МВФ о социальном неравенстве: В чем призналась Кристалина Георгиева?

Директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева, сменившая в сентябре прошлого года Кристин Лагард, просидевшую в этом кресле восемь лет и пересевшую из него на пост главы ЕЦБ, выступая в вашингтонском Институте мировой экономики Питера Петерсона (PIIE), предрекла миру новую Великую депрессию. Свой сенсационный прогноз г-жа Георгиева обосновала усилением и обострением диспропорций в распределении доходов. В условиях, когда между государствами уровень неравенства снижается, он растет внутри государств, и поскольку эта тенденция-де набирает обороты, она испытывает мировую финансовую систему на прочность. Кроме того, глава МВФ попыталась объяснить рост внутристранового социального неравенства сочетанием «технологий и интеграции», что вызывает вопросы и само по себе и в связи с финансовой стороной глобальной политики. Ибо именно МВФ, вкупе с другими составляющими «коллективного мирового центробанка» — Банком международных расчетов (БМР), группой Всемирного банка и другими участниками полузабытого Вашингтонского консенсуса, представляет собой «главного интегратора», то есть двигатель глобализации. Что же касается упомянутых ею технологий, то они «виноваты» не сами и не связью с глобализацией. Виновата монополизация технологий субъектами глобальной интеграции — основными группами транснациональных олигархических интересов. И это очень наглядно проявило себя в том, с чего началась весной 2018 года китайско-американская тарифная война — с попытки администрации Дональда Трампа предъявить Пекину ультиматум. Суть его, как помним, сводилась как раз к доступу компаний США в высокотехнологичный сектор китайской экономики с целью включения его в контролируемую ими глобальную систему. Можно привести и другой пример: скупку уже российских, украинских и в целом постсоветских высокотехнологичных производств в 90-е годы руками либеральных «реформаторов» с целью их удушения и ликвидации в монопольных интересах западных конкурентов. Но в еще большей мере монополизация свойственна сфере финансов, где она обеспечивается связкой американской ФРС и ее главного акционера — Банка Англии и стоящих за ним групп, тесно связанных с ведущими олигархическими кланами. Представляется, что «собака зарыта» именно здесь, а отсылки г-жи Георгиевой к проблемам неравенства — межгосударственного и внутристранового — это ни что иное, как достаточно неуклюжая попытка выгородить организаторов будущего управляемого кризиса, представив нынешнее формирование его предпосылок неким «объективным» процессом, якобы развивающимся самостоятельно. И будто бы он не имеет отношения к вполне конкретным клановым интересам.

Прежде чем показать, в чем заключается блеф этого заявления, необходимы два отступления. Первое: пару слов о Великой депрессии, чтобы было понятно, к чему клонит г-жа Георгиева. Общее представление об этом кризисе, давшем старт сползанию мира ко Второй мировой войне, заключается в том, что он разразился в 1929 году одновременно во всех капиталистических странах, но сильнее всего поразил США и Германию. Выход из него эти страны отыскали на путях внедрения элементов централизации и планирования. В Америке они составил основу «нового курса» Франклина Рузвельта, а в Германии — нацистского режима Гитлера, пришедшего к власти на пике кризиса. Менее известны сопутствовавшие этому пикантные факты, связанные с ФРС, создание которой послужило отмашкой к запуску механизмов развязывания Первой мировой войны. После того, как в результате Великого Октября с западного контроля «соскочила» сохранившая суверенитет Советская Россия, в правящих олигархических кругах Запада созрело решение переиграть неожиданно проигранную игру с помощью новой мировой войны. И 18 мая 1920 года в Вашингтоне прошла секретная встреча банкиров-учредителей Федрезерва, на которой было принято решение резко опустить учетную ставку. Сказано — сделано: именно отсюда произошел тот бум «ревущих двадцатых», о которых директор-распорядитель нам и поведала. А 6 февраля 1929 года, аккурат на пересменке двух президентов — уходившего Кальвина Кулиджа и избранного Герберта Гувера — те же банкиры собрались там же, но в расширенном составе. На этот раз с участием главных тузов финансового мира — пожаловавшего по этому случаю в США главы Банка Англии Монтегью Нормана и главы минфина США Эндрю Меллона. И приняли то самое решение, породившее осенние биржевые обвалы того же года, вошедшие в историю под названиями «черного четверга» и «черного вторника», — так же резко подняли опущенную за девять лет до этого учетную ставку, дестабилизировав фондовые рынки и банковскую систему. Между этими двумя датами вклинилось еще одно событие — менее заметное, но очень показательное. 25 февраля 1927 года Конгресс принял специальный Акт, отменивший ограничение срока полномочий ФРС по аренде государственного печатного станка двадцатью годами (в 1913 г. это положение перекочевало в закон о ФРС из аналогичных актов 1791 и 1816 гг., которыми учреждались предшественники Федрезерва — Первый и Второй банки США).

