Как США проигрывают Китаю дискуссию о правах человека

Антикитайская истерия, раздутая Западом в связи с реформой избирательного законодательства в Гонконге (Специальный автономный район КНР Сянган), не просто набирает обороты, а становится источником широкой дискуссии по теме прав человека, которая навязывается администрацией США через различные международные институты. Напомним, что в развитие принципа «Сянган управляется патриотами», принятого в прошлом году резолюцией Постоянного комитета (ПК) ВСНП, нынешняя сессия китайского парламента, прошедшая в начале марта, высказалась в поддержку ряда законодательных решений. Прежде всего о расширении количества депутатских мандатов в Законодательном совете автономии и об увеличении численного состава коллегии выборщиков с передачей ей права избирать определенную часть депутатского корпуса. Соответствующие решения по внесению поправок в приложения к Основному закону автономии имеют большое значение для стабилизации обстановки в регионе. И они также являются частью демократического процесса, отражающего новые реалии, — таков лейтмотив комментариев по итогам сессии ВСНП, которые прозвучали со стороны депутатов и чиновников КНР, непосредственно отвечающих за работу с автономией. Речь идет о заместителе руководителя законодательного комитета ПК ВСНП Чжан Юне и заместителе руководителя Канцелярии Госсовета КНР по делам Сянгана и Аомэня (Макао) Дэн Чжунхуа.

Однако едва успела завершиться сессия ВСНП, на которой с докладом по вопросу о Гонконге выступил первый зампред ПК ВСНП Ван Чэнь, как появилось заявление глав МИД «Большой семерки», в котором избирательная реформа подверглась жесткой критике. Формально из-за того, как говорится в документе, что Пекин получит больше влияния на дела автономии, и под угрозой окажется «политический плюрализм». Одновременно со своим заявлением, выдержанным в аналогичных тонах, выступило внешнеполитическое ведомство ЕС, а затем, в ходе переговоров на Аляске между США и КНР в формате «два на два» с участием глав внешнеполитических ведомств Ван И и Энтони Блинкена, а также руководителя международного отдела ЦК КПК Ян Цзечи и президентского советника по национальной безопасности Джейка Салливана американский госсекретарь подверг своего китайского коллегу натуральной психической атаке и, вопреки традициям дипломатических контактов, повел себя крайне некорректно.

Что здесь необходимо четко понимать? Гонконг — исконно китайская территория, отторгнутая у страны Великобританией в ходе Опиумных войн XIX века и подвергнутая британской колонизации. Просто сейчас, спекулируя на принципе «одна страна — две системы», Запад из штанов выпрыгивает, чтобы «доказать», что КНР якобы не вправе устанавливать в Гонконге правила игры, что равнозначно в отказе Пекину от признания его суверенитета. Надо отметить, что упомянутый принцип «одной страны» как раз и является для КНР суверенным основанием, которое нарушают любые внешние ограничения. Ибо если «страна одна», а на экономическую «систему» Гонконга никто не покушается, то все западные претензии — от лукавого.

Понятна и предыстория вопроса. Как и на всех территориях и во всех странах, куда дотягивалась загребущая рука британского владычества, одной из форм его увековечивания Лондон считал культурную ассимиляцию местного населения. Очень большие усилия предпринимались для того, чтобы коренные жители забыли о своей национальной принадлежности и, приняв константы британской идентичности, превратились в космополитов, лишенных родства и корней. Уходя, британские колонизаторы всегда оставляют за собой «пятую колонну» таких вот перерожденцев, опираясь на них в последующем для подрыва позиций национальных властей. «Разделяй и властвуй!» — этот циничный принцип исторически являлся альфой и омегой британского господства, на котором оно строилось. Возвратив Гонконг Китаю (соответствующая декларация была подписана в 1984 г., а передача состоялась в 1997 г., когда над автономией взвился государственный флаг КНР, а в город парадным расчетом вошли части НОАК), британцы и в этом случае «уходя — остались». Они явно рассчитывали использовать свое влияние на часть населения для «управления поведением» Пекина. И как только темпы развития КНР превзошли западные ожидания, а политика страны стала приобретать всё больше самостоятельности, этот механизм был задействован. Сначала — «зонтичная революция» 2014 года, эдакая «генеральная репетиция», а в 2019 году борьбу повели «острием против острия». Безусловно, англичане ничего бы не сделали без поддержки США, давно уже превратившихся в «старшего брата» и патрона. Но с другой стороны, американцы и сами заимствовали британские колониальные технологии, что очень хорошо видно на примере Тайваня, где они следуют точно таким же двойным стандартам, поощряя островной сепаратизм разными способами. Включая поддержку искусственно выведенной в пробирке правящей там Демопрогрессивной партии «тайваньской нации», смысл которой — закрепить в массовом сознании отрыв острова от материка. Здесь следует иметь в виду, что перерожденцев и в Гонконге, и на Тайване немного; в процентном отношении их не больше, чем идейных бандеровцев на Украине или таких же «идейных навальнят» в нашей стране, — доли процента, максимум считаные проценты. Но они шумные, крикливые, финансово обеспеченные Западом и им же организованные и управляемые. В том числе в информационном плане: любая выходка оппозиции сей же момент оказывается в фокусе внимания олигархических СМИ. Поэтому в отличие от сохраняющего молчание гигантского большинства, перерожденцев слышно, и Запад, выступающий «усилителем» их голоса, к этому же голосу и апеллирует, используя для подрыва позиций властей спекуляции на специфически понимаемых «правах человека» и «демократии». Западный вариант которой на самом Западе нередко именуют «тоталитарной демократией» или вообще «постдемократией».

