Тарифы Транснефти против прибылей нефтяников – сказка о вершках и корешках

Впервые за много лет российские нефтяные компании, привыкшие к сверхприбылям, получили в первом квартале этого года низкую прибыль, а некоторые — и вовсе убыток. Это произошло на фоне аномального падения цен на нефть, вызванного краткосрочным снижением спроса из-за пандемии коронавируса. На основании одного неудачного квартала нефтяники просят правительство кардинально пересмотреть долгосрочную тарифную политику по транспорту нефти и нефтепродуктов, которая направлена на обеспечение транспортной безопасности всей индустрии. Суть предложения сводится к тому, чтобы снизить тарифы «Транснефти» на транспортные услуги, иначе говоря — отнять прибыль «Транснефти» и отдать её нефтяникам.

Сейчас баланс интересов игроков нефтяного рынка выглядит следующим образом. Нефтяники торгуют нефтью на международном рынке на свободных рыночных условиях. Это позволяет им получать высокую норму прибыли в долларах, во времена высоких цен на нефть — сверхприбыли. В то же время «Транснефть», которая обеспечивает транспортировку более 80% российской нефти, работает на фиксированном рублевом тарифе, установленном государством. Таким образом, в периоды высоких цен на нефть «Транснефть» ничего не получает от того праздника жизни, которым наслаждаются нефтедобытчики. В то же время в те кратковременные периоды, когда цена нефти проседает, «Транснефть» продолжает получать стабильную прибыль, которая позволяет ей развивать и поддерживать транспортную инфраструктуру в надежном состоянии, обеспечивая стабильность функционирования всей индустрии.

Такая система полностью логична, ведь «Транснефть» — инфраструктурная компания и имеет соответствующую экономическую бизнес-модель. Почти все её операционные расходы — постоянные. Независимо от цен на нефть или объёмов прокачки, «Транснефть» должна обеспечивать работу и обслуживание всех своих трубопроводов, общая длина которых составляет около 68 тыс. км. При неблагоприятной конъюнктуре рынка нефти добытчики могут снижать свои расходы за счет снижения добычи, отказа от бурения дополнительных скважин, снижения количества персонала и т. д. и т. п. У «Транснефти» такой возможности нет, доля переменных операционных расходов крайне мала.

Дискуссия о снижении тарифов «Транснефти» началась весной, когда на фоне конфликта внутри ОПЕК+ и пандемии COVID-19 котировка Brent краткосрочно опускалась до $19. С того момента рынок уверенно восстанавливается, в текущий момент Brent котируется уже выше $40, при этом российская нефть марки Urals торгуется в Северо-Западной Европе с рекордной премией $2,35 к Brent. Очевидно, что рынок уже вернулся к нормальности и ни о каком бедственном положении нефтедобытчиков сегодня говорить уже не приходится.

Ключевой вопрос во всем этом споре — являются ли тарифы «Транснефти» завышенными? Согласно сравнительному анализу глобальных цен на транспорт нефти, тарифы «Транснефти» — самые низкие в мире, в 2,5 раза ниже среднемировых, при этом индексируются ниже уровня инфляции. Кроме того, необходимо учитывать, что значительная часть инфраструктуры «Транснефти» была построена в 1960—1970 гг. и требует модернизации, а последние крупные проекты были реализованы в сложной и дорогостоящей для работы зоне вечной мерзлоты — поэтому при рыночном способе формирования тарифа он был бы выше среднемировых.

Как эта ситуация отражается на долгосрочных результатах компаний? За последние 3 года (с 2016 по 2019 год), средняя прибыль нефтедобытчиков выросла на 174%, прибыль крупнейшей компании ПАО «Роснефть» выросла на 307%. За тот же период прибыль «Транснефти» снизилась на 23%. Очевидно, что в рыночных условиях формирования тарифа «Транснефть» объективно должна была бы зарабатывать больше.

На этом фоне удивительным выглядит предложение некоторых нефтедобытчиков экспроприировать прибыль «Транснефти». Получается, как в сказке о вершках и корешках, — когда нефтяники зарабатывают много, то «Транснефти» ничего не доплачивают. У нефтедобытчиков «фулл-хаус»: высокие цены, низкий тариф на транспорт, огромные льготы от государства, сверхприбыль и полная красота. Однако стоит их прибыли снизиться хотя бы в один квартал, тут же начинается дискуссия про экспроприацию доходов «Транснефти». Стоит напомнить, что подобные инициативы, направленные на недофинансирование «Транснефти», несут системные риски для всей индустрии. В настоящее время показатели безаварийности систем «Транснефти» — намного лучше среднемировых. Если инфраструктуру недофинансировать, резко повышается вероятность чрезвычайных происшествий масштаба недавнего разлива дизельного топлива в Норильске, что грозит большими экологическими проблемами и перебоями поставок.

Следующий важный вопрос — кому достается прибыль игроков индустрии? Доля государства в акционерном капитале и, соответственно, прибыли «Транснефти» составляет 79%. Эффективная доля государства в нефтедобывающем секторе значительно ниже. Даже в крупнейшей компании с госучастием ПАО «Роснефть» доля государства составляет лишь 44%, а в крупнейшей частной — ПАО «Лукойл» — и вовсе ноль. По результатам 2019 года из каждых 100 рублей прибыли нефтяного сектора, государству в виде дивидендов достанется лишь 14 рублей. Таким образом, та прибыль, которая недополучена «Транснефтью», большей частью уходит в карманы частных акционеров-нефтяников.

Выводы очевидны. По мере восстановления рынка нефти, государство имеет все основания повышать тарифы «Транснефти» до справедливых рыночных уровней, установленных в глобальной индустрии. Как контролирующему акционеру «Транснефти», государству имеет смысл повысить норматив выплат дивидендов компании выше стандартного уровня 50% прибыли. Таким образом можно улучшить баланс рыночных взаимоотношений и увеличить поступления в бюджет. И то, и другое очень актуально в текущих условиях.