Керчь, Казань, Пермь… Далее везде? Есть ли шанс затормозить падение?

Похоже, стрельба в учебных заведениях становится и в нашей стране почти обычным делом. Не столь заурядным, как ДТП со смертельным исходом, но и воспринимаемым не столь остро как, к примеру, крушение авиалайнера. Огромное горе для близких погибших, жесткое потрясение для выживших, довольно быстро проходящий шок для всех остальных. Возможность выпустить пар в соцсетях парадоксальным образом способствует приглушению остроты. Человек привыкает ко всему. Привыкли носить маски от ковида, привыкнем и к новым ограничениям, которые наверняка введут — усилят охрану, ужесточат комиссии на получение оружия, поднимут возраст владения огнестрелом (хотя в армию по-прежнему будут призывать с 18). То есть будут действовать по отношению к этой угрозе так же, как по отношению к любой стихии, от зимних морозов до того же ковида — ничего поделать не можем, можем только попробовать защититься, более или менее удачно. Вот только социальное зло — не стихия и не неотменяемая данность.

Все яростные споры вокруг прав на владение оружием затушевывают главное — беспричинное насилие никогда не бывает по-настоящему беспричинным. Об этом, в частности, недавно показанный на больших экранах старый фильм Матье Кассовица «Ненависть». Нет особого смысла спорить о том, безумны или вменяемы школьные стрелки, думать нужно о том, насколько безумно общество, в котором мы живем, и что с этим делать. Громкий публичный суицид или массовое убийство с немалыми шансами быть убитым — это не столько вызов обществу, сколько сигнал тревоги. На самом деле настоящий, полноценный вызов обществу невозможен — для этого против общества должен восстать инопланетянин или «маугли». Даже противопоставивший себя социуму человек является его частью, он им сформирован, так что общество мстит самому себе за свои грехи. Нет, речь не об оправдании убийц, они виновны, если вменяемы. Речь о том, как реагировать на орущую сирену тревоги — затыкать динамики подушками, а уши берушами или ликвидировать причину.

Есть уровень осознания проблемы чуть более глубокий, чем юридически-врачебно-силовой. Много говорится о переполненных насилием фильмах, книгах, играх, к которым имеют доступ дети и подростки. Возрастные рейтинги, конечно же, не работают. Но можно ли говорить о том, что в СССР не было школьных шутингов, потому что на экранах не было бесконечных боевиков и «ужастиков», а смерти в фильмах и книгах о войне не были результатом чьей-то личной злобы или погони за наживой? Что здесь первично, а что вторично — другая культурная политика или другая социальная реальность?

Причину нынешних ужасов следует искать в том моменте, когда и у нас оружие в мальчишеских мечтах из атрибута воина-защитника превратилось в символ личной крутости и в «великого уравнивателя», при помощи которого даже изгой и вечная жертва может легко отомстить своим обидчикам или всему миру. То есть, момент, когда альтруистическая парадигма сменилась сугубо, агрессивно эгоистической. Произошло это тогда социализм был сначала с оговорками, а потом и в полный голос назван неэффективным, общенациональная идеология была отвергнута как принцип и был провозглашен возврат к капитализму. К капитализму дикому, криминальному, не сдержанному никакими элементами религиозной морали. Катастрофическому слому подверглась не только экономика, но и весь уклад жизни. Общество разделилось на тех, кто готов был идти по головам ради «успеха» и тех, кто был вынужден банально выживать. Причем альтруизм и низовая самоорганизация как вполне эффективная тактика выживания были заранее ошельмованы, а признаться в том, что нуждаешься, стало чем-то постыдным, ибо это значило поставить себе на лоб клеймо «неудачника». Каждый отчаянно сражался в одиночестве против жестокого мира, кто законными, кто противозаконными средствами. Родителям стало просто некогда воспитывать детей, вопрос стоял об их пропитании. Дети отдалялись от задерганных, напряженных, измученных родителей, от которых исходил запах неуверенности и ненадежности. К тому же в любой момент родители могли развестись из-за того, что глава семьи «не вписался в рынок», или переехать в поисках лучшей доли, при этом круг общения ребенка полностью менялся.

Со временем привычка не слишком привязываться, не надеяться друг на друга, не доверять и не доверяться стала «нормой». Это не изменилось с наступлением «стабильности», потому что «стабильность» не уничтожила поразившую державу гниль, а только заморозила ее. Наступили десятилетия «недружбы» и «нелюбви», от которых полшага до вражды и ненависти. Дружба и любовь — это не деликатес, от которого можно отказаться в трудные времена, это жизненно необходимые витамины. Но их невозможно получить искусственно в виде таблеток, они вырабатываются в человеческом сердце из главного вещества, без которого жизнь человека невозможна — из осмысленности существования. Причем смысл должен быть единым для многих людей сразу, желательно для всего общества, и он должен быть чем-то большим, чем простое выживание народа или даже всего человеческого вида, иначе ничего не получится.

Пока все, что делается, — это попытки продать любовь и единение душ в аптечной упаковке, в виде мелодраматических сериалов и патриотических фильмов, а также попытки сплотить людей перед общими угрозами — враждебностью Запада, пандемией или размыванием «традиционных ценностей». Но это не работает или работает парадоксально — мелодрамы и пропаганда вызывают у молодежи насмешку или презрение, а рост числа угроз пробуждает либо эгоистично-«выживательские», либо суицидально-апокалиптические настроения. Сложился целый слой увлеченных «выживальщиков», снаряженных словно для маленькой победоносной войны, но в армии не служивших, которые, в случае чего, с большой вероятностью будут оборонять собственный двор, а не страну. Есть и те, кто с удовольствием посмотрят на то, как все полетит в тартарары, а то и примут в этом активное участие под треки Моргенштерна или IC3PEAK. У кого-то просто отказывает инстинкт самосохранения, как у преподавателя из злополучного пермского университета, который продолжал лекцию под звуки выстрелов, а кто-то идет стрелять. Выживать, не имея смысла жизни, невозможно, можно только сходить с ума и умирать.

Можно закрывать глаза на эту проблему или считать ее надуманной, внушать себе, что пресловутая «стабильность», «процветание» и «успех» — это вполне валидные цели. Но молодежь как наиболее остро чувствующую часть общества обмануть невозможно. Можно запретить деструктивную музыку, но тогда сочинять «черные» песни отчаявшиеся будут сами или убивать и умирать молча. Запретами нельзя отменить пустоту в душах, можно лишь сделать так, чтобы в нее попадало меньше мусора, но незаживающая, несовместимая с жизнью рана останется.

Придет ли осознание к тем, кто по своей должности обязан думать о будущем, или каждый новый вопиющий трагический случай будут расценивать как эксцесс, случайность, проявление сугубо личного нездоровья? Пока что поводов для оптимизма, каких-то признаков зарождения глубокого системного, философского, духовного подхода к проблеме не видно. Если посмотреть на попытки возрождения коллективизма у детей в виде, к примеру, «Юнармии» или прививания смыслов молодежи на специально выделенных для этого «Территориях», становится очень грустно. Пока — к счастью! — массовые расстрелы детей и подростков сравнительно редки, а потому качественного сдвига в сознании власть предержащих ждать не стоит. Если же лавина покатится с горы, может стать уже слишком поздно…