Кто способствовал выводу Нагорного Карабаха из переговорного процесса

После заявления премьер-министра Армении Никола Пашиняна о необходимости участия Степанакерта в переговорном процессе по карабахскому конфликту, в республике разгорелась нешуточная заочная полемика. Тон в ней задал экс-министр обороны и бывший руководитель президентского аппарата Виген Саркисян. Он успел раскритиковать премьера не только за заявления по будущему переговорного процесса в отношении карабахской проблемы, но и в плане избранного метода достижения целей: «Сложно под ширмой законности скрывать то, что не имеет юридического обоснования». Как бы то ни было, и какие бы причины ни двигали Вигеном Саркисяном, пока он остается наиболее жестким критиком деятельности Пашиняна.

Если говорить начистоту, то в высказанных Пашиняном суждениях ничего нового не было. Автор данного материала сам неоднократно, сталкиваясь с сопредседателями Минской группы (МГ) ОБСЕ прежних составов (еще времен Метью Брайзы), ставил вопросы под тем же углом зрения, напоминая о том, что именно сопредседатели МГ ОБСЕ подтверждали, что НКР обязательно будет возвращена за стол переговоров, но — в «нужное время», так сказать. Не говоря уже о контактах на протяжении многих лет с бывшим российским сопредседателем Владимиром Казимировым и многочисленных спорах с ним о правосубъектности НКР и подписей ее представителей на документах 1994 года.

В конце концов, мне было что и с чем сравнивать — в 1992−93 гг. участвовал в выработке экспертных оценок и контрпредложений от имени Армении на самые первые «Графики неотложных мер по прекращению огня в зоне конфликта». В частности, был одним из экспертов, которые указали властям Армении на необходимость требовать от СБСЕ (1992−93 гг.) принципа асимметрии в вопросе отвода войск и тяжелых вооружений от линии соприкосновения противоборствующих армий. Поэтому риторика Пашиняна не удивляла — в конце концов, в редакции «Лрагир», где довелось некоторое время сотрудничать и мне, и Пашиняну, вопрос об урегулировании на бытовом уровне обсуждался и не раз.

Однако в мае 2018 года вокруг вполне давно и хорошо известных тезисов развернулась дискуссия — причем даже не между Пашиняном и Вигеном Саркисяном, а между экс-министром и первым президентом страны Левоном Тер-Петросяном. В эту дискуссию уже вмешались два не менее «тяжеловесных» участника переговоров по Арцаху — Нагорному Карабаху — в лице второго президента Армении Роберта Кочаряна и Владимира Казимирова (Кочарян обвинил в выводе Степанакерта из переговорного процесса Тер-Петросяна). То есть сущностная составляющая спора пережила качественный скачок. Тем более что Казимиров напросился на встречу с Тер-Петросяном.

Фактор Казимирова крайне важен. Долгие годы он категорически отрицал, что в 1994 году, когда создавались предпосылки для подготовки и подписания Соглашения о прекращении огня между тремя конфликтующими сторонами, между представляемым им МИД России и Минобороны РФ в вопросе урегулирования имелись «разночтения». Они были обусловлены личными связями и личным отношением к ситуации в регионе экс-министра обороны Павла Грачева. Из Еревана нюансовые различия в позициях МИД и МО России были намного заметней. В частности, в то время почти во всех СМИ Армении отмечалось, что, образно говоря, «в Москве не понятно, кто и за что отвечает».

До встречи с Тер-Петросяном в Ереване Казимиров успел вмешаться во внутриереванскую полемику заочно и встал на сторону первого президента. Это не удивительно — ведь Тер-Петросян, можно сказать, почти что «козыревский элемент», а все достоинства и недостатки экс-министра иностранных дел РФ Андрея Козырева давно осуждены, и не только политиками и общественностью России, но и высшей властью РФ. Sputnik Армения обратился к Казимирову, и он заявил: «Левон Акопович (Тер-Петросян — прим. ИА REGNUM ) прав», комментируя дискуссию. На вопрос, с какого периода можно считать Армению стороной конфликта, Казимиров ответил — «на наш взгляд, практически, с самого начала вооруженного конфликта. Так считали мы, ибо вовлеченность Армении вскоре стала неизбежной (после операции «Кольцо» и изгнания армян из районов севернее Нагорного Карабаха)». По его словам, Ереван не признал это сразу, только при подписании соглашения о прекращении огня. Казимиров при этом подчеркнул, что этот вопрос требует дополнительного рассмотрения. В документах, на которые ссылается Тер-Петросян, в частности, в пражском разъяснении главы руководящего совета ОБСЕ Sputnik Армения действительно нашел косвенное упоминание об Армении как о стороне конфликта. «…Действующий председатель подтверждает ранее принятые ОБСЕ решения о статусе сторон, т. е. об участии двух вовлеченных в конфликт государств-участников, а также третьей стороны в конфликте (Нагорного Карабаха) во всем процессе переговоров, включая Минскую конференцию», — говорится в документе. Здесь отмечается Нагорный Карабах как сторона конфликта, а также два «государства-участника». Понятно, что речь идет об Армении и Азербайджане.

