«Мечта сбылась!». Молдаван через Румынию запихивают в Европу

1 июня в Кишинёве прошёл марш студенческих организаций, во главе которого шествовали депутат молдавского парламента Евгений Синкевич и вице-председатель Европейской народной партии, евродепутат Зигфрид Мурешан. Лозунги лидеров кишинёвского студенчества в 2024 году отдают комсомольским задором сорокалетней давности.

Только если в позднем СССР звучали лозунги в поддержку перестройки, то нынешние молдавские власти их посвящают евроинтеграции.

«В сторону ЕС шагаем, наша мечта сбылась!», «Быстрыми шагами идём, Европа — мы близко!», «Молдаванин равно европеец!» — скандировали участники марша. Впрочем, набралось их не слишком много: в шествии приняли участие всего несколько десятков человек, да и те, по всей видимости, освобождённые работники студенческих союзов. Организаторы явно рассчитывали на большее.

Тем не менее это не помешало им громогласно объявить, что большинство молодых молдаван поддерживают вступление в ЕС.

Из комсомола можно выйти, но он никогда не выйдет из тебя. Так, перефразировав известную поговорку, можно охарактеризовать деятельность современных руководителей молдавского государства.

На момент распада Советского Союза и ликвидации КПСС нынешним главе Молдавии Майе Санду и спикеру парламента Игорю Гроссу было по 19 лет. Тем самым они не понаслышке знают, каким был Ленинский союз молодёжи в последние годы своего существования. Так что комсомольский задор, с которым осуществляется в последнее время так называемая евроинтеграция бывшей советской республики, вполне закономерен.

20 октября 2024 года в один день с президентскими выборами в Молдавии пройдёт референдум по конституционным поправкам, закрепляющим стремление республики войти в состав Европейского союза. Причём во время выдвижения данной инициативы действовало положение избирательного кодекса, запрещавшее совмещение выборов с референдумом.

Но разве могут какие-то правовые нормы быть препятствием для строительства нового и более совершенного общества?

И вот соответствующая поправка, за которую проголосовал парламент, уже утверждена президентом. А все аргументы оппозиции о том, что референдум превращён в политическую технологию для переизбрания на второй срок Санду, оставлены без внимания.

Решительно обновляется и само избирательное законодательство.

Впервые в истории на предстоящих выборах оно позволяет голосовать по почте — представителям диаспоры. Причём не повсеместно, а только в странах Северной Америки и Скандинавии.

Ещё одной особенностью норм «о почтовом голосовании» является то, что, вопреки многолетней молдавской традиции, они вступили в силу без предварительного заключения Венецианской комиссии Совета Европы. На экспертизу в евроинституты их подали уже после подписания главой государства. Из этого следует, что они уже вряд ли подвергнутся серьёзной корректировке.

Такая напористость объясняется высочайшим значением голосования по зарубежному избирательному округу.

Напомним, что на прошлых выборах 2020 года Санду и тогдашний президент — социалист Игорь Додон набрали примерно одинаковое число голосов с небольшим перевесом последнего. Однако дружное голосование западной диаспоры и фактическая блокировка волеизъявления российских молдаван позволили Санду вырвать победу.

Вот только полноценного присоединения республики к Европейскому союзу никто не гарантирует.

Да и свежая статистика, касающаяся детско-юношеского населения Молдавии, говорит об огромных издержках так называемой евроинтеграции. Уровень «абсолютной бедности» среди юных молдаван составляет 32%. Причём в последнее время, когда правительством Молдавии, по сути, руководит Брюссель, уровень бедности среди молодёжи не сократился, а, напротив, вырос.

Тем не менее евроинтеграционная мечта продолжает доминировать в политической жизни республики, и политики на ней активно спекулируют.

К примеру, глава правящей партии PAS Гроссу в телевизионном эфире на днях заявил, что Молдавию примут в Евросоюз, только если всё население объявит себя румынами. Соратник Санду призывает соотечественников в рамках проходящей переписи населения идентифицировать себя как румын. Ему вторит и премьер-министр Дорин Речан.

Правящую партию Молдавии обвиняют в распространении листовок и постов в социальных сетях следующего содержания: «Я румын. Я говорю по-румынски. Скорректируем статистику вместе».

Такой призыв выглядит весьма двусмысленно на фоне принятого 31 мая заявления молдавского парламента по ситуации на Украине. Законодатели осудили «политику геноцида» России против этого государства. Среди прочего российским властям инкриминируется «отрицание существования украинской нации».

Получается, что депутаты от прозападного парламентского большинства, беспокоясь о существовании украинцев, одновременно отказывают в существовании молдавской нации. И это при том, что более 75% жителей Молдавии (по данным переписи 2014 года) идентифицируют себя как молдаване.

Как ни парадоксально, но такая антипатриотичная позиция правящей партии также является эхом последних лет Советского Союза.

В 1989–90 годах коммунистическая номенклатура уходившей в историю советской Молдавии пошла на создание коалиции с прорумынскими националистами. Их общей целью являлся вывод республики из СССР, что во многом породило конфликт с пророссийскими Приднестровьем и Гагаузией.

Если националисты грезили прожектом объединения «двух румынских государств», то членов республиканского ЦК партии и секретарей райкомов волновали более прозаичные вопросы овладения пока ещё «общенародной собственностью».

При этом элиты не особо волновал тот факт, что основная масса населения сближения с Румынией не поддерживает. Вопреки общественному мнению, суверенная Молдавия скопировала государственную символику у Румынии и в декларации о независимости провозгласила в качестве государственного языка румынский.

Затем националистов удалось оттеснить с командных высот, и раздел основных активов молдавской экономики проходил без них. Однако сторонники унии с Румынией смогли сохранить за собой контроль над гуманитарной сферой. Поэтому нынешнее поколение молдавских политиков является плодом прагматичной сделки рубежа 1980–1990-х.

Да и меркантильный аспект у показного румынофильства первых лиц Молдавии сохранился. Хотя основная масса предприятий уже давно перешла в частные руки, но ещё остаётся государственный контроль над крупнейшими инфраструктурными объектами: столичным аэропортом, дунайским речным портом, газопроводами, железной дорогой. Сейчас как раз идёт их реструктуризация с вероятным выходом на приватизацию или смену операторов.

Прорумынская риторика — это средство привлечения крупных инвесторов (в том числе из Бухареста). Дескать, нет причин сомневаться в надёжности вложений. «Мы работаем» над тем, что рано или поздно Молдавия будет поглощена Румынией, а значит, ваши инвестиции окажутся под защитой ЕС — намекают те, кто проталкивает прорумынскую повестку.

Примерно такой, кстати, была еще в далёком 1918 году логика бессарабских элитариев, приветствовавших румынскую оккупацию. В ней им виделось средство избежать большевистской экспроприации. Однако они не учли, что у румынских политиков и предпринимателей были собственные представления о регионе, которые они и реализовали без всякой оглядки на местные интересы.