев всяческими способами заманивали в этот обновленный Евросоюз. Между тем, британская политическая элита настороженно относится к последним инициативам Берлина в Евросоюзе и практическим шагам в направлении федерализации ЕС. Правящие круги Великобритании и Сити недовольны укреплением позиций Европейского центрального банка, получившего надзорные функции за финансами стран ЕС.

"Европейская речь" Кэмерона стала, фактически, ответом на предложение континентальных держав. Кроме того, она была адресована и местным евроскептикам в Великобритании.

23 января 2013 года Кэмерон в противовес Варшавскому проекту выступил со своей программой реформирования Европейского Союза. Он высказался за подготовку нового базового Договора Евросоюза.

Одновременно Кэмерон пообещал провести референдум о членстве Великобритании в ЕС. Проведение референдума он обставил рядом условий: 1. Референдум будет проведен в случае победы консерваторов на предстоящих парламентских выборах 2015 года; 2. Референдуму будут предшествовать переговоры о новом статусе в Евросоюзе государств-членов ЕС или только одной Великобритании; 3. Референдум будет проведен по вопросу отношения подданных Великобритании к этому новому статусу.

Можно констатировать, что, столкнувшись с расколом британского общества по вопросу отношения к Евросоюзу и с требованиями в собственной Консервативной партии, британский премьер стал маневрировать с целью сохранения собственных властных позиций. Сам Кэмерон не является сторонником выхода своей страны из Евросоюза, но он, однако, должен учитывать мнение части своих избирателей, выступающих за это. Против выхода Великобритании из Евросоюза выступает и главный внешнеполитический союзник Британии - США. Кэмерон оттягивает решение по Евросоюзу, а тем временем британцы пристально наблюдают за перспективами развития финансового кризиса и антикризисной политикой в Еврозоне. Свою линию по отношению Великобритании к Европе они собираются корректировать в связи с этими обстоятельствами. До 2017 года, когда, возможно, по заявлению Кэмерона, состоится референдум о членстве Великобритании в ЕС, надо еще дожить. А пока что Великобритания под управлением консервативного кабинета намерена добиваться от своих европейских партнеров по минимуму новых уступок, по максимуму - особого статуса. В этом отношении заявленный Кэмероном на 2017 год референдум можно рассматривать и как средство шантажа Берлина и Брюсселя.

"Европейская речь" британского премьера интересна тем, что в ней в достаточно полном и концентрированном виде перечислены как британские интересы в Евросоюзе, так и претензии к этой организации. ИА REGNUM дает полный перевод этого важного политического документа.

Дэвид Кэмерон: Европейская речь

В это утро я хотел бы поговорить о будущем Европы.

Но сначала позвольте мне вспомнить прошлое.

Семьдесят лет назад Европу раздирал ее второй катастрофический конфликт за время жизни одного поколения - война, которая усыпала улицы европейских городов щебнем. Ночь за ночью небеса над Лондоном горели огнем. Миллионы мертвых, павших в борьбе за мир и свободу по всему миру.

Мы помним их жертву. Нам следует также помнить, как произошел в Европе сдвиг от войны к прочному миру. Этого не произошло, как случаются изменения в погоде. Это произошло благодаря настойчивой работе на протяжении многих поколений. Приверженность к дружбе никогда повторно не приведет к возврату темного прошлого - таково обязательство, воплощенное Елисейским договором, подписанным на этой неделе 50 лет назад.(1)

После падения Берлинской стены я посетил этот город [Берлин], и я никогда этого не забуду.

Закрытые контрольно-пропускные пункты. Чувство волнения о будущем. Понимание того, что великий континент шагает вместе. Исцеление этих ран нашей истории является центральным моментом истории Европейского Союза.

То, что Черчилль назвал близнецами-мародерами - война и тирания - были почти полностью изгнаны с нашего континента. Сегодня сотни миллионов живут в условиях свободы от Балтийского моря до Адриатики, от западного побережья Британии до Эгейского моря.

И, хотя мы никогда не должны принимать это как должное, первая цель Европейского Союза - обеспечить мир - была достигнута. И мы должны воздать должное всем тем, кто в ЕС, наряду с НАТО, сделал так, что это произошло.

Но сегодня основная преобладающая цель Европейского Союза в другом: не завоевать мир, а обеспечить процветание.

Вызовы идут не с территории континента, а с территории за его пределами, от растущих экономик на Востоке и на Юге. Разумеется, растущие выгоды мировой экономики служат всем нам, но мы не должны сомневаться в том, что сегодня идет новая глобальная гонка наций.

