Окей не нужен. Россияне одобрили запрет на лишние иноязычные высказывания

Большинство россиян (65%) одобряет идею законодательного запрета для чиновников использовать в выступлениях иноязычные заимствования, если им есть полноценная замена в русском языке. Об этом свидетельствует опрос, который был проведен ФОМ в последних числах января и чьи результаты опубликованы в конце прошлой недели. Не поддерживают идею такого запрета 18% сограждан, еще 17% опрошенных затрудняются определиться с ответом.

13 декабря прошлого года Госдума приняла в первом чтении правительственный законопроект, в котором говорится о недопустимости использования иностранных слов, за исключением тех, у которых нет общеупотребительных замен в русском языке. Это касается случаев использования русского языка как государственного, уточняет «Интерфакс».

Большинство опрошенных сообщило, что в целом отрицательно относится к чужеродным заимствованиям. Но около 28% сказали, что русский язык, напротив, обогащается за счёт таких слов.

В списке самых неприятных для россиян иностранных слов на первом месте «окей» (всего с 6%). К слову, О. К. — самое распространенное слово на планете, по версии ассоциации Global Language Monitor. А, по мнению российских филологов, в обиход оно вошло как минимум с 1970-х. Далее, в опросе ФОМ следует «весь молодежный сленг» (по 3%). По 1% набрали варианты «деловой сленг», а также слова «шопинг», «шоп», «бутик», «кешбэк», «вау», «кринж», «хайп», «менеджер», «фейк», «хелло», «гудбай» и «рофл». Несколько современных жаргонизмов, пожалуй, нуждаются в пояснениях. «Кринж» можно «перевести» примерно как «нечто связанное с чувством стыда», «рофлить» — это что-то между «шутить» и «злобно вышучивать». Более известный «хайп» — это всего лишь шумиха или, если воспользоваться заимствованным из французского словом, — ажиотаж.

Настороженное и отрицательное отношение свойственно в основном старшему поколению, причём чем россияне старше, тем более они нетерпимы к иностранным заимствованиям в языке. Зато опрошенные в возрасте 18-30 лет в большинстве заимствования одобряют и считают, что они язык обогащают.

Похоже дело обстоит и с ответами на вопрос, вызывает ли раздражение использование окружающими иностранных слов в русской речи. Молодые участники опроса в большинстве (68%) говорят, что не испытывают раздражения. Люди старше 31 года чаще отмечают, что «такое бывает». В более возрастной группе респондентов раздражение уже преобладает.

Авторы исследования ФОМ обратили внимание не только на возрастные различия, но и на то, откуда опрошенные предпочитают получать информацию. «Употребление иностранных слов в СМИ не вызывает раздражения у 51% россиян, читающих новости в интернете (иногда вызывает — у 45% интернет-аудитории), а среди респондентов, предпочитающих традиционные СМИ, 61% время от времени раздражаются (32% раздражения скорее не испытывают)», — говорится в сообщении Фонда «Общественное мнение».

Россия в течение десятилетий развивалась как государство, частично утратившее свою самостоятельность, и российская элита, в том числе и творческая, переходила на язык «старшего брата», отметил в интервью ИА REGNUM писатель и общественный деятель Юрий Поляков.

«В данном случае это американская версия английского языка. Отсюда и появились все эти бесконечные «каршеринги», хотя у нас есть замечательное слово «прокат», — считает Поляков. Хотя, с другой стороны, недавно пришедший в язык «каршеринг» заменил два слова — «прокат автомобилей».

Юрий Поляков напомнил об иностранных заимствованиях, которые логично вошли в язык, типа компьютерного «клика». «Но всё же количество необоснованных заимствований зашкаливает, и, конечно, этим вопросом надо заниматься. При этом есть же и кальки — например, «панельная дискуссия», дословный перевод английского panel discussion, что означает просто «круглый стол», — указал Поляков.

Закон, который бы ввел иностранные заимствования в определенные рамки, действительно нужен, полагает собеседник. «Надо создать, например, межведомственный центр по языку, который будет отслеживать ненужные заимствования или подтверждать их необходимость, который будет давать разрешения и советовать, например, при регистрации названий новых фирм», — считает Поляков.

При этом он призвал не превращать закон в орудие «охоты на ведьм», потому что «многие думают, что без заимствований можно обойтись». «Без них обойтись нельзя, но без ненужных и глупейших заимствований обойтись можно и нужно», — отметил писатель. Впрочем, уточнил он, речь идет не только о заимствованных «шопах», но и о неправильном употреблении исконно русских слов.

