Почему «ордер на арест Путина» возник именно сейчас

Идея устроить суд над Россией — одна из основополагающих в стратегии изоляции нашей страны. Она была вброшена в информационное пространство с первого дня СВО. И сначала самой подходящей площадкой для этого казался именно Международный уголовный суд (МУС).

По мнению специалистов, в последнее время МУС оказался «в глубоком кризисе собственной легитимности», и ему было очень нужно новое громкое дело. Не сходящая с первых полос всех газет Украина очень подходила как повод.

Международный уголовный суд начал работу в Нидерландах с 2002 года. Его специализация — преследование обвиняемых в геноциде, преступлениях против человечности, а также военных преступлениях и преступлениях агрессии. В нем заседают 18 сменяемых судей, как минимум 11 из них можно назвать представителями недружественных России стран или государств, от таких стран зависимых.

Международный договор, учредивший эту организацию («Римский статут»), ратифицирован 123 государствами, в число которых не входят Россия, США и Китай. Также не являются участниками МУС ни Иран, ни Белоруссия, ни одна из крупнейших держав мира — Индия.

За два десятка лет своего существования суд привлекал в качестве обвиняемых 32 человека. Все до единого были представителями африканских стран. Пожалуй, самыми известными фигурантами можно назвать покойного ливийского лидера Муаммара Каддафи и экс-президента Судана Омара аль-Башира. Ни один, ни другой до суда так и не доехали.

Об «эффективности» Международного уголовного суда лучше всего скажут цифры, характеризующие его деятельность. А точнее сказать, бездеятельность.

Из 32 обвиняемых 11 находятся на свободе, девять оправданы или с них были сняты обвинения. Есть еще несколько дел в стадии предварительного производства, прикрытых сиротливой формулировкой «вызван повесткой». Обвинительных приговоров — ровно три, причем один из них отменен.

А между тем в этой примечательной организации есть президиум, отделения, палаты, секретариат и даже целая канцелярия прокурора. И вся эта махина тихо утерлась, когда Соединенные Штаты отказались сотрудничать и наложили санкции на основателя МУС и прокурора.

Учитывая огромный аппарат суда, который нужно финансировать (а существенная доля бюджета формируется именно Европой), этот институт казался участникам антироссийской коалиции вполне управляемым.

Весной прошлого года прокурор МУС Карим Хан вполне соответствовал ожиданиям Запада, когда съездил в Бучу и полностью поддержал украинскую версию, которая объективного и беспристрастного рассмотрения не выдерживала ни тогда, ни тем более сейчас.

Но постепенно МУС перестал казаться подходящей площадкой для показательного суда. Причин несколько.

Во-первых, осудить Россию «всем миром» никак не получалось, а в МУС достаточно судей, чья национальная принадлежность не вызывает уверенности в «правильности» их оценок. Учитывая, что все ключевые аспекты обвинения с юридической точки зрения можно трактовать в ту или иную сторону, политические пристрастия и обязательства в этом деле играют решающее значение.

Во-вторых, с юридической точки зрения самую большую проблему создала сама Украина, которая, как и Россия, не ратифицировала Римский статут, а значит, не входит в юрисдикцию МУС.

Сочувствующие Украине юристы считают, что принятые Киевом две декларации (первая о признании ею юрисдикции МУС по событиям на майдане, вторая — по событиям вокруг Крыма и Донбасса) могут в какой-то мере распространять юрисдикцию МУС на Украину. Но что касается пресловутой «российской агрессии», тут есть прямая статья Римского статута о том, что МУС «не имеет юрисдикции в отношении преступления агрессии, осуществленного (…) на территории государства, которое не является участником Статута».

Кстати, почему Киев упорно отказывается от ратификации Римского статута вопреки обязательствам, прописанным в соглашении об ассоциации Украины с ЕС, — отдельный вопрос.

Скорее всего, там прекрасно понимают, что ветер может подуть в другую сторону, и на скамье подсудимых могут оказаться сегодняшние любимцы антироссийской публики. Но как бы то ни было, самый удобный для МУС повод обвинить Россию находится вне его юрисдикции.

Понимая это, Киев стал настаивать на том, что для осуждения «российской агрессии» необходимо создать специальный трибунал. И первоначальная идея осудить Россию через МУС постепенно ушла на второй план.

В суде осознали, что создание отдельного трибунала окончательно похоронит его где-то на задворках европейской бюрократии. Прокурор МУС в конце прошлого года заявлял, что идея создания отдельного трибунала вредна для международного права. Но мало кто предполагал, что МУС решится сразу выдать ордер на арест в отношении действующего президента России.

Это решение — сильный аппаратный ход, который поднимает бюрократический вес МУС, застолбив приоритет в украинской теме. Теперь создание отдельного трибунала для расследования украинской ситуации, во-первых, будет выглядеть странно, во-вторых, совершенно запутает ситуацию, а, в-третьих — это просто слишком дорого: каждый такой процесс обходится в сотни миллионов долларов.