Вполне понятно, что реформа избирательной системы Гонконга, которую подхлестнул прошлогодний демарш пятнадцати оппозиционных депутатов, сложивших мандаты из-за вывода из состава Законодательного совета четырех их коллег, избрана Западом в качестве повода. Просматривается традиционный американский почерк, который в нашей стране знаком со второй половины 70-х годов прошлого века. Тогда демократ Джеймс Картер, сменивший в Белом доме республиканца Джеральда Форда, сразу взял повышенный тон в диалоге с Москвой. И, отойдя от традиционной двусторонней повестки, связанной с процессом ОСВ, развернул кампанию в «защиту прав человека» в СССР, принявшись в одностороннем порядке вводить санкции. Поводом была выбрана тема «репатриации» в Израиль лиц еврейской национальности; с формально юридической точки зрения антисоветская кампания опиралась на заблаговременно принятую в США поправку Джексона — Вэника. Как и тогда в случае с Советским Союзом, повод против Китая сейчас отыскался на ниве поддержки Западом протестной вакханалии в Гонконге. Забегая вперед, отметим, что весьма любопытно следующее. Защищая «права» погромщиков, которые в разрушении основ элементарного порядка и законности в автономии дошли до штурма здания Заксовета, захватив которое, отказывались покидать его в течение почти суток, США одновременно подогревали беспорядки. И для этого вступали в тесный контакт с лидерами протеста, регулярно приглашая их на инструктаж в американское генеральное консульство. При этом поборники «прав» того агрессивного меньшинства, что превратило улицы крупнейшего центра юга страны в поле боя, почему-то напрочь забыли о правах того самого молчаливого, но абсолютного большинства на мирную, спокойную жизнь, свободу передвижения, безопасность, правопорядок и прочие, совершенно естественные вещи. Что же касается самого принципа «патриотического управления», то известно, что упомянутую четверку оппозиционных провокаторов в ноябре прошлого года лишили мандатов не за принадлежность к противникам городской администрации, которую поддерживает Пекин, а за откровенные призывы к Западу вмешаться во внутренние дела автономии и в целом Китая. Китайская сторона, разъясняя свою позицию, приводит многочисленные примеры того, как решается проблема лояльности, загримированная под «патриотизм», в странах Запада, где любая критика властей, а тем более участие в несанкционированных акциях, влечет за собой фактическое поражение в гражданских правах, и никто этим вопросом не «заморачивается».

Ясно также, что демарш с прошлогодним сложением мандатов в Заксовете Гонконга был инициирован не из оппозиционных штабов самой автономии, а из западных центров, функционеры которых использовали оппозицию в качестве марионеток, рассчитывая превратить ее в таран против действующей власти. И потому, учитывая, что демократия — это власть большинства, а отнюдь не «власть проамериканских «демократов», в Пекине пришли к решению скорректировать избирательное законодательство таким образом, чтобы исключить подрывные депутатские демарши в будущем. Это и не понравилось Западу, который ведет себя так вызывающе агрессивно по двум основным причинам. Прежде всего, на фоне разрастающегося китайско-американского противостояния Вашингтону хочется спровоцировать в Китае внутренние проблемы, и уличный протест — это именно то, что ему нужно. Поджечь центр, как это происходило на Украине и в других постсоветских республиках, в КНР невозможно — из событий 1989 года на Тяньаньмэнь вывод сделали и китайские власти, и китайское общество. Кроме того, в стране был принят ряд стратегических решений, которые за эти годы остановили нарастание противостояния и стабилизировали обстановку. Единственный шанс в этой ситуации заключался в проведении дестабилизирующих планов на периферии, причем на такой, которая недавно вошла в состав КНР и где сохранилась разветвленная агентура западного влияния, оставшаяся с колониальных времен. Понятно, что именно этим объяснялся выбор Гонконга на роль запала, создающего проблемы центральной власти.