Гонка за богатства и рабочие места в будущем.

Карта глобального влияния меняется на наших глазах. И эти изменения уже ощущаются предпринимателем в Нидерландах, рабочим в Германии, семьей в Великобритании.

Таким образом, я хочу поговорить с вами сегодня в срочном порядке и с откровенностью о Европейском Союзе, и как он должен измениться для того, чтобы достичь процветания и сохранения поддержки своих народов.

Но сначала я хочу определить дух, с которым я подхожу к этим вопросам.

Я знаю, что Соединенное Королевство иногда рассматривается в качестве разумного и довольно энергичного члена семьи европейских народов.

И это правда, что наша география сформировала нашу психологию.

Мы обладаем характером островной нации - независимостью, откровенностью, страстью в защите нашего суверенитета.

Мы не можем как-то изменить эту британскую чувствительность, как мы не можем осушить Ла-Манш.

Именно из-за этой чувствительности, мы приходим к Европейскому Союзу с настроением, которое является более практичным, чем эмоциональным.

Для нас Европейский Союз не является "вещью в себе". Он означает для нас, в конце концов, процветание, стабильность, якорь свободы и демократии, как внутри Европы, так и за ее пределами.

Мы настойчиво спрашиваем: Как? Почему? С какой целью?

Но все это не делает из нас каких-то не европейцев.

Факт, что мы живем не только историей острова. Это еще и история континента.

При всех наших связях с остальным миром, которыми мы по праву гордимся, мы всегда были европейской державой. И мы всегда ею будем.

От легионов Цезаря до Наполеоновских войн, от Реформации до Просвещения и промышленной революции и до разгрома нацизма мы помогали писать историю Европы, а Европа помогала писать нашу историю.

На протяжении эпох Британия делала свой собственный уникальный вклад в Европу. Мы предоставляли убежище тем, кто бежал от тирании и преследований. И в самые темные времена в Европе мы помогали хранить непогасшим пламень свободы. На континенте на тихих кладбищах лежат сотни тысяч британских военнослужащих, которые отдали свои жизни за свободу Европы.

В последние десятилетия мы сыграли свою роль в сносе Железного занавеса и отстаивали вступление в ЕС тех стран, которые потеряли так много лет под коммунизмом. И содержание этой истории является важным моментом правды о Британии, о нашем национальном характере, нашем отношении к Европе.

Британия характеризуется не только своею независимостью, но, прежде всего, своей открытостью.

Мы всегда были страной, которая тянется к миру, которая поворачивается лицом к миру...

Это вело к вызову в борьбе за мировую торговлю и против протекционизма.

Такова Британия сегодня, какой она всегда была: независимой, да, но и открытой также.

Я никогда не хотел, чтобы мы подняли вверх подъемные мосты и отступили от мира.

Я не являюсь британским изоляционистом.

Я не хочу более лучшей доли только для Британии. Я хочу более выгодной судьбы также и для Европы.

Поэтому я говорю как британский премьер-министр о положительном видении будущего Европейского Союза. В будущем, в котором Британия должна желать и желает принимать целенаправленное и активное участие.

Некоторые, возможно, спросят: почему поднимаются фундаментальные вопросы о будущем Европы, когда Европа находится уже в разгаре глубокого кризиса?

Зачем поднимается вопрос о британской роли, когда поддержка в Британии уже настолько истончилась.

Всегда звучат голоса: "не задавайте трудные вопросы".

Но это важно, что мы делаем, и для Европы, и для Британии, потому что есть три основных вызова, стоящих перед нами сегодня.

Во-первых, проблемы в Еврозоне, вызывающие фундаментальные изменения в Европе.

Во-вторых, кризис европейской конкурентоспособности, в результате чего другие страны по всему миру вырываются вперед. И, в-третьих, существует разрыв между ЕС и его гражданами, который резко увеличился в последние годы, и который демонстрирует собой отсутствие демократической подотчетности и согласия, что особенно остро ощущается в Британии.

Если мы не решим эти проблемы, существует опасность, что Европа потерпит неудачу, и британский народ будет дрейфовать к выходу.

Я не хочу, чтобы это произошло. Я хочу, чтобы Европейский Союз имел успех. И я хочу отношений между Британией и ЕС, которые держат нас в нем.

Вот почему я здесь сегодня: чтобы признать характер вызовов, с которыми мы сталкиваемся, чтобы установить, как я считаю, как Евросоюз должен реагировать на них, и разъяснить, чего я хочу добиться для Британии и для ее места в рамках Европейского Союза.

Позвольте мне начать с характера вызовов, стоящих перед нами.

