После Александра III. Истоки войны внешней и внутренней

C августа 1893 года Александр III начал чувствовать себя хуже и хуже, а в январе 1894 года сильная простуда ухудшила его состояние, появились первые признаки болезни почек — нефрита. Летом 1894 года император вновь почувствовал себя плохо на охоте в Беловежской пуще, в начале сентября было принято решение переехать в Крым. Ожидалось, что мягкий местный климат осенью должен был помочь больному. Поначалу так и было, но в начале октября последовало ухудшение. В 14:15 20 октября (2 ноября) 1894 года Александр III скончался в Малом Ливадийском дворце.

Николай был потрясен смертью отца. Судя по всему, он до последнего надеялся на благополучный исход болезни, но признаков растерянности в его дневнике нет. В девять часов вечера 20 октября (2 ноября) в Петербург пришло известие о смерти императора. Москва, в отличие от Северной столицы, приняла эту новость относительно спокойно. «Общество казалось спокойным: кончина Александра III, — вспоминал В. А. Маклаков, — сопровождалась проявлением скорби, которого не вызвал даже трагический конец Александра II. Самодержавия никто не оспаривал». Спокойствие Империи казалось безусловным. Впервые в XIX веке передача власти новому монарху не сопровождалась ни убийством, как в 1801 или в 1881 году, ни попыткой государственного переворота, как в 1825 году, ни войной, как в 1855 году. Все казалось спокойным и стабильным.

«На долю России выпало особое счастье, — утверждал консервативный «Русский вестник». — Ни с какой стороны обширных владений ей не предстоит ни малейшей опасности. Для укрепления ее государственного и народного блага не предстоит надобности ни в сухопутных, ни в морских вооруженных экспедициях, ни даже просто в угрозах кому бы то ни было. Еще более счастливы мы внутренним спокойствием. У нас немыслимо напоминание войскам их верховным вождем, что они должны быть готовы грудью отстаивать целость государства от покушений на нее собственных братьев. Никогда подданные русского Царя не доживут до такого позора и никогда мысль русского Государя не омрачится ужасным призраком отцов и матерей, заколотых своими сыновьями по долгу службы». Уже через 10 лет все изменится. Но спокойствие 1894 года было все же относительным — на престол должен был взойти 26-летний неопытный и неподготовленный к управлению огромной страной монарх. В конце октября он думал только о потере отца и невесте.

20 октября (1 ноября) 1894 г. молодой монарх издал манифест о восшествии на Престол. Он обещал править на основании заветов родителя, т. е. «…всегда иметь единою целью мирное преуспение, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Наших верноподданных». На следующий день последовал манифест о восприятии Православия невестой императора принцессой Алисой Гессенской. Она получила имя Александры Федоровны. 28 октября (9 ноября) 1894 г. министр иностранных дел отправил циркулярное письмо русским представителям за рубежом, заявляя о полной преемственности внешнеполитического курса Империи. «В начале славного Царствования, сделавшегося ныне достоянием истории, — писал Н. К. Гирс, — преднамеченные цели сводились к осуществлению идеала России, мощной и успевающей для ее собственного блага, а не в ущерб другим. Ныне, на заре нового Царствования, мы с неизменной искренностью объявляем, что будем следовать тем же началам, призывая Благославление Всевышнего на плодотворное и непреложное их применение в течение долгих лет».

30 октября (11 ноября) с телом императора простилась Москва. Собралось несколько сот тысяч человек. 1(14) ноября похоронная процессия уже шла по улицам столицы мимо войск, построенных шпалерами, мимо толп горожан. Она провожала тело царя в Петропавловский собор. Город погрузился в траур, черным крепом были покрыты здания Александринского и Мариинского театров, городской Думы, первый этаж Гостиного двора, здания Академии наук, Академии художеств, Университет и т. д. Повсюду были развешены черные и черные с белым флаги. «Скучно, что так мало видимся с Аликс, — записал Николай в дневнике 2(14) ноября, — поскорее бы жениться — тогда конец прощаниям!»

