New York Times: Можно ли ждать еще одной революции в Китае?

На протяжении всего лета можно было наблюдать необычные признаки возможного роста оппозиции председателю КНР Си Цзиньпину, в том числе в самом Пекине. Официальные СМИ стали уделять ему заметно меньше внимания, чем обычно, важные члены Коммунистической партии Китая (КПК) выступили с критикой его сдержанного ответа на торговую войну с США, а сам он оказался объектом скандала с некачественными вакцинами. На этом фоне уместен вопрос, было ли происходившее простой серией неудач и ошибок или же частью согласованных нападок на председателя КНР, пишет И-Чжэн Лянь в статье для американского издания The New York Times.

Читайте также: Получившие некачественную прививку АКДС в Китае будут привиты повторно

За чуть более пять лет, прошедших с момента прихода Си Цзиньпина к власти, основные участники борьбы за власть в Китае стали очевидны. С одной стороны, это так называемые красные аристократы во главе с самим китайским лидером. К этой группе относятся выходцы из семей бывших революционеров, которые занимали высокие посты на момент учреждения коммунистической республики в 1949 году. С другой — «плебеи», как их называет автор, которых возглавляют лидеры прошлых администраций, прежде всего, бывший генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь. К этой группе относятся чиновники, не имеющие значительной революционной родословной, а к власти они пришли уже после того, как Мао Цзэдун и Дэн Сяопин отодвинули старую гвардию на второй план.

Именно эти две фракции теперь играют ключевую роль в новом классе Китая, преследуя собственные интересы и характеризуясь коррумпированностью и авторитарностью. Отличаются они лишь в своей политике. Так, красные аристократы выступают за контроль КПК и государственного сектора над рынком и корпорациями, тогда как «плебеи» более ориентированы на рынок, что связано, по-видимому, с тем, что им удалось консолидировать власть (и получить богатство и привилегии) во время реформы Дэн Сяопином маоистской экономики в 1980-х годах.

Усиление фракции плебеев произошло в течение первого десятилетия этого столетия под руководством председателя КНР Ху Цзиньтао и премьера Вэнь Цзябао: они использовали свою силовую базу в Коммунистической молодежной лиге, учебном лагере для простых людей, желающих получить возможность стать членами КПК. Но затем к власти приходит Си Цзиньпин, красный аристократ высшей пробы, чей отец был высокопоставленным руководителем в первые годы республики. Подобно Гамлету, выбивающему узурпаторов, Си Цзиньпин стал ослаблять плебейские подгруппы сначала с помощью антикоррупционной кампании, а затем и сократив финансирование молодежной лиги и поставив ее под контроль КПК. Если нынешний китайский лидер не пожелает оставить власть после окончания второго пятилетнего срока, остановить господство красных аристократов может оказаться невозможным.

На этом фоне многие опасаются, что Китай может вернуться не только к эпохе маоистов, но и дальше — в Средневековье. Так, китайское общество претерпело радикальные структурные изменения между династией Тан (618−907) и империей Сун (960−1279). Наито Конан, известный японский китаист, отмечал в 1910-х и 1920-х годах, что до просвещенного самодержавия эпохи Сон в течение многих десятилетий Китай управлялся неформально наследственной аристократией, чьи императоры также заполняли высшие государственные должности и осуществляли контроль за государственной службой. Императоры создали замкнутую, корыстную и хищную элиту — до тех пор, пока вся система внезапно не рухнула. Наито отметил, что на протяжении десятилетий династии оставались стабильными, даже несмотря на регулярное свержение императоров другими аристократами.

Причину же столь быстрого падения аристократии недавно объяснил еще один историк, Николас Такетт. После изучения сотен эпитафий на могилах с девятого века он пришел к выводу, что империя Тан была разрушена недовольным соляным торговцем Хуан Чао, который возглавил народное восстание, уничтожившее политический аристократический класс. Этот исторический прецедент, должно быть, вызывает беспокойство сегодняшних лидеров КНР.

Может показаться, что группа Си Цзиньпина сильна, но она пользуется довольно небольшой базой поддержки: красные аристократы, по словам одного из них, насчитывают только около 40 тыс. человек. Кроме того, в ней скрываются опасные соперники: сам Си Цзиньпин пришел к власти как компромиссный кандидат, а за несколько месяцев до этого, в 2012 году был сорван заговор с целью захвата руководства КПК другим харизматичным красным аристократом Бо Силаем. Впоследствии Бо Силай был приговорен к пожизненному тюремному заключению за коррупцию. Ходили слухи — а иногда бывали и официальные заявления — о попытках переворотов, в том числе и в прошлом году. По мере того как стоящая за Си Цзиньпином элита формирует единый аристократический политический класс, она также способствует превращению китайского общества в закрытую систему При этом масштабы коррупции, отмечает автор, огромны. Несмотря на репрессии, в стране продолжается выражение народного недовольства. Поэтому если в ближайшие годы красные аристократы еще сильнее укоренятся в политике КНР, социальная мобильность будет еще более затруднена заинтересованными группами, будет нарастать экономическая эксплуатация, подпитывая классовые различия. По мере приближения поражения «плебеев» центральное место во внутренней политике КНР займет борьба между мощными олигархами в пределах красной аристократии.

Появится ли тогда современный Хуан Чао и будет ли он знать, что делать, пока сказать нельзя, но некоторые уже высказывают обеспокоенность по этому поводу. Так, в 2012 году секретарь Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины Ван Цишань призвал старших членов КПК прочитать книгу французского политического деятеля Алексиса де Токвиля «Старый режим и революцию» о Великой французской революции 1789 года. Хотя, заключает автор, ему бы стоило упомянуть имя Хуан Чао.