Пересмотреть геноцид. Польша придумала, как ещё подтянуть Украину под себя

Ежегодно 11 июля поляки проводят траурные мероприятия в честь годовщины «Кровавого воскресенья» на Волыни и Национального дня памяти жертв геноцида. Старая трагедия по-прежнему остаётся одним из самых больных мест в исторической и культурной памяти поляков, и на дорогах запросто можно встретить машины с наклейками Wołyń 1943. Хотя власти Польши явно всерьёз взяли курс на замалчивание и каких-либо крупных мероприятий в связи с траурной датой в стране не проводится, этим занимаются отдельные политические партии.

Например, в Люблине был организован Марш памяти Волынской резни под патронажем вице-спикера Сейма и депутата «Конфедерации» Кшиштофа Босака. И такая разница позиций широких народных масс и официальной власти неизбежно ведет к конфликту. Поскольку на историческом нарративе «польского взгляда на историю» выросли целые поколения, сиюминутные политические интересы вряд ли перешибут шаблоны массового сознания.

Таким образом, подписанное 8 июля Соглашение о сотрудничестве в сфере безопасности между Украиной и Республикой Польша становится бомбой замедленного действия, ведь пункты 9-12 раздела пятого говорят о необходимости «примирения по спорным вопросам, которые являются следствием сложной истории обоих государств».

Как говорится в документе, «участники будут работать вместе над разработкой совместных инструментов для исторических исследований, а также инструкций по учебным программам для школьных учебников по истории отношений двух государств и народов, в частности на основе украинско-польского братства в войне 1920 года с большевистской Россией».

Уже здесь заложено острое противоречие: никакого братства не было, только поглощение самопровозглашенных «народных республик» Речью Посполитой, всегда стремившейся к вожделенным границам 1772 года, когда Польша была одним из крупнейших государств Европы. И в этом сокрыта вилка: либо никакого переписывания не случится, либо оно заложит мину замедленного действия сразу в двух странах.

Ведь довольно трудно, почти невозможно представить, что и польское общество перестанет считать зверства бандеровцев геноцидом, и Сейм официально откажется от такого определения. Как весьма сомнительно, что этнические чистки согласятся назвать геноцидом идеологические последователи ОУН*.

Следовательно, игра Польши состоит совершенно в другом, а список спорных вопросов это косвенно подтверждает.

Небратья по оружию

Всю свою историю Польша мечтала стать империей, но польский белый орел так и не смог взлететь к вожделенной вершине, поскольку на его лапах гирями висит мифология прошлого. Если вы собрались проходить собеседование на получение «карты поляка» и не знаете даты Грюнвальдской битвы, можете даже не начинать.

Улица Грюнвальдская — обязательная часть топонимики любого уважающего себя города, так же как и проспект Армии Крайовой и аллея «Солидарности» — в честь объединения независимых профсоюзов, созданного в ходе массового забастовочного движения августа-сентября 1980 года и в итоге взявшего власть.

Польский исторический нарратив отполирован до совершенства, отклоняться от заданной линии не принято, и более того, не возникает желания: абсолютное большинство, к примеру, уверено в «борьбе за польскость Гданьска», где на момент начала Второй мировой войны жило лишь 2% поляков. Соответственно, нобелевский лауреат, писатель и художник Гюнтер Грасс — «наш, гданьский», из чего сделан целый культ. Хотя немец Грасс родился в Данциге, был в рядах Гитлерюгенда и войск СС, а переход родного города в новое владение со сменой имени не принял — доживал в Германии, неподалёку от Любека.

В отношении «Восточных Кресов» в польской исторической традиции тоже сложился прочный комплекс оценок. К примеру, запорожское казачество, на котором еще в советское время выстраивался украинский миф, это головная боль и постоянные проблемы. Реестровое войско на службе польского короля — необходимость, продиктованная постоянной татарско-турецкой угрозой.

А вот низовое войско на Сечи, воспетое украинскими историками как первая демократия и образец свободолюбия, горящего «за Украину» — банда беспредельщиков, которая постоянно терроризировала государство, устраивала большие и малые войны, мешала установлению стабильных отношений с турками. В общем, дикие пьяные уроды, державшиеся за схизму православия и отравлявшие жизнь нормальным гражданам.

Соответственно, герой украинского народа Богдан Хмельницкий — бунтовщик и сепаратист, война которого по сей день числится в польских учебниках как гражданская, развязанная против доброго короля гетманом-предателем. Случайно ли в эскизном проекте памятника в Киеве конь Богдана сталкивал польского шляхтича со скалы и топтал еврея-арендатора.

Скорее негативная оценка даётся и гетману Ивану Мазепе, этому «герою, который решился пойти против московского зла». Вторжение Швеции в Речь Посполитую в 1655–1660 годах, причинившее ей ощутимый урон, называется не иначе как «Потоп» или даже «Кровавый Потоп», на фоне которого даже был заключен мир с Москвой. Какой нормальный человек будет перебегать к мерзавцам-шведам?

Что же касается религии, то униатская греко-католическая церковь не воспринимается поляками как нечто своё, несмотря на общее подчинение Папе. Просто какие-то недоделанные католики, ведущие службу на испорченном польском языке.

А для Галичины УГКЦ — часть национальной идентичности, способ утверждения национальных чувств, в частности через украинский язык богослужений и молитвенную практику. При этом её не воспринимают и православные, как в Польше, так и на Украине — причем в последнем случае всех их разновидностей, включая политическую ПЦУ.

Про события 1920 года мы рассказывали довольно подробно. Рассыпающаяся УНР, подобие государства, неспособная толком ничем управлять, вот-вот должна была пасть под ударами Красной армии. Поляки в лице диктатора Юзефа Пилсудского с удовольствием использовали безвыходное положение соседей, чтобы нажиться на этом, а украинские военные формирования применили в польских интересах.