В другом, документе — будапештском меморандуме 1994 года — о сторонах говорится более расплывчато. В тексте, в частности, отмечается, что Совет министров ОБСЕ поддерживает усилия сопредседателей по достижению политического соглашения о прекращении вооруженного конфликта. Это, по задумке авторов, должно было устранить последствия для «всех сторон конфликта». «Осуществление такого соглашения устранит основные последствия конфликта для всех сторон и позволит в кратчайший срок созвать Минскую конференцию», — указано в тексте. Возможно, именно эта фраза предполагает наличие более двух сторон конфликта. Хотя пражский документ ОБСЕ, конечно же, намного убедительнее.

И отметим, что в 1993−95 гг. шли ведь и прямые контакты между Баку и Степанакертом — это и не обсуждалось и не ставилось под сомнение. Даже Казимиров упреждает от далеко идущих выводов, требуя «дополнительного рассмотрения». На наш взгляд, потому, что ему уже известно о реплике Роберта Кочаряна, с которым российский дипломат знаком ничуть не хуже, чем с Тер-Петросяном. Российский дипломат прекрасно понимает, что если Кочарян скажет немного больше, то он, Казимиров, да и Тер-Петросян, окажутся в крайне неприятном положении оправдывающихся, которым ради самооправдания придется сказать еще и еще. Что именно — вряд ли кто в состоянии предполагать, поскольку переговорный процесс по Арцаху долгие годы, в сущности, засекречен.

Поэтому предположим, что в мае 2018-го Казимирову понадобилась срочная личная встреча с Тер-Петросяном для того, чтобы договориться: пусть первый экс далее не углубляется в своих исповедях и менторских поучениях. И вот почему в сообщениях о нынешних переговорах Казимирова с Тер-Петросяном нет ни намека о том, что реально обсуждалось: «В ходе встречи были обсуждены вопросы, связанные с карабахским урегулированием и вытекающими из этого процесса политическими реалиями в регионе». И известно лишь, что «во встрече принял участие вице-председатель АНК (т.е. новой партии Тер-Петросяна «Армянский национальный конгресс» — прим. ИА REGNUM ) Левон Зурабян».

Считаем также неслучайным, что именно в день встречи Казимирова с Тер-Петросяном и Никол Пашинян внезапно заявил, что готов встретиться с экс-президентом Сержем Саргсяном с конкретной целью: «Единственным вариантом, при котором теоретически встреча с Сержем Саргсяном возможна, может быть необходимость получения определенной информации по карабахской проблеме». Между прочим, это — и косвенное признание того, что премьер-министр слишком далек от достоверных сведений о состоянии переговорного процесса по Арцаху-НКР.

Заметим еще одну тонкость — после реплики Кочаряна Тер-Петросян просто не посмел что-либо возразить. Так чего ж, по сути, боятся услышать из уст второго экс-президента и Тер-Петросян, и Казимиров? Но разве не удивительно, что молчит о создавшемся кризисе в оценках переговорного процесса тот, кто унаследовал от Кочаряна неподписанные «Мадридские принципы» и в итоге их подписал, т. е. именно Серж Саргсян? А ведь в руки третьего экс-президента от Кочаряна перешли и иные документы, которые он давал обязательство подписать, чем и была бы признана (или было бы напомнено об этом) правосубъектность Арцаха-НКР. Мало кто сейчас помнит, что в парламенте Армении тогда бурно обсуждался вопрос о необходимости подписания некого соглашения между Арменией и НКР о военной помощи и взаимодействии, например. И документ был подготовлен — но С. Саргсян его не продвинул ни на микрон.

Кто же и в чем прав во внутриереванской полемике по Арцаху-НКР? В рамках одного материала вряд ли физически возможно охватить все нюансы переговоров периода 1992−97 гг., когда и закладывались основы сегодняшнего формата переговоров в рамках МГ ОБСЕ. В частности, следует публично показать, почему Тер-Петросян и власть АОД в 1993 году солидаризировались с требованиями Запада и «козыревского» МИД России о сдаче Кельбаджара, и как на это реагировал Госкомитет обороны НКР. Например, почему главный советник Тер-Петросяна — Жирайр Липаритян, в то время фактически бежал из Степанакерта, не добившись успеха в «уговорах». И почему он срочно покинул Армению, когда Роберт Кочарян приехал в Ереван и был назначен премьер-министром летом 1997 года.