Помимо междусобойчика Нормана и Меллона в 1929 году произошли еще два события: Великобритания закрыла свой рынок для американского экспорта, перенаправив его в Германию, а в Париже прошла международная экономическая конференция, на которой решался вопрос о германских репарациях. Реструктуризация репарационного долга, оформленная заменой плана Оуэна планом Янга, вызвала бурное возмущение главы Рейхсбанка Ялмара Шахта, крупного финансиста, тесно связанного с Норманом. В знак протеста Шахт покинул свой пост и через год всплыл уже вблизи Гитлера, а после его прихода к власти снова возглавил Рейхсбанк, но уже нацистский. Данный эпизод будет раскрыт не полностью, если не упомянуть о том, что с начала XIX века и до 1946 года, до национализации правительством Клемента Эттли, Банк Англии официально, по структуре акционерного владения, являлся частной лавочкой Ротшильдов. Их ставленниками и выступали Норман, Шахт и ряд других «ударников финансового фронта» — от банковской группы Шредеров с филиалами в Германии, Британии и США до упомянутого Банка международных расчетов, созданного тогда же, в 1930 году, в качестве инструмента взимания с Германии репараций, но затем превратившегося в канал финансирования Западом нацистских властей Третьего рейха.

Второе отступление — об Институте Петерсона, в котором выдала свои откровения г-жа Георгиева. Это крупный международный think tank, тесно связанный с именем покойного Питера Петерсона — финансиста и миллиардера, список «заслуг» которого перед олигархическими кланами наглядно иллюстрируется карьерной биографией. От работы помощником президента Ричарда Никсона по международным экономическим вопросам и главой минторга США до руководства советом директоров знаменитого глобального банка Lehman Brothers и председательства в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, на который приходится до двух третей всех финансовых активов ФРС. Одновременно на протяжении 22-х (!) лет г-н Петерсон возглавлял Совет по международным отношениям, а после ухода с этой влиятельнейшей теневой должности в 2007 году остался его почетным председателем.

Итак, прикрываясь «неравенством» внутренних доходов, проблемой, которая существует в каждом из крупных государств, но обобщение которой, тем более до глобальных выводов, по факту означает признание классового характера существующих социальных противоречий, в жизнь проводится идея новой Великой депрессии. То есть очередного рукотворного кризиса, призванного перекроить, мирным или военным путем, политическую карту мира. С учетом этого подлога перед нами отнюдь не аналитический прогноз, а, скорее, декларация о намерениях, которая заодно и переводит на борьбу классов стрелки ответственности за будущую катастрофу с других, подлинных факторов, которыми власть предержащие из элитных транснациональных групп собираются воспользоваться при ее разжигании. Что это за факторы? И в чем состоит правда текущего момента, зашифровать которую как раз и было призвано появление главы МВФ на трибуне Института Петерсона?

В ноябре 2019 года Институтом международных финансов (IIF) был обнародован отчетный доклад, из которого следует, что совокупный мировой долг — государственный и корпоративный, увеличившись только за прошедший год на 7,5 трлн долларов, достиг фантастической суммы в 250 трлн, что составляет 320% (!) глобального ВВП. В докладе особо подчеркиваются две вещи: что только за период президентства Трампа совокупный госдолг США вырос с менее, чем 20 трлн до 23 трлн, и что наряду с США крупным заемщиком является Китай, в котором стахановскими темпами занимают государственные корпорации. Отмечается, что и в Америке, и особенно в Китае долговые обязательства существенно превышают объемы национальных ВВП, и в этом авторам доклада видится перспектива глобального долгового обвала, подогреваемого регулярным нажимом на ФРС Белого дома, который только в прошлом году трижды добивался снижения регулятором учетной ставки. И что важно: критике — за «облегченный» подсчет мировой долговой нагрузки — подвергается как раз МВФ, который, по мнению специалистов, существенно занижает объем совокупного долга — с 250 до 188 трлн, добиваясь этого за счет ограничения долговой отчетности только банками.