7(20) ноября тело Александра III было предано земле. Всего лишь через неделю, к удивлению многих, новый император праздновал свадьбу со своей избранницей. «Посреди глубокой скорби, коей преисполнены сердца Наше и всех верных сынов России, — гласил манифест, — да будет день сей светлым вестником упований народных на продолжение к Нам милости Божией в наступившее новое царствование». Николай был счастлив, а улицы Петербурга опять заполнились людьми. «Народу на улицах была пропасть — едва могли проехать!» — записал в своем дневнике 14(26) ноября новобрачный. По случаю бракосочетания были дарованы различные милости: сокращены проценты по ссудам Государственных Дворянского и Крестьянского банков, списана часть долгов по недоимкам, списан ряд штрафов и долгов, амнистированы совершившие преступление, по которому предполагался штраф не более 300 руб., и т. п.

Молодой император был сторонником создания океанского военного флота и гораздо более активных действий на Дальнем Востоке, где все более и более жесткую позицию занимал Токио. 19(31) июля 1894 года Япония объявила войну Китаю. Фактически она началась раньше, уже в мае 1894 года китайские войска по приглашению вассала китайского императора короля Кореи Коджона высадились на полуострове для борьбы с местными повстанцами. В ответ на это Токио также высадил здесь свои войска под прикрытием флота и приступил к мобилизации армии. Корея была вассалом Китая, решалась судьба страны, но в это время она была не в силах защищаться. Корейская армия была весьма многочисленной, но только на бумаге.

Король заявлял, что у него 1,2 млн бойцов, но 99% из них никогда не касались оружия. Корейцы были храбрыми людьми — это признавалось всеми, но они были абсолютно не готовы к войне. Вскоре в столице во всем распоряжались войска микадо. 9(21) августа 1894 года под председательством Гирса было проведено Особое Совещание, в ходе которого было принято решение отказаться от предложения, сделанного ранее китайским правительством — принять участие в решении вопроса об устройстве Кореи наравне с Китаем и Японией. Петербург еще не имел желания вмешиваться в конфликт. К октябрю 1894 года японцы разгромили китайский флот и после нескольких поражений вытеснили китайские войска из Кореи. Их военное превосходство стало очевидным.

Между тем в России нарастало внутреннее напряжение. Ожидания либеральных преобразований стали очевидными сразу же после смерти Александра III. Все, кто ждал изменений во внутренней политике, «…все, с неясными, но огромными надеждами, взирали на юного царя Николая II». О молодом императоре почти ничего не знали, но ожидали от него хорошей реакции на инициативы общественности. Противостояние власти и общества не закончилось после бедствий 1892−1893 гг. «Ограничение сферы действий земских учреждений, — отмечал один из рупоров либеральной оппозиции весной 1894 г., — только одна из сторон анти-земского движения, все более усиливающегося в последнее время».

Смутные надежды, связанные с императором, укреплялись и приводили к постепенной активизации земцев. Умеренные и либеральные элементы земства начали объединяться. Устойчивым стал конфликт традиционно либеральных земских учреждений в Твери с местным губернатором. Два года земцы и власть находились в конфликте, и в конечном итоге он приобрел открытый характер, в том числе и по вопросу о выделении средств на борьбу с таким последствием голода, как эпидемия холеры. В конце 1894 г., когда победа армии и флота микадо над Цинской империей стала очевидной, надежды на неизбежность реформ (почти всегда появлявшиеся в России в начале нового царствования) породили адрес Тверского земства на Высочайшее Имя. Он был принят 8(20) декабря 1894 г. земским собранием, автором его был предводитель губернского дворянства Ф. И. Родичев.