«Есть неграмотное использование и русского языка — например, слово «поселение», которое в русском языке всегда было связано с лишением свободы и которое используют как территориально-административную единицу», — заметил Поляков.

Вряд ли язык требует законодательной защиты от иностранных излишеств — он избавляется от них самостоятельно, естественным образом, сказал ИА REGNUM учитель русского языка и литературы в московской школе им. Ф. М. Достоевского Сергей Валюгин, руководитель оргкомитета международного конкурса «Достоевские чтения».

У иностранных заимствований, если они уместны и происходят в меру, есть свои преимущества — в частности, удобство их использования. Чаще всего заимствованные слова короче — значит, упрощают и ускоряют коммуникацию,

«Некоторые слова, такие как, например, названия определённой техники — «айфон», «айпад», — остаются, поскольку язык «понимает», что использовать эти слова проще и короче, чем использовать какое-либо другое слово», — отметил Валюгин. Можно добавить, что зачастую русский язык приспосабливает под свои нужды даже не иностранный технический термин, а название конкретного бренда, превращая имя собственное в нарицательное. Так, на какое-то время слово «ксерокс» заменило более длинное «копировальный аппарат» (прилагательное и существительное также иностранного происхождения).

Короткие заимствованные слова иногда используются для замены целого выражения. Например, калька из английского — «фейк» — в значении «широко распространенное распространяемое ложное сообщение». Англицизм «фейк» вполне можно заменить на более традиционный латинизм «дезинформация» (правда, это будет не совсем точным, ведь «дезу запускают» сознательно, а «запостить фейк» можно и случайно).

Валюгин привел пример того, как «чужеродное» слово начинает изменяться, попадая в среду русского языка. «Слово «зонтик» — заимствованное и пришло из нидерландского языка», — напомнил собеседник. Голландское слово zondek составлено из двух слов — zon (солнце) и dek (в приблизительном значении — «защита»). Но русский язык «опознал» конечный элемент «ик» в слове «зонтик» как уменьшительно-ласкательный суффикс — вроде «котика». И так появилось «серьезное» слово «зонт», которого нет в нидерландском, но есть в русском.

отметил Валюгин.

Добавим, что похожим образом в русский язык изначально и входили иностранные заимствования: от варяжских (например, слово «ябеда» — предположительно, от древнескандинавского embaetti — «служба») и византийско-греческих (не только «грамматика» и «математика», но и «известь», и «скамья») вплоть до американизмов XX века — вроде слова «компьютер», которое к 1980-м вытеснило советскую аббревиатуру «ЭВМ».

Те слова, которые остаются в языке на протяжении долгого периода времени — это слова, которые язык сам принимает, и тем самым происходит его развитие, отметил Валюгин. «При этом нужно понимать, что часть молодёжного сленга, который используется молодыми людьми в повседневной жизни, не остается в языке, и, если мы с вами посмотрим на слова, которые в прошлые годы использовала молодёжь, мы увидим, что сейчас они практически не используются», — заметил Валюгин. Так что те же «кринж» или «экспириенс» через поколение могут оказаться там же, где «шузы» или «герла», — в диссертациях по молодежному жаргону определенной эпохи.

Определенные слова, в какой-то момент вошедшие в общее употребление, «маркируют» конкретный исторический момент — так, например, «путана» или «мафия» (как синоним любой организованной преступности) ассоциируются с последними годами перестройки или с началом 1990-х, но из живой речи, пожалуй, ушли.

Многие нынешние языковые новшества вызывают раздражение у старшего поколения и приятие у людей 1980–2000-х годов рождения.

«Может возникать недопонимание между поколениями, потому что слишком много иностранных слов может быть непонятно людям пожилого возраста. Тем самым возникают определённые поколенческие разрывы», — указывает Валюгин. Раздражает и то, что заимствования могут быть излишними, отмечает собеседник. В самом деле, «ресёрч» вместо «исследования» не всегда оправдано.

Валюгин напомнил о принципе «всё хорошо в меру». «Если мы возьмём и начнём заменять все слова на исконно русские или мы начнём все русские слова заменять на заимствованные, ни в том, ни в другом случае не будет пользы. Во всём нужна гармония, как говорил создатель современного русского литературного языка Александр Сергеевич Пушкин».