Аналитиков IIF легко понять: ассоциация, которая скрывается под названием этого института, включает около пяти сотен крупнейших банков, страховых и инвестиционных компаний и агентств по кредитованию из 70 стран мира. «Зажим» МВФ банковских интересов за счет «отпускания вожжей» другим кредитным институтам, их не устраивает. Но нас интересует не это, а прогноз IIF, допускающий, как и в случае с г-жой Георгиевой, глобальный обвал. Однако «благодаря» не мифологической проблеме неравенства, а вполне конкретной избыточной долговой нагрузке, которая в названных объемах уже не «отыгрывается» и действительно может послужить источником потрясений, вполне сопоставимых с Великой депрессией. В том числе глобального дефолта с заменой доллара новой мировой резервной валютой. Или, как вариант, с возвращением к золотому стандарту того же доллара. В связи с этим надо напомнить, что в этот вопрос уже как минимум дважды вставал в практическую плоскость. Первый сценарий — 2005 год, когда в соответствии с Техасскими соглашениями, подписанными президентами США и Мексики и премьером Канады, на месте трех стран уже к 2010 году должен был образоваться Североамериканский союз с новой валютой, а к 2015 году — Трансатлантический союз с еще одной новой валютой. В ней специалисты тогда сразу же заподозрили «старый добрый» фунт стерлингов. Второй сценарий, который при ближайшем рассмотрении оказывается частью первого, — антикризисный лондонский саммит «Группы двадцати», который прошел 1 апреля 2009 года. За две недели до этого события, на котором, по ряду оценок, сценарий глобального дефолта должен был обрести плоть и кровь, последовало совместная российско-китайская инициатива по введению новой мировой резервной валюты. Мерой американского шока от засветки планов дефолта, которым, как было понято в Вашингтоне и Лондоне, внезапно отыскалась альтернатива, и которые лишились внезапности, стал одновременный отказ от предложений Москвы и Пекина сразу трех решающих американских инстанций — президента Обамы, главы минфина Гайтнера и главы ФРС Бернанке. В результате кризис до логической, заметим, что рукотворной цели так и не довели. Но поскольку разжечь его успели, то бросились заливать деньгами — в рамках ежегодной «раздачи слонов» по спискам связанного с Банком международных расчетов Совета по финансовой стабильности «двадцатки», а также программ QE — количественного смягчения Центробанков. Попросту — путем запуска на полную мощь печатных станков.

Нетрудно увидеть, что совпадение выводов отчета IIF и выступления главы МВФ в Институте Петерсона при полном расхождении обоснований, которые их к этим выводам привели, а также сопоставление этого обстоятельства с названным прецедентом 2009 года достаточно надежно указывает:

— что планы глобального дефолта никто после провала в преддверие Лондона в архив не сдавал и не сдал;

— что объем внешнего долга, как и конкуренция по этой части между крупнейшими держателями долгов — США и Китаем — с тех пор только увеличился, что побуждает американскую сторону к осуществлению опережающей глобальной финансовой трансформации уровня Великой депрессии в своих интересах и за счет оппонентов;

— что ноябрьский доклад IIF и недавнее выступление г-жи Георгиевой между собой очень вероятно, что связаны. Причем, тем, что именно ей в рамках управляемого процесса вменили роль главного дезинформатора. Вот она, подобно птичке, имитирующей ранение крыла, и уводит в сторону от «гнезда» глобальных финансовых манипуляторов общественное внимание.

А то, что должность директора-распорядителя МВФ всеобъемлющим образом входит в «обойму» именно управляемых, убедительно доказывает подзабытая история одного из предшественников г-жи Георгиевой на этом посту. А именно: Доминика Стросс-Кана, подставленного в 2011 году с помощью чернокожей горничной за своеволие в трактовке итогов Сеульского (2010 г.) саммита той же «двадцатки», предложившего коллегам по МВФ похоронить неолиберальный Вашингтонский консенсус и перейти к социал-демократической глобальной модели экономики и финансов. Этого-то ему хозяева и не простили.

Что в этой ситуации делать, и как реагировать на вашингтонское выступление Кристалины Георгиевой? Это не наша компетенция. Однако возвращаясь к упомянутому «лондонскому» прецеденту 2009 года, следует предположить, что «кому надо», тот директора-распорядителя услышал. И сделал определенные выводы, в том числе организационные. Включая концепцию подготовки к предстоящему саммиту «Группы двадцати» в Эр-Рияде, намеченному на ноябрь 2020 года. Благо, времени еще предостаточно. Наша же задача куда более скромная: привлечь к этому запутанному, но очень важному сюжету повышенное внимание российской общественности.