То, что в итоге обвинения в «похищении детей» выглядят странно и с юридической, и с человеческой точки зрения, — неважно. В данном случае прежде всего важна аппаратная логика, и в этой логике МУС победил, избавившись от возможного конкурента еще до его рождения.

Есть и еще одна причина такой внезапной активности МУС — дело о взрывах на «Северных потоках». После публикации результатов расследования американского журналиста Сеймура Херша, где речь шла о причастности к подрыву руководства ЦРУ и конкретных лиц в администрации Байдена, Вашингтону не удалось выбрать убедительную линию защиты. Вбросы о причастности неких благородных украинских мстителей или о том, что газопроводы взорвала сама Россия, успехом не пользовались. Постепенно дело стало все больше и больше интересовать европейскую общественность, и нужно было срочно переключать ее внимание. Ордер на арест самого Путина — прекрасный повод, для непосвященной аудитории эта тема гораздо интереснее.

Что касается юридической стороны. По словам самого прокурора Карима Хана, обвинения носят «предварительный характер».

«Согласно сложной процедуре в МУС прокурор должен запросить палату предварительного производства о выдаче ордера на арест, либо приказа о явке. При этом палата должна удостовериться, что имеются «разумные основания» полагать, что лицо совершило преступление и арест необходим для обеспечения явки на судебное разбирательство (которое даже не назначено), либо предупреждения совершения преступления (какого?). Никаких доказательств «разумных оснований» предъявлено не было. Налицо явный псевдоюридический фейк. Топорная работа», — рассказал один из международных юристов в разговоре с корреспондентом ИА REGNUM

Но даже если вдруг ордер на арест первого лица РФ появится, следующий вопрос: кто должен арестовать российского президента?

По закону это страны, которые являются участниками Римского статута. Они обязаны исполнять все решения МУС, включая арест по выданным ордерам в отношении граждан других стран, которые окажутся на их территории.

Но у каждой страны найдется достаточно юридических аргументов, чтобы принять любое решение. Как правило, все они будут находиться в плоскости вопросов — имел ли право МУС выдать такой ордер и обязана ли страна — участница Римского статута его исполнять.

Вопросы в законности ордера возникают по нескольким причинам.

Во-первых, Россия не только не ратифицировала Римский статут, но и в 2016 году отозвала свою подпись под этим документом. МУС же обладает юрисдикцией в отношении преступлений, совершенных гражданами государства, признавшего юрисдикцию суда.

Впрочем, юрисдикция МУС также распространяется и на преступления, совершенные на территории государства — участника Римского статута. В этом случае под юрисдикцию организации попадают все, включая граждан любых третьих стран.

В свое время факт участия Афганистана в Римском статуте стал основанием для угрозы привлечения к ответственности военнослужащих США за их действия в этой стране. Правда, сразу после этого президент США Дональд Трамп отреагировал максимально жестко и применил персональные санкции к сотрудникам офиса прокурора МУС, после чего «независимый» и «беспристрастный» суд немедленно передумал.

Но Афганистан был участником Римского статута, а вот Украина его так и не ратифицировала!

К отдельной декларации Киева о частичном признании юрисдикции МУС в связи с событиями в Крыму и Донбассе можно относиться по-разному. Здесь у каждой страны будет простор для трактовок в зависимости от политических симпатий.

Наконец, третий вопрос звучит так: может ли МУС своим решением отменять иммунитет главы государства?

В международном праве обычной нормой является наличие иммунитета «в силу занимаемой должности» у глав государств, глав правительств и министров иностранных дел.

Однако, по версии самого Международного уголовного суда, здесь речь идет об иммунитетах от любых национальных судов, а не международных. И в этом в свое время МУС поддержал и международный суд ООН.

Но если государство — участник Римского статута не желает арестовывать главу государства, вопрос об иммунитетах высших должностных лиц стран, которые не признали юрисдикцию МУС, решается иначе.

Здесь можно вспомнить, что в 2017 году МУС сам согласился с ЮАР, отказавшейся арестовывать прибывшего в страну президента Судана аль-Башира (в его отношении МУС выдал сразу два ордера на арест) на том основании, что Судан не участвует в Римском статуте.

И в этом вопросе всё упирается в желание и политическую целесообразность: государства — участники Римского статута не обязаны арестовывать главу государства, которое не признало юрисдикции МУC. Хотя и могут.

В сухом остатке: принятое МУС решение о выдаче ордера на арест российского президента, скорее всего, вызвано, во-первых, бюрократическим перетягиванием каната внутри Европы, а во-вторых, пиар-задачами, возникшими перед Вашингтоном. Юридически это выглядит даже более беспомощно, чем могло бы быть, но перечисленные задачи отлично решает.

Обвинения, которые смог предъявить этот суд, не имеют юридической перспективы и выглядят «топорной работой», но сам факт таких обвинений может дать право заинтересованному государству попробовать арестовать главу России. При этом обязанности такой арест осуществлять ни у кого не будет.