Во-первых, Еврозона.

Форма будущей Европы еще только куется. Существует несколько серьезных вопросов, которые будут определять будущее Европейского Союза и будущее каждой страны в нем.

Союз меняется для того, чтобы исправить свою валюту. И это имеет далеко идущие последствия для всех нас, находимся ли мы в зоне единой валюты или нет.

Британия не входит в валютный союз, и мы не собираемся в нем быть. Но все мы нуждаемся в Еврозоне, которая имеет правильное управление и структуры для обеспечения успешности валюты в долгосрочной перспективе.

И тем из нас, кто находится за пределами Еврозоны, также нужны определенные гарантии, например, что наш доступ к Единому рынку ни в коей мере не будет ограничен.

И это правильно, и мы начинаем решать эти вопросы сейчас.

Во-вторых, хотя и есть некоторые страны в рамках ЕС, которые достаточно успешны, в целом, доля Европы в мировом объеме производства, по прогнозам, сократится почти на треть в ближайшие два десятилетия. Это вызов конкурентоспособности. И большая часть нашей слабости в расчете только на самих себя.

Комплекс правил, ограничивающих наши рынки труда, не является каким-то естественным явлением. Также как и чрезмерное регулирование не является какой-то внешней чумой, которая посетила наши предприятия.

Эти проблемы накапливались слишком долго, и прогресс в решении их идет слишком медленно.

Как сказала канцлер Меркель, если Европа сегодня составляет чуть более 7% населения мира, то производит она около 25% мирового ВВП, и ей приходится финансировать 50% глобальных расходов на социальные нужды. Становится очевидным, что ей придется упорно поработать, чтобы сохранить свое благосостояние и образ жизни.

В-третьих, растет недовольство тем, что ЕС рассматривается как нечто, что делается для людей, но не для их пользы. И это настроение усиливается каждым решением, необходимым для разрешения экономических проблем.

Все чаще люди разочарованы тем, что решения, принятые дальше и дальше от них, означают понижение их уровня жизни через насильственную политику экономии, или тем, что средства из их налогов используются для спасения правительств на другой стороне континента.

Мы начинаем видеть это недовольство в демонстрациях на улицах Афин, Мадрида и Рима. Мы видим его в парламентах в Берлине, Хельсинки и Гааге.

И, разумеется, конечно, мы видим, как разочарование ЕС очень резко растет в Британии.

Европейские лидеры обязаны услышать эти опасения. Действительно, мы обязаны действовать в ответ на них, а не только устранять проблемы в Еврозоне.

Ибо подобно тому, как в любой чрезвычайной ситуации вы должны планировать последствия, в деле с нынешним кризисом, в самый разгар нынешних проблем нам следует планировать будущее, то, как мир будет выглядеть, когда трудности в Еврозоне будут преодолены.

Самая большая опасность Европейскому Союзу исходит не от тех, кто выступает за изменения, но от тех, кто осуждает новое мышление как ересь. В своей долгой истории Европа имеет опыт еретиков, которые, как оказалось, были правы.

И моя точка зрения такова. Больше "того же самого" не обеспечит долгосрочное будущее Еврозоны. Больше "того же самого" не будет означать Европейский Союз, идущий нога в ногу с новыми могущественными экономиками. Больше "того же самого" не приведет Европейский Союз как то ближе к своим гражданам. Больше "того же самого" будет просто производить больше "того же самого" - меньше конкуренции, меньше роста, меньше рабочих мест.

И это сделает наши страны слабее, а не сильнее.

Вот почему нам нужны фундаментальные, далеко идущие изменения.

Итак, позвольте мне изложить мое видение нового Европейского Союза, годного для ХХI века.

Он построен на пяти принципах.

Первое: конкурентоспособность. В основе Европейского Союза должны быть, как и сейчас, Единый рынок. Великобритания находится в сердце этого Единого рынка, и должна оставаться в нем.

Но когда Единый рынок остается неполным в сфере услуг, энергетике и информатике - в тех самых секторах, которые являются двигателями современной экономики - это только половина того успеха, который мог бы быть.

Это нонсенс, когда люди делают покупку онлайн в некоторых частях Европы, но не имеют доступа к лучшим предложениям из-за того, что они живут не там. Я хочу, чтобы наполнение Единого рынка стало бы нашей побудительной миссией.

Я хочу, чтобы мы были в авангарде преобразующейся торговли с США, Японией и Индией, как части стремления к глобальной свободной торговле. И я хочу, чтобы мы на этом настаивали, чтобы освободить самый малые предпринимательские европейские компании от растущего числа директив ЕС.

