Повторятся ли в Азербайджане гянджинские волнения?

Судя по заявлениям бакинских политиков и многочисленным публикациям в местной прессе, недавние события в Гяндже потрясли азербайджанское общество, перед которым встали проблемы, которые необходимо решать властям. И вопросы, на которые нужно давать ответы.

Напомним, что во время проведения Азербайджаном масштабных военных учений в зоне противостояния с Арменией в Республике Арцах (Нагорный Карабах) буквально спустя час-два после аварии на Мингечаурской ТЭЦ была парализована вся энергосистема республики, а в Гяндже состоялось покушение на главу исполнительной власти Эльмара Велиева. Затем в Гяндже прошел несанкционированный митинг, при разгоне которого погибли два офицера полиции. Первоначально официальный Баку заявлял, что имеет дело с событиями криминального свойства. Но позже он заговорил о действиях исламистких радикалов, об их поддержке извне с кивком в сторону Ирана и даже об «армянском и русском следах».

Мы не будем спешить с какими-либо выводами, которые предстоит сделать все же азербайджанским правоохранительным органам. Сегодня речь о другом. О том, как азербайджанский агитпроп вырабатывает аргументацию в обоснование какого-либо положения, какие использует логические приемы для подтверждения истинности своих суждений, выстраивает способы связи между тезисом и выводами. Взяв в руки учебник логики, обозначим: тезис должен быть ясно и точно сформулирован и оставаться одним и тем же на протяжении всего доказательства. Нарушением этого правила может быть ошибка («потеря тезиса») либо уловка («подмена тезиса») или «логическая диверсия».

Вот почему вызывает удивление повышенное стремление близких к власти бакинских политологов в так называемом «гянджинском силлогизме» в качестве первой посылки квалифицировать события в Гяндже в качестве ответа «врагов» на запуск газопровода TANAP, который подается официальными изданиями и политиками как единственный гарант энергетической безопасности Европы. «Если учесть, что в мире давно идет настоящая газовая война и вдобавок наша страна находится между двумя государствами, которые имеют огромные и, как говорится, частично ущемленные интересы (имеются в виду санкции против Ирана и прессинг против российского господства на европейском рынке) в мировом нефтегазовом рынке, — пишет азербайджанский эксперт Гусейнбала Салимов, — то сразу станет ясным, почему же запуск TANAP должен был сопровождаться какими-то неприятными политическими осложнениями в Азербайджане». И добавляет:

Наш газовый проект имеет огромные геоэкономические перспективы, так как и страны Центральной Азии не скрывают свою заинтересованность в расширении или дополнительном развитии данного транзитного коридора, который уже получил название «энергетического Шелкового пути. Если учесть и такое обстоятельство, что сейчас США стремятся выйти на новый уровень взаимоотношений со странами Центральной Азии, особенно, с Казахстаном, стараясь использовать его морские порты для военной логистики, тогда станет ясным, что транскаспийский энергетический коридор не является плодом фантазии только политических мечтателей и футурологов и в один прекрасный день может превратиться в реальность».

Фантазии действительно налицо, как и ложный тезис. Согласно данным американского издания Oil Price, в настоящее время более половины потребляемой в Евросоюзе энергии импортируется. Россия поставляет 37,4% природного газа из общего ежегодного объема в 600 млрд кубометров, который получают страны — члены ЕС. По TANAP планируют отправлять около 13 млрд кубометров газа. Москва в сотрудничестве с Анкарой в настоящее время строит трубопровод «Турецкий поток». Потребление природного газа в Турции составляет 50 млрд кубометров в год. 24−25 млрд обеспечивает Россия. Азербайджанские 16 млрд кубометров газа несопоставимы с российскими 193 млрд. К тому же, по сведениям авторитетных западных экспертов, Баку намеренно завышает данные о запасах углеводородного сырья в своем секторе Каспия, тогда как суммарные запасы нефти в регионе оцениваются в 48 млрд баррелей, что составляет всего 3,5% мировых запасов нефти.

Поэтому эта посылка в «гянджинском силлогизме» апеллирует ко внутренней аудитории, но она — некорректный способ перевода внимания с внутриполитических проблем на внешние и надуманные «угрозы» без логической увязки через выставление нерелевантных вопросов и не по существу главной проблемы. Однако, исходя из этого, многие в Азербайджане уверены в том, что события в Гяндже были организованы «внешними силами», и потому оценивают волнения только как часть глобальной войны за передел сфер влияния в регионе. Одновременно чуть более корректно, хотя не совсем, выстраивается другой силлогизм. Так, помощник президента Азербайджана по общественно-политическим вопросам Али Гасанов на мероприятии, посвященном второй годовщине попытки государственного переворота 15 июля в Турции, заявил о схожести событий, произошедших в Турции, с событиями, произошедшими в Гяндже.

Напомним, что в ночь с 15 на 16 июля 2016 года в Турции была предпринята попытка переворота с участием военных. Гасанов — чиновник компетентный, раз он так говорит, то это означает, во-первых, признание факта попытки госпереворота в Азербайджане или наличия в республике серьезного протестного электората. При этом уточним: события 15 июля 2015 года в Турции до сих пор остаются загадочными, а участие внешних сил в интриге — пока не доказанным. Известны только результаты: выстраивание в Турции жесткой президентской вертикали власти и отход от европейских стандартов демократии. Что же касается Азербайджана, то азербайджанский президент Ильхам Алиев проблему личной власти стал решать вскоре после апрельской войны 2016 года в Нагорном Карабахе и закрепил ее по итогам досрочных президентских выборов 11 апреля сего года.

Если он в силу определенных внутренних и, возможно, внешнеполитических причин станет следовать сценарию турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана, то ему необходимо будет не только завышать масштабность и значимость гянджинских событий, но и определить, подобно Эрдогану, вектор их внешнеполитической ориентации. Для того, чтобы задуманная пьеса соответствовала бы канонам политической драматургии. Не случайно один бакинский эксперт символически озаглавил одну из своих последних статей так: «На нашу долю выпала участь жить в соседстве с Ираном и Россией (после Гянджи)». Он пишет, что «Азербайджан находится в очень сложном геополитическом ареале. Он на севере граничит с Россией и на юге же с Ираном», у которых «довольно серьезные, даже неразрешимые проблемы с Западом». И далее:

Нам особенно трудно найти язык с Ираном. Как бы мы ни старались убедить Тегеран в искренности своих намерений, Иран все равно считает Азербайджан плацдармом для США и Израиля».

То есть перебрасывается «мостик дестабилизации» из Ирана в Азербайджан, тогда как в Тегеране все воспринимается с точностью до наоборот. Как заявил в этой связи пресс-секретарь МИД Ирана Бахрам Кассеми, против Тегерана «в течение последних недель некоторые центры развернули просчитанную, конкретную психологическую войну». Очевидно то, что в описаниях и в оценках «феномена Гянджи» и его последствий официальный Баку не озабочен подбором аргументов, которые бы стимулировали размышления в направлении плодотворной дискуссии и достижения истины. Признак плохой, но многозначительный, ведь авторитетные азербайджанские специалисты не исключают в будущем повторения гянджинских событий.