Факт остается фактом — даже на уровне Совета Безопасности ООН мир точно знал в 1993−94 гг. о том, что в конфликте есть третья самостоятельная сторона. Дословная цитата из резолюции 853 СБ ООН, требовавшей вывода «местных армянских формирований Нагорной части Карабаха» свидетельствовала о признании мировым сообществом наличия и активного функционирования самостоятельной Армии обороны Арцаха-НКР. Так что тут главная заковыка все-таки не в том, что Будапештский и Пражский документы ОБСЕ признавали или не признавали количество конфликтующих сторон — 2 или 3. Это уже вторично, если в резолюции СБ ООН 1993 года конкретно говорилось о явно третьей стороне, т. е. «местных (английское слово «local» имеет, конечно, и иные переводы — прим. ИА REGNUM ) армянских формированиях Нагорной части Карабаха».

Вопрос, как следует из полемики, больше касается причин, по которым в итоге к концу 1997 года произошли бурные споры между Тер-Петросяном и другими главарями АОД, с одной стороны, и триумвиратом в лице Р. Кочаряна, С. Саргсяна и тогдашнего министра обороны Армении Вазгена Саркисяна — с другой. Дело в том, что со второй половины 1996 года возросло вмешательство в настроения «недр» Главного офиса ОБСЕ со стороны США и Великобритании. Ситуация усугубилась, когда в декабре 1996 года в Баку Гейдар Алиев подписал пресловутую «Сделку века» по каспийской нефти и газу, в которой тон задавали исключительно британцы. Чуть позже, когда вместо норвежской фирмы Stat Oil в «Сделке века» появилась американская фирма Amoco, и сформировался альянс BP-Amoco, а российская фирма «ЛУКойл» была выдавлена из «Сделки века», конфигурация позиций «заинтересованных сторон» по Арцахскому вопросу стала почти окончательной.

Не странно, что Лиссабонский саммит ОБСЕ в декабре 1996 года был самым антиармянским и вынудил Армению ветировать навязывавшийся текст Итогового документа. Вето касалось трех пунктов, предложенных США и поддержанных Западом: 1) Армия обороны НКР выводится со всех территорий за пределами бывшей административной границы НКАО; 2) должны быть возвращены на места бывшего проживания, в том числе и внутри НКР, все азербайджанские беженцы — без симметричного возвращения армян-беженцев, даже в пределах границ бывшей НКАО (под оккупацией Азербайджана продолжают оставаться еще даже те земли, которые ранее в советский период признавались землями НКАО — прим. ИА REGNUM ); 3) конфликтующие стороны после выполнения двух вышеуказанных требований при участии МГ ОБСЕ приступают к переговорам о прекращении конфликта и о будущем статусе НКР только в рамках «самой широкой автономии» в составе Азербайджана.

Вся эта галиматья называлась «поэтапным» планом урегулирования. Думаю, что теперь понятно, почему представители Армении ветировали в декабре 1996 года план сдачи Арцаха, надиктованный США-Великобританией. И не добившись своего (т.е. подписи Армении), Запад попытался закрепить эти антиармянские положения «явочным порядком» — устами действующего председателя ОБСЕ Флавио Котти, зачитавшего эти гнусные антиармянские пункты в своем Заключительном слове.

С того момента и разворачивались внутренние бурные обсуждения и споры в Армении и Карабахе, поскольку руководство НКР выступило с контрпредложением, называвшимся «пакетным» планом урегулирования. Суть — последствия войны являются итогом нерешенности стержневого вопроса о государственно-политическом статусе Арцаха, решение которого в рамках какого бы то ни было Азербайджана невозможно. И поэтому — вначале переговоры о статусе, а все остальное — потом. Но по окончании Лиссабонского саммита ОБСЕ США массированно «обрабатывали» руководства европейских стран, в ходе «челночных» заездов эмиссаров Вашингтона в Закавказье — и руководителей Армении, НКР и Азербайджана. Результатом прессинга стал пересмотр формата сопредседательства в МГ ОБСЕ, и с согласия конфликтующих сторон, в сущности, уже с конца января 1997 года США кооптировались в состав этого сопредседательства, хотя до конца 1996 года сопредседателей было двое — один, как «постоянная константа», представлял Россию, другой — какую-нибудь из стран-членов ОБСЕ.

К моменту появления США партнером РФ в МГ ОБСЕ была Франция. Так и закрепилось — тройка сопредседателей из РФ, Франции и США… И именно с последней четверти 1996-го — начала 1997 гг. Степанакерт как бы начинают изолировать от прямых переговоров и консультаций. Заявление офиса второго президента Армении