Это, должно быть, те задачи, которые поднимают европейских чиновников утром и держат их на работе до позднего вечера. И поэтому нам необходимо срочно обратить внимание на склеротический, неэффективный процесс принятия решений, который сдерживает нас.

Это означает создание компактного, менее бюрократического Союза, неуклонно сосредоточенного на оказании помощи своим странам-членам для конкуренции.

В глобальной гонке можем ли мы оправдать огромное количество дорогих периферийных европейских институтов?

Можем ли мы оправдать Европейскую комиссию, которая становится все больше?

Можем ли мы вести дела с организацией, которая имеет бюджет в несколько миллиардов фунтов, но не достаточно сосредоточена на контроле расходов и закрытии программ, которые не работают?

И я хотел бы задать вопрос: когда конкурентоспособность важна для Единого рынка, почему существуют: комиссия по окружающей среде, комиссия по транспорту, комиссия по образованию, но нет комиссии по Единому рынку?

Вторым принципом должна быть гибкость.

Нам нужна структура, которая может вместить многообразие ее членов - Север, Юг, Восток, Запад, больших, маленьких, старых и новых. Некоторые из них рассматривают возможность гораздо более тесной экономической и политической интеграции. И многие другие, включая Великобританию, которые никогда не примут эту цель.

Я понимаю, конечно, что для того, чтобы функционировал Единый рынок, нам нужен общий набор правил и способов их соблюдения. Но мы также должны быть в состоянии быстро реагировать на последние события и тенденции.

Конкурентоспособность требует гибкости, выбора и открытости, иначе Европа превратится в пустую землю между поднимающимися экономиками Азии и рыночно ориентированной Северной Америкой.

ЕС должен быть в состоянии действовать с быстротой и гибкостью сети, а не так, как жесткий и громоздкий блок.

Нас не должна отягощать настойчивость одинакового подхода ко всем, который предполагает, что все страны хотят один и то же уровень интеграции. Факт, что они не делают, а нам не следует утверждать, что они делают.

Некоторые будут утверждать, что это оскорбляет центральный принцип философии основателей ЕС. Просто я говорю то, что отражает реальность Европейского Союза сегодня. 17 членов входят в зону евро. 10 - нет.

26 европейских стран являются членами Шенгена, в том числе четыре стоящие за пределами Европейского Союза - Швейцария, Норвегия, Лихтенштейн и Исландия. Две страны ЕС - Великобритания и Ирландия, сохранили свой пограничный контроль.

Некоторые члены такие, как Великобритания и Франция, готовы, желают и способны предпринимать действия в Ливии и Мали. Другие чувствуют себя неловко с использованием военной силы.

Давайте приветствовать это разнообразие, вместо того, чтобы осуждать его.

Давайте прекратим все эти разговоры о Европе двух скоростей, быстрых и медленных полосах движения, о странах, опоздавших на поезд и автобус, и отправим прочь весь усталый караван метафор.

Вместо этого, давайте начнем с этого предложения: мы - семья демократических наций, все члены единого Европейского Союза, чей основной предпосылкой является Общий рынок, а не единая валюта. Те из нас, кто находится вне зоны евро, осознают, что те, кто в ней, скорее всего, нуждаются в крупных институциональных изменениях.

К тому же, членам Еврозоны следует принять, что мы и, разумеется, все государства-члены будут осуществлять изменения, которые нам нужны для защиты наших интересов и укрепления демократической легитимности. И мы должны быть в состоянии сделать эти изменения тоже.

Некоторые говорят, что это будет усложнять принцип ЕС так, что вы не сможете выбирать на этой основе то, в чем ваша нация нуждается.

Но далеко от усложнения ЕС, на самом деле, это будет связывать более тесно его членов, потому что подобная гибкость, готовность сотрудничества является более сильным соединением, чем принуждение из центра.

Позвольте мне сделать еще одно еретическое утверждение.

Европейский договор побуждает государство-член "закладывать основы для все более тесного союза народов Европы".

Подобная постановка последовательно толкуется применительно не к народам, но, скорее, к государствам и институтам, подлежащим Европейскому суду, который последовательно поддерживает большую централизацию.

Мы понимаем и уважаем права других, чтобы сохранить их приверженность этой цели. Но для Великобритании и, возможно, для других - это не цель.

И нам было бы намного удобнее, если бы Договор специально оговаривал освобождение тех, кто хочет идти дальше, быстрее, чтобы делать так и не быть сдерживаемым другими.

Что касается тех, кто говорит, что у нас нет видения Европы.