Этот документ был явным ответом на манифест о восшествии на престол и кратким изложением надежд и программ либералов. Они призывали императора к диалогу: «Мы уповаем, что счастье наше будет расти и крепнуть при неуклонном исполнении закона, как со стороны народа, так и представителей власти, ибо закон, представляющий в России выражение Монаршей Воли, должен стать выше случайных видов отдельных представителей этой власти. Мы горячо веруем, что права отдельных лиц и права общественных учреждений будут незыблемо охраняемы. Мы ждем, Государь, возможности и права для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающихся, дабы до высоты Престола могло достигать выражение потребностей и мыслей не только представителей власти, но и народа русского. Мы ждем, Государь, что в Ваше царствование Россия двинется вперед по пути мира и правды со всем развитием общественных сил. Мы верим, что в общении с представителями всех сословий русского народа, равно преданных Престолу и Отечеству, власть Вашего Величества найдет новый источник силы и залог успеха в исполнении великодушных предначертаний Вашего Императорского Величества». Адрес был принят под аплодисменты. Зачитавший его Родичев закончил призывом: «Господа, в настоящую минуту наша надежда, наша вера в будущее, наши стремления, все обращены к Николаю II. Николаю II наше «ура!»

Новый год начинался ожиданием нового периода во внутренней политике России. 7(20) января в Министерстве земледелия открылась сессия сельскохозяйственного совета, в работе которого принимали участие и представители частного землевладения. Совет этот был совещательным и должен был, как писала одна газета, «привлечь к содействию власти голос самой земли». Этот голос был совещательным и донести его должны были губернские предводители дворянства и председатели губернских земских управ. От этого скромного по сути начинания ожидали весьма многого. 13(26) января был издан Высочайший указ министру финансов о выделении ежегодной помощи в 50 тыс. рублей «ученым, литераторам и публицистам, а равно их вдовам и сиротам». Все это также было воспринято обществом весьма положительно. Адреса начали готовить и другие земства. Неоправданно высокие ожидания вскоре закончились разочарованием. Сам Совет ничем особенным не отметился — его рекомендации далее специфических вопросов льноводства, садоводства и огородничества и т. п. не шли, но само его появление явно способствовало появлению этих ожиданий.

Первое положение Свода Основных Государственных законов Российской империи гласило: «Император Всероссийский есть Монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной Его власти, не токмо за страх, но и за совесть, Сам Бог повелевает». Идеологом ответа на адрес тверичей стал все тот же Победоносцев, в лице которого молодой император нашел надежного, как ему казалось, советника, который смог бы ответить на вопрос — как поступил бы в этом случае его отец. Уже в 1881 г. Победоносцев ярко выразил свое credo — конституция для него была фальшью, признаком и угрозой «конца России», парламенты — «говорильнями», наполненными «негодными, безнравственными людьми». Обер-прокурор Святейшего Синода даже составил краткий вариант «твердого слова» императора. Активную роль сыграл и министр внутренних дел И. Н. Дурново, предлагавший перейти к административным мерам в отношении авторов Адреса. В результате Родичев не был включен в делегацию, приглашенную на встречу с Николаем II, ему было запрещено заниматься земской деятельностью.

17(29) января 1895 г. в Николаевском зале Зимнего дворца состоялcя прием делегатов дворянства, казачества, земств и городов императорской четой. От 20 земств было подано два Адреса, один из них — Тверской. Император заявил: «Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой покойный Родитель». Николай отметил случившееся в своем дневнике следующим образом: «17(29) января 1895 г: «Был в страшных эмоциях перед тем, чтоб войти в Николаевскую залу, к депутациям от дворянств, земств и городских обществ, которым я сказал речь».

Речь была немедленно напечатана во всех центральных газетах, а на следующий день Николай II принял еще более многочисленные делегации, и на этот раз все обошлось без громких заявлений. Очевидно, состояние императора накануне было причиной того, что вместо слова «беспочвенными» было прочитано (написанный крупными буквами текст лежал в шапке, которую держал в руке монарх), а точнее — выкрикнуто «бессмысленными». Вообще, вся речь была прочитана «твердым и довольно суровым голосом». Впечатление того, что император «прокричал речь» было общим. По официальному отчету, окончание приема было прекрасно: «Громогласное «ура!» огласило Николаевскую залу». Кричали и радовались представители дворянства, выборные от земств в основном хранили молчание. Эмоции, которые последовали, были не столь радужными, но не менее сильными. Встреча была истолкована однозначно: власть объявила оппозиции войну. По-другому и быть не могло. Призыв либералов был публично назван монархом глупостью. «Трудно изобразить то волнение, — вспоминал П. Б. Струве, — какое в разнообразных кругах общества произвела произнесенная Николаем II 17 января 1895 г. краткая речь о «бессмысленных мечтаниях».