И здесь мы подходим к главному. Официальная позиция КНР по проблеме прав человека, с которой американцы и их европейские сателлиты связали происходившее в Гонконге, заключается в том, что в мире не существует двух стран с одинаковыми историческими традициями, одинаковыми социально-политическим строем и экономическими системами. Разнообразие, присущее всем странам мира, объясняется цивилизационными особенностями, спецификой национального развития и менталитета, формируемого народным образом жизни. Никаких унифицированных стандартов не существует, и никто не имеет никакого права никого поучать и тем более выступать с позиций «единственно правого» носителя некоей «абсолютной истины». Это — элементарное самозванство, под которым нет никакой основы, кроме откровенного нахальства и невоспитанности. Партийно-государственный лидер КНР Си Цзиньпин неоднократно об этом говорил, выступая в своей стране, а во время недавнего саммита с руководством ЕС, который прошел в видеоформате, прямо заявил об этом европейцам, предупредив их, что можно, конечно, и дальше заниматься препирательствами по данному кругу вопросов. Однако куда продуктивнее признать национальную специфику правозащитной темы и, оставив ее специалистам, сосредоточиться на актуальных вопросах двустороннего экономического, инвестиционного, научного и гуманитарного сотрудничества.

Из этого примера, кстати, видно, что в КНР сделали выводы из событий 70-х годов в советско-американской дискуссии, которая принесла успех Вашингтону только потому, что советская сторона «постеснялась» поставить вопрос предельно жестко, ребром. И, выдвинув в адрес США встречные обвинения в нарушении прав человека у себя дома, оградить себя от американской неконструктивной критики. Поступить таким образом Москве тогда помешали обязательства, взятые на себя в ходе хельсинкского процесса; ни для кого не секрет, что с западной концепцией прав человека СССР по умолчанию согласился в обмен на признание США нерушимости послевоенных границ в Европе, которого добивалось советское руководство. Чем закончился этот «компромисс» для самих границ — общеизвестно: их очень скоро перекроили так, как и не снилось по итогам Второй мировой войны. Поэтому официальный Пекин, усвоив и этот урок, с самого начала не собирался идти в фарватере американских подходов и благодаря этому вызов принял, организовав встречную наступательную контригру. Буквально на днях в Чаньчуне, административном центре северо-восточной провинции Цзилинь, исторически тесно связанной с историей российско-китайских отношений, прошла достаточно крупная международная конференция, посвященная роли правящей в Китае КПК, отмечающей в этом году свое столетие, в восстановлении и защите в стране прав человека. В форуме приняли участие представители и специалисты как из развивающихся, так и из западных стран. Общий тон дискуссии задал Цзин Цзяньго, заместитель руководителя отдела пропаганды ЦК КПК, отметивший, что годы правления Компартии ознаменовались существенными достижениями в защите самых фундаментальных прав человека. Тему подхватила представительница Делового совета Китай — Африка Сандрин Ндувимана, которая сказала, пожалуй, главную вещь, обратив внимание собравшихся на успех проведенной Китаем крупной кампании по искоренению нищеты и бедности. Западным поборникам прав скандального меньшинства на так называемую «свободу слова» как будто невдомек, что самым базовым человеческим правом является право на жизнь и удовлетворение насущных потребностей. Никакие права не способны компенсировать отсутствие жилья, системы здравоохранения и образования, а также недоедание и отсутствие социальных условий и гарантий. По всем этим параметрам в Китае совершен настоящий прорыв, особенно за годы, прошедшие после XVIII съезда КПК.

Хотела того или нет, но африканская представительница выявила и публично продемонстрировала коренное различие в западном и восточном подходах к правозащитной тематике. Если Запад вперед выдвигает вопросы публичной демонстрации своей самости и «особости», то есть права индивида на отсутствие тормозов и общественную безответственность, то Восток во главу угла ставит вопросы уровня жизни, прочерчивая вектор от выживания к достойному существованию. То же самое наблюдалось и в полемике по данным вопросам между США и СССР. И надо признать, что когда от громкости тех или иных общественных дискуссий в условиях частного контроля над СМИ, включая социальные сети, мало что зависит, восточный подход, апеллирующий к тому, что человека вначале нужно одеть, накормить и дать ему крышу над головой, безусловно, предпочтительнее. Запад не случайно игнорирует итоги борьбы с бедностью в Китае точно так же, как он игнорировал социальные достижения СССР; для себя он по-тихому, без особой огласки, на них реагирует, поднимая планку социальных гарантий, чтобы не проиграть социализму борьбу за умы и сердца людей. Свернув после разрушения нашей страны свою социальную политику, Запад сегодня, уже под воздействием китайского опыта и примера, вынужден будет или вернуться к ней, или напрочь проиграет эту борьбу. И не случайно, именно африканский представитель, лучше других знающий и понимающий, что в этой жизни почем, обратила внимание на сермяжные истины, оторвавшись от «высоких материй» элитарных стандартов и дискуссий.

Если «по гамбургскому счету», то полемика, развернувшаяся между Западом и Китаем по правозащитному кругу вопросов, — это главная дилемма будущего. Оно — для всех или для немногих? И следовательно, наступит оно или человечество ждет обвал в новое «издание» так называемой неолитической революции, завершившейся вымиранием значительной части homo sapiens не только как феномена социальной общности, но и как биологического вида? И нам всем, так или иначе, в поиске ответов на эти «проклятые» вопросы современности придется самоопределяться. И уйти, спрятаться от этого выбора не получится, ибо в будущем, которое от него зависит, придется жить если не всем нам, то нашим детям и внукам.