Я говорю, у нас есть.

Мы верим в гибкий союз свободных государств-членов, которые разделяют договора и институты и вместе добиваются идеального сотрудничества для того, чтобы представлять и продвигать ценности европейской цивилизации в мире, чтобы продвигать наши общие интересы с помощью нашей коллективной силы, чтобы открывать рынки и, чтобы строить сильную экономическую базу по всей Европе.

И мы верим в наши нации, работающие вместе, чтобы защитить безопасность и диверсифицировать наши энергетические поставки, для борьбы с изменением климата и глобальной бедностью, чтобы работать вместе в борьбе против терроризма и организованной преступности и продолжать приветствовать новые страны в ЕС.

Это видение гибкости и сотрудничества не то же самое, что предлагают те, кто хочет построить все более тесный политический союз - это простой факт.

Мой третий принцип - власть должна быть в состоянии обратно течь к государствам-членам, а не только от них. Это было обещано европейскими лидерами в Лакене десять лет назад.(2)

Принцип был внесен в Договор, но обещание так и не было выполнено. Мы должны правильно реализовать этот принцип.

Так давайте же воспользуемся этим моментом так, как голландский премьер-министр недавно предложил, чтобы тщательно изучить то, что ЕС в целом должен делать, и то, что он должен прекратить делать.

В Британии мы уже запустили обзор нашего баланса компетенции для того, чтобы дать нам обоснованный и объективный анализ того, где ЕС помогает нам и где мешает.

Давайте не будем вводить себя в заблуждение положением, что глубокий и реальный Единый рынок требует, чтобы все было гармонизировано для некоторых недостижимых и бесконечно равных условий.

Страны отличаются друг от друга. Они делают разные выборы. Мы не можем гармонизировать все. Например, то неправильно и не необходимо заявлять, что целостность Единого рынка или полное членство в Европейском Союзе требуют установления в Брюсселе времени работы британских врачей в больницах независимо от взглядов британских парламентариев и практиков.

Таким же образом нам следует изучить, что в балансе правильно во многих областях, в которых Европейский Союз законодательно поработал, включая окружающую среду, социальные дела и борьбу с преступностью.

Все необходимо рассмотреть.

Мой четвертый принцип - демократическая подотчетность. Мы нуждаемся в более крупной и значимой роли национальных парламентов.

На мой взгляд, единый европейский демос не существует.

Именно национальные парламенты есть и будут оставаться истинным источником реальной демократической легитимности и подотчетности в ЕС.

Именно в Бундестаге Ангела Меркель должна держать ответ. Именно через парламент Греции Антонис Самарас должен проводить меры правительственной экономии.

Именно к британскому парламенту я должен выходить для обсуждения бюджета ЕС или обсуждения вопроса сохранения нашего места на Общем рынке.

Именно эти парламенты внушают должное уважение или даже страх национальным лидерам.

Нам необходимо признать, что на этом пути ЕС ведет свой бизнес.

Мой пятый принцип - справедливость. Новые меры, которые вводятся в действие для Еврозоны, должны работать одинаково для тех, кто внутри и кто снаружи.

Это будет иметь особое значение для Британии. Как я уже сказал, мы не будем присоединяться к единой валюте. Но нет общей экономической причины, почему единая валюта и Единый рынок должны иметь одни и те же границы, не больше чем у Единого рынка и Шенгенской зоны.

Наше участие в Едином рынке и наши способности помочь устанавливать его правила являются главной причиной нашего членства в ЕС.

Таким образом, это жизненно важный интерес для нас - защита целостности и доступности Единого рынка для всех его членов.

И именно поэтому Британия была так озабочена поощрением и защитой Единого рынка, когда кризис Еврозоны переписывает правила финансовой координации и банковского союза.

Эти пять принципов обеспечивают то, что, я считаю, правильным подходом к Европейскому Союзу.

Так что теперь позвольте мне обратиться к тому, что это означает для Британии.

Сегодня общественное разочарование ЕС высоко, как никогда. Существует несколько причин для этого.

Люди чувствуют, что ЕС движется в направлении, которое они никогда не утверждали. Они возмущаются вмешательством в нашу национальную жизнь, когда видят ненужные правила и регулирование. И они недоумевают, когда в этом деле будет поставлена точка.

Проще говоря, многие спрашивают: "Почему мы не можем просто иметь то, за что мы проголосовали при присоединении - Общий рынок?".