Слова императора «…тотчас стали предметом столь же злобной, сколь насмешливой критики».«В городе, — отметил в своем дневнике 19(31) января директор канцелярии МИД граф В. Н. Ламздорф, — начинают сильно критиковать позавчерашнюю речь государя; она произвела самое печальное впечатление». В этот день в столице появилось открытое письмо к Николаю II, гласившее: «Вы сказали свое слово, и оно разнеслось теперь по всей России, по всему культурному миру. До сих пор Вы были никому не известны; со вчерашнего дня Вы стали определенной величиной, относительно которой нет более места «бессмысленным мечтаниям». Письмо заканчивалось словами: «Вы первый начали борьбу, и борьба не заставит себя ждать». Автором письма называли Родичева, что явно не улучшило положение автора Тверского адреса. На самом деле это сделал Струве.

Уже 8(20) февраля 1895 г. в столице начались студенческие волнения. Среди студенчества того времени было распространено массовое недовольство введенным в 1884 году новым Уставом, но толком объяснить причины этого недовольства могли немногие. Недовольство накапливалось, и в ноябре 1887 года оно уже выплеснулось на улицы столицы, студентов разогнали казаки и конные полицейские. Требования студентов не были политическими — они хотели смены ректора и в конечном итоге добились своего. В 1895 году стычки с полицией последовали вслед за празднованием годовщины основания Санкт-Петербургского университета и охватили весь центр города. Всё это было названо бесчинствами пьяных студентов. В этот день, а точнее — в вечер этого дня — студенты действительно частенько буянили, но в 1895 году все явственно приобрело совсем иной, политический характер.

Николай II был решительно готов продемонстрировать свою силу и волю и во вешней политике. 14(26) января 1895 г. после длительной и тяжелой болезни умер и Гирс, долгие годы возглавлявший МИД. «Труднейший вопрос о преемнике ему!» — отметил молодой император. Впрочем, этот вопрос был решен быстро. 26 февраля (10 марта) 1895 года временно управляющим министерством стал князь А. Б. Лобанов-Ростовский. Это был опытный дипломат, бывший посол в Константинополе, Лондоне и Вене, назначенный в 1895 году послом в Берлин. 6(18) марта князь был назначен министром иностранных дел. Вместе со сменой первых лиц изменились и приоритеты внешней политики России. 20 января (1 февраля), т. е. через три дня после приема представителей цензовой общественности в Зимнем дворце, в Петербурге было собрано новое Особое Совещание по Дальнему Востоку под председательством генерал-адмирала Великого Князя Алексея Александровича. Было принято решение готовиться к вмешательству в японо-китайский конфликт.

Похороны одного монарха, свадьба его преемника, надежды и разочарования представителей общественности оттенили событие, значение которого скажется позже. Политика России, несмотря на заявления Гирса о неразрывной преемственности с внешнеполитическим курсом прошлого царствования, сделала весьма крутой поворот. Скоро этот поворот стал очевиден. Официальная версия истории внешней политики начала XX века гласила: «В царствование императора Николая II дела Дальнего Востока стали приобретать особое значение в истории международных сношений России. Японо-китайская война и последующие события передвинули к берегам Тихого океана центр политической деятельности, вызвав необходимость прочного утверждения России на окраинах, особенно ввиду сооружения великого железнодорожного пути чрез всю Сибирь».

Разгромленный японцами Китай 17 апреля 1895 года был вынужден заключить Симоносекский мирный договор, а Петербург еще накануне принял решение не допустить выхода Японии из островов на континент, в Корею и Манчжурию. Предложения России были поддержаны Германией и Францией и в результате Токио вынужден был пойти на серьезные уступки. Условия Симоносеки были пересмотрены, Япония начала подготовку к новой войне, которая должна была вернуть потерянные плоды победы. Токио нужен был реванш.