Взрыв на Крымском мосту стал расплатой за ротозейство. И мягкотелость

Теракт на Крымском мосту показывает лица. Расследование, поиск официальных причин, сомнения в рукотворности произошедшего выглядят как незначительная формальность. Противник плюёт на неё и на нас. И, не скрываясь, подаёт голос. Советник ОП киевского режима Михаил Подоляк сразу признал ответственность за преступление.

«Крым, мост, начало. Всё незаконное должно быть разрушено, всё украденное должно быть возвращено [киевскому режиму], всё оккупированное Россией должно быть уничтожено», — написал на английском языке Подоляк. Да, тот самый Подоляк, с которым российская делегация пыталась вести переговоры. Это на него и его хозяев хотели повлиять, устраивая «жесты доброй воли».

Расследование необходимо, чтобы найти ленивых сотрудников системы безопасности, чтобы понять, каким образом автомобиль с взрывчаткой преодолел защитные барьеры. И провёз на объект не какую-нибудь гранату, а полноценный комплект для Армагеддона. По данным источников, до нескольких тонн в тротиловом эквиваленте. Но в целом Москва и так понимает, с кем дерётся, откуда появляются ссадины и гематомы. А Москва, Россия — это народ, её жители. Мы. И нас бьют.

Какое лицо у нас? Ротозея, который проспал опасность? Увальня, который машет кулаками, но сам получает по сусалам от готового к драке бандита? А избивают охотно, вкладывая в удары всю ненависть и изощрённую ловкость. Обещания ответить по центрам принятия решений давно превратились в интернет-мем, как очередное китайское предупреждение, которое ни к чему не ведёт. А за Крым, как мы говорили, и вовсе наступит Судный день. Но в реальности Киев живёт комфортно, принимает международных гостей. И даже удивляется, когда «Герани» (спасибо, что они у нас появились) долетают до Белой Церкви, расположенной в 100 километрах от столицы.

Да, Киеву помогает Запад. Вооружением — но оружие есть и у нас, по крайней мере мобилизации промышленности не объявлялось. Подготовкой и инструктажем — но ведь у нас есть и учебные центры, и отличный спецназ, способный передавать свои знания. Космической разведкой — но ведь и у нас есть Роскосмос (или нет?). Частными армиями и наёмниками — мы почему-то сами отказываемся от привлечения иностранных подразделений. Миллионных западных армий, крупных формирований пока нет. Как и ряда современных видов вооружений.

Наблюдая за тем, как в рамках частичной мобилизации готовятся к отправке на фронт коллеги-журналисты, получившие военно-учётную специальность ещё в годы срочной службы, возникают неудобные вопросы. Не только к ошибкам при выдаче повесток, оспаривать которые решится далеко не каждый мужчина, поскольку для некоторых бумага приходит не от небрежного военкома, а от Родины, которая зовёт себя защищать.

Но и к армии. Ещё два года назад глава Минобороны РФ Сергей Шойгу говорил, что число контрактников в Вооружённых силах превысило 400 тыс. человек. Не срочников, не офицеров, которые считаются отдельно. Это люди, избравшие своей профессией готовиться к боевым действиям, военному конфликту. Они получали жалование, страна вкладывала деньги в их обучение. Где эти солдаты? Допустим, что в начале спецоперации оставалась вольница, позволявшая отказаться от передовой и даже уволиться. Но разве вместе с мобилизацией не должен следовать обязательный призыв людей, на которых, в общем-то, и рассчитывало командование?

Кроме армии в России миллионы сотрудников силовых структур. В частных разговорах они признаются, что сами ждут приказа и готовы в любой момент ехать защищать Родину. Но приказа (для многих) пока нет. И призыва нет, поскольку в военкоматах есть отдельный спецучёт для несущих службу в органах внутренних дел, войсках национальной гвардии, Государственной противопожарной службе, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, органах принудительного исполнения. Снимаются ли со спецучёта бывшие сотрудники этих ведомств? Оставив службу, они нередко продолжают трудовую деятельность в бесконечных ЧОПах, охраняя склады и заборы, даже если за спиной остались годы спецподготовки.

Да, они могут отправиться на передовую в качестве добровольцев. И кто-то идёт. В заметках с линии фронта фигурируют ЧВК «Вагнер», подразделения «Ахмат», «БАРСы», Народные милиции ДНР и ЛНР, казаки. Армейские подразделения — лишь часть и без того немногочисленной группировки.

Возможно, силовиков берегут на случай полномасштабной войны с Западом, в которой будут нужны профессионалы. Но если такая вероятность есть, не пора ли готовить и всех остальных мужчин? Создавать штабы территориальной обороны, где без отрыва от места жительства и хозяйственной деятельности передавать военные знания и навыки. Если завтра война, то оружие должен брать в руки человек, умеющий с ним обращаться.

Вопросов намного больше. И по обеспечению военнослужащих, и по обмену пленными. И по тому, что лишь одна сторона в этом конфликте старается соблюдать правила и упорно подставляет щёки, когда вторая смело идёт на военные преступления, диверсии и теракты. К чему ведёт такой подход? К разочарованию, озлобленности, чувству незащищённости у населения? К тому, чтобы менеджеры и рекламщики вставали из-за компьютеров и шли на фронт, в штурмовики? Записывались в ЧВК или «Ахмат», к которым у людей есть уважение и доверие?

Нет смысла что-то советовать при очередной пощёчине. Ответы очевидны уже давно и кристаллизованы. Ракетное превосходство пока ещё позволяет вывести из строя всю критическую инфраструктуру Киева — мосты, железные дороги, инженерные объекты. Пока ещё есть возможность ударов по пресловутым центрам принятия решений. Пока есть возможность обратиться к партнёрам за технической поддержкой — хорошими бронежилетами и касками, беспилотниками, высокоточным оружием. Пока можно задействовать зарубежные ЧВК. Добиться численного превосходства на линии соприкосновения, чтобы наступать и идти вперёд, а не отбиваться из последних сил за счёт смекалки и чьего-то личного героизма.