Они возмущены некоторыми правовыми постановлениями, сделанными в Европе, которые влияют на жизнь в Британии. Некоторые из этих антипатий, адресованных Европе, в общем, реально касаются, конечно, Европейского суда по правам человека, а не ЕС. И Британия возглавляет европейские усилия в этой области.

Существует, действительно, многое другое, что необходимо сделать на этом фронте. Но люди также чувствуют, что ЕС в настоящее время взял курс на политическую интеграцию, что лежит далеко за пределами зоны британского комфорта.

Они смотрят на Договор после Договора, изменяющий баланс между государствами-членами и ЕС. И заметьте, им никогда не давали говорить.

Им обещали референдумы, но обещания не выполнили. Они видят то, что произошло с евро. И они заметили, что многие из наших политических и бизнес-лидеров призвали Британию присоединиться в это время.

И они не заметили большого выражения раскаяния.

И они наблюдают шаги, предпринимаемые в еврозоне, и гадают, что будет означать более глубокая интеграция Еврозоны для страны, которая не собирается присоединяться к евро.

Результатом является то, что демократический консенсус относительно ЕС в Британии истончился.

Некоторые люди говорят, указывая на эту безответственность, что она создает неопределенность для бизнеса и ставят знак вопроса о месте Британии в Европейском Союзе.

Но знак вопроса уже поставлен, и его игнорирование не позволит уйти от проблемы.

На самом деле, все как раз наоборот. Те, кто отказываются рассматривать консультации с британским народом, делают, на мой взгляд, более вероятным наш возможный выход.

Простая просьба к британскому народу нести дальше европейские обязательства, относительно которых он имел небольшой выбор, является тем путем, который обеспечит, что, когда вопрос наконец-то поставят, а на каком-то этапе это придется сделать, гораздо большей вероятностью станет то, что британский народ отвергнет ЕС.

Вот почему я высказываюсь в пользу референдума. Я верю в решение этого вопроса, его формирование, ведение дебатов, а не просто надеюсь, сложная ситуация уйдет.

Некоторые утверждают, что решением является проведение прямого референдума о членстве сейчас.

Я понимаю нетерпение в желании немедленно сделать этот выбор.

Но я не верю, что принятие решения в данный момент - это правильный путь вперед, как для Британии, так и для Европы в целом.

Сегодняшнее голосование с выбором между статус-кво и оставлением ЕС было бы совершенно ложным выбором.

Теперь в то время как ЕС находится в постоянном движении и, когда мы не знаем, что будет в будущем и каким ЕС выйдет из этого кризиса - это самое неподходящее время для того, чтобы сделать такое важное решение о будущем нашей страны.

Было бы неправильным спрашивать людей о том, чтобы остаться или уйти, прежде чем мы получим возможность исправить отношения.

Как мы можем разумно ответить на вопрос "in or out" будучи не в состоянии ответить на самый главный вопрос: "Что же именно мы выбираем, чтобы быть "in or out?".(3)

Европейский Союз, который выходит из кризиса Еврозоны, будет совсем другим организмом. Возможно, он будет преобразован до неузнаваемости мерами, необходимыми для спасения Еврозоны.

Нам нужно, чтобы прошло некоторое время, чтобы это произошло, нам необходимо помочь сформировать будущее Европейского Союза так, что, когда настанет время выбора, он будет реальный.

Реальный выбор - между уходом или существование в качестве части нового образования, в котором Британия формирует и уважает правила Единого рынка, но также защищена справедливыми гарантиями и освобождена от ложного регулирования, которое вредит конкурентоспособности Европы.

Выбор между уходом из ЕС или существованием в качестве нового статуса, в котором Британия находится на переднем крае коллективных действий по таким вопросам, как внешняя политика и торговля, там, где мы оставили определенно дверь открытой для новых членов.

Новый статус будет учитывать демократическую легитимность и будет подотчетен национальным парламентам, в которых государства-члены сочетают гибкое сотрудничество с уважением национальных различий без попыток устранения их, и в которых, как мы доказывали, некоторая власть, на самом деле, будет возвращена государствам-членам.

Иными словами, статус полностью бы соответствовал требованиям обновленного Европейского Союза, которые я описал сегодня. Более гибким, более приспособленным, более открытым - пригодным для решения задач современной эпохи.

И тем, кто говорит, что новый статус не может быть предметом переговоров, я бы посоветовал прислушаться к мнению других партий в других европейских странах, которые выступают за возвращение властных полномочий назад европейским государствам.

Надо также посмотреть на то, чего мы уже достигли. Это окончание обязательств Британии по помощи членам еврозоны. Воздержание Британии от фискального союза. Запуск процесса возвращения некоторых существующих властных полномочий в области юстиции и внутренних дел. Обеспечение защиты от банковского союза. И реформирование политики рыболовства.