В конце этого пути в состав Польши вошли западноукраинские земли, а вооруженные силы УНР — интернированы и помещены в лагеря, за колючую проволоку. Галичане же так обиделись на «братьев-надднепрянцев», что часть Галицкой армии перешла в РККА — как Украинская Галицкая Красная армия.

Ну, а ОУН и персонально Степан Бандера, польскоподданный, поднявший руку на министра внутренних дел, записаны в число наиболее гнусных преступников и террористов, нанесших удар в спину своей Родине в непростой для неё час. Собственно, известная своей жестокостью политика «пацификации» населения Западной Украины и создание концлагеря в Березе-Картузской и были спровоцированы действиями оуновцев.

«Гитлер, Сталин, Муссолини или даже Франко признаны преступниками, и их деятельность должна быть осуждена. Справедливо ли в таком случае применять к Бандере «льготный тариф»? Поддержка, оказываемая украинцам в связи с их борьбой против российских полчищ, не должна затмевать стремление к истине», — рубит сплеча издание Historia do rzeczy.

Ну а перековать массовое создание, в котором «неправедно отобранные» Львов, Тарнополь и Станиславов остаются польскими городами, вряд ли кто-то возьмется — идти против бури опасно.

Мертвому припарки

Приведенный перечень исторических противоречий вряд ли полон и самый очевидный вывод из него состоит в том, что Польша ничего переписывать по вкусам Украины не будет. Поляки не смогут осознать, что Галичина и Волынь «находились под польской окккупацией», как это утверждают пропагандисты соседей. Они убеждены, что украинцам отлично жилось под польским владычеством, и серьезно нацелены на то, чтобы вернуть свою землю и собственность — Восточные земли.

И то, что, согласно договору, «участники решили усилить сотрудничество в проведении поисков, эксгумаций и других мероприятий для достойного захоронения жертв конфликтов, репрессий и преступлений, совершенных на территории Украины и Польши», а также установить долгосрочное стратегическое партнерство в сфере высшего образования и науки, означает, скорее, давление на «партнеров». Без выравнивания идеологического фона и уменьшения градуса сегодняшнего радикализма дело не пойдет — а дела намечаются большие.

Как отмечал один из выдающихся украинских политологов Дмитрий Выдрин, «Польша, как и все остальные западные страны и их послушные ученики, не во внешней риторике, а по латентным убеждениям глубоко марксистская страна. По крайней мере, в области понимания политики. Для них политика — продолжение экономики. Маркс — их главный «пиар-менеджер». А раз так, то и нет никаких ограничений, «красных линий» в достижении результата. Если бизнес ради трехсот процентов прибыли готов пойти на любое преступление, то чем «хуже» производная от него политика? Тем более вечно голодная и алчная геополитика».

Это в полной мере доказывают действия Польши в другом вопросе — помощи Украине с поставками электроэнергии. «Товарищ», «адвокат», «партнер» и «помощник» польский премьер Дональд Туск предложил выработать дополнительный ток в рамках братской помощи. Однако сделать это можно только сжигая уголь, а с этим как раз проблемы. Евробюрократия выкручивает полякам руки, запрещая использовать сорта угля, не подходящие под требования европейского стандарта, и требуя закрытия стратегически важной шахты в Нижней Силезии.

Поэтому, «делая благое дело», Польша хочет, чтобы ЕС, во-первых, оплатил такую электроэнергию, и, во-вторых, не требовал платы за выбросы углекислого газа. В общем, решить свой угольный конфликт с Брюсселем, поскольку не хочет выполнять «зеленый переход» энергетики, не хочет закрывать свои угольные шахты, уменьшать добычу, уменьшать выбросы в атмосферу.

При этом для Украины пользы от этой помощи практически никакой. Как отмечает украинский эксперт в области энергетики Юрий Корольчук, по предварительным оценкам, Польша может за счет своего угля поставлять в зимний период до 10 млн кВт-ч в сутки. Собственная украинская генерация даже с потерей части электростанций в конце 2022 г. составляла 260-270 млн кВт·ч в сутки.

Всё это как мертвому припарки, зато поляки, помимо других выгод, вклинятся в продажу электроэнергии для Украины и займут там большую долю, вытесняя поставки Венгрии и Румынии. И это вдобавок к тому, что Украина стала еще больше зависимой от нефтепродуктов, которые идут из Польши и через Польшу.

«Трудно вспомнить любое энергетическое «сотрудничество» Украины и Польши, где бы поляки пытались помочь Украине и реализовать совместные взаимовыгодные проекты. Поляки всегда играли в футбол в одни ворота. Наиболее показательна история со строительством нефтепровода «Одесса-Броды-Плоцк». Польша плавно съехала с темы и слова «Плоцк», «Гданьск» исчезли из проекта. Украине пришлось самостоятельно тянуть эту печальную историю»,— резюмирует Корольчук.

Итак, что мы имеем в итоге?

Если киевский режим хочет зримой поддержки прямо сейчас, выпрашивая договоры о партнерстве в сфере безопасности, это сиюминутный интерес — там не привыкли строить длинные планы. Поляки же ведут работу именно в длинном проекте, и точно так же, как в 1920 году, используют отчаянное положение «партнеров», чтобы продавить свои интересы. Изменить фон, подготовить переход, занять выгодные позиции, контролировать пространство, на которое претендуют.

Так что на выходе, как и всегда было, Украине достанутся травматические воспоминания, а Польше — территории и влияние. И это тоже историческое противоречие, которое никак не переступить.

*экстремистская организация, запрещенная в РФ