Таким образом, мы начинаем формировать реформы, в которых мы сейчас нуждаемся. Некоторые из них не потребует изменений в Договоре.

Но я согласен с тем, что председатель Баррозу и другие сказали. На каком-то этапе в течение следующих нескольких лет ЕС будет необходимо договориться об изменениях в Договоре, чтобы сделать изменения, необходимые для долгосрочного будущего евро, и закрепить принципы разнообразия, конкурентоспособности, демократической подотчетности Европы, того, чего мы добиваемся.

Я считаю, что лучшим способом сделать это, станет новый Договор. Поэтому я присоединяю свой голос к тем, кто уже призывает к этому.

Мое сильное предпочтение - принять эти изменения для всего ЕС, а не только для Британии.

Но, если нет желания нового Договора для всех нас, то, конечно, Британия должна быть готова к вынесению изменений, в которых мы нуждаемся, на переговоры с нашими европейскими партнерами.

Следующий манифест консервативной партии в 2015 году будет просить мандат от британского народа для консервативного правительства для обсуждения нового соглашения с нашими европейскими партнерами в следующем парламенте.

Это будут отношения с Единым рынком в его сердце.

И, когда мы договоримся о новом статусе, мы дадим британскому народу референдум с очень простым выбором "in or out": остаться в ЕС на этих новых условиях, или покинуть его совсем.

Это будет референдум "in or out".

Законодательство будет подготовлено до следующих выборов. И, если правительство консерваторов будет избрано, мы введем соответствующее законодательство немедленно и установим его к концу того года. И мы завершим эти переговоры и проведем такой референдум в течение первой половины срока следующего парламента.

Настало время для британского народа сказать свое слово. Настало время, чтобы решить этот европейский вопрос в британской политике.

Я говорю британскому народу: это будет ваше решение.

И когда придет время выбора, вам придется принять важное решение о судьбе нашей страны.

Я понимаю, что означает движение в одиночку, вычерчивание нашего собственного курса. Но это будет решение, которое мы должны принять с холодной головой. Сторонникам обеих сторон в аргументах необходимо избегать преувеличения своих претензий.

Конечно, Британия могла бы идти своим собственным путем в мире вне ЕС, если бы мы выбрали это. Также может поступить любое другое государство-член.

Но вопрос, который нам следует задать себе, заключается в следующем: каково самое лучшее будущее для нашей страны?

Мы должны тщательно взвесить, где лежит наш истинный национальный интерес.

В одиночку мы были бы вправе принимать свои собственные решения, так как мы были бы освобождены от наших торжественных обязательств защищать своих союзников, если бы мы покинули НАТО. Но мы не оставляем НАТО, потому что это в наших национальных интересах, чтобы оставаться и получать выгоду от своей коллективной гарантии защиты.

Мы имеем больше власти и влияния, является ли это реализацией санкций против Ирана или Сирии, или развития демократии в Бирме, если мы можем действовать сообща.

Если мы покинем ЕС, мы не сможем, конечно, оставить Европу. Она будет оставаться в течение многих лет нашим самым большим рынком, и навсегда нашим географическим соседом. Мы связаны комплексом правовых обязательств.

Сотням тысячам британцев теперь гарантировано право на труд, проживание или переезд в любую другую страну ЕС.

Даже, если мы полностью выйдем, решения, принимаемые в ЕС, будут продолжать оказывать огромное влияние на нашу страну. Но мы бы потеряли все наши оставшиеся "вето" и наш голос в принятии этих решений.

Мы должны взвесить очень тщательно последствия отказа от качества полноправного члена в ЕС и в Едином рынке.

Продолжение доступа к Единому рынку является жизненно важным для британского бизнеса и британских рабочих мест.

С 2004 года Британия была местом для одной пятой всех внутренних инвестиций в Европе.

И пребывание в качестве части Единого рынка было ключом к этому успеху.

Будет много времени, чтобы тщательно проверить все аргументы в пользу и против положения, о котором мы будем вести переговоры. Но позвольте мне просто коснуться одного пункта, о котором мы много слышим.

Есть некоторые, кто полагает, что мы могли бы превратить себя в Норвегию или Швейцарию с доступом к Единому рынку, но с пребыванием за пределами ЕС. Но будет ли это действительно в наших интересах?

Я восхищаюсь этими странами, и они наши друзья, но они очень отличаются от нас. Норвегия сидит на самых больших запасах энергии в Европе и имеет суверенный фонд в более чем 500 миллиардов евро. И в то же время Норвегия является частью Единого рынка и платит за принцип, а не за установление своих правил. Она просто должна выполнять его директивы.

Швейцарии приходится вести переговоры о доступе к Единому рынку сектор за сектором. Принятие правил ЕС, о большем они не говорят, иначе не получат полный доступ к Единому рынку, в том числе, в таких ключевых секторах, как финансовые услуги.

Дело в том, что, если вы присоединитесь к такой организации, как Европейский Союз, то существуют правила.

Вы не всегда получите то, что вы хотите. Но это не значит, что мы должны оставить, если большим преимуществом является пребывание и совместная работа.

Нам следует подумать также о значении нашего влиянии на вершину таблицы в международных делах. Нет никаких сомнений, что мы являемся более могущественными в Вашингтоне, Пекине, Дели, потому что мы являемся могущественным игроком в Европейском Союзе.

Это имеет значение для британских рабочих мест и британской безопасности.

Это имеет значение для нашей способности добиваться своих целей в мире. Это имеет значение для Соединенных Штатов и других друзей по всему миру, поэтому многие говорят нам очень ясно, что они хотят, чтобы Британия оставалась в ЕС.

Мы должны хорошо подумать, прежде чем изменим позицию.

Если бы мы оставили Европейский Союз, то это стало бы билетом в один конец без возвращения.

Таким образом, у нас будет время для надлежащего аргументированного обсуждения.

В конце этой дискуссии вы, британский народ, будете решать.

И я говорю нашим европейским партнерам, разочарованным, как некоторые из них, без сомнения, отношением Британии: работайте с нами по этому вопросу.

Рассмотрим экстраординарные шаги, которые члены Еврозоны предпринимают, чтобы сохранить евро - шаги, которые год назад показались бы невозможными.

Мне не кажется, что шаги, которые следовало бы сделать Британии и другим, более удобные в их отношениях в Европейском Союзе, по своей природе диковинные или необоснованные.

И как только я посчитаю, что Британии следует пожелать оставаться в ЕС, как ЕС следует пожелать, чтобы мы остались.

ЕС без Великобритании, без одной из сильнейших держав Европы, страны, которая во многом изобрела Единый рынок, которая приносит реальный вес во влияние Европы на мировой арене, которая играет по правилам, и которая является силой для либеральных экономических реформ, был бы совсем иным Европейским Союзом.

И трудно оспорить, что ЕС значительно уменьшился бы после ухода Британии.

Позвольте мне закончить, сказав сегодня это.

У меня нет иллюзий по поводу масштабов стоящей перед нами задачи.

Я знаю, найдутся те, кто скажет, что видение, которое я изложил, будет невозможно достичь. То есть никакие наши партнеры не будут сотрудничать. То есть, что британский народ поставил перед собой задачу на пути к неизбежному выходу. И что, если нам не комфортно в ЕС после 40 лет пребывания в нем, и никогда не будет комфортно.

Но я отказываюсь принимать такое пораженческое отношение, как для Британии, так и для Европы.

Потому что с мужеством и убежденностью, я считаю, мы можем достигнуть более гибкого, адаптируемого и открытого Европейского Союза, в котором интересы и амбиции всех его членов могут быть удовлетворены

С мужеством и убежденностью я считаю, мы можем достичь нового статуса, в котором Британии может быть удобно, и все наши страны смогут процветать.

И, когда придет референдум, позвольте мне сказать теперь, что если мы сможем вести переговоры о подобном переустройстве, я буду принимать участие в кампании за все это всем своим сердцем и душой.

Потому что я верю во что-то очень глубоко. Именно британским национальным интересам лучше всего служит гибкий, адаптируемый и открытый Европейский Союз, и что в таком Европейском Союзе Британии лучше всего быть.

В ближайшие недели, месяцы и годы я не успокоюсь, пока не выиграю в этой дискуссии. За будущее моей страны. За успех Европейского Союза и за процветание наших народов для будущих поколений.

Комментарии:

(1) Елисейский договор - соглашение о дружбе и примирении Германии и Франции, подписанное президентом Франции Шарлем де Голлем и канцлером Западной Германии Конрадом Аденауэром 22 января 1963 года в Елисейском дворце в Париже.

(2) Речь идет о саммите в Брюсселе в Лакене 14-15 декабря 2001 года. На саммите была принята Декларация о будущем Европы.

(3) "in or out" - принятая в современном британском политическом лексиконе формула, обозначающая выбор между тем, оставаться ли Великобритании дальше в ЕС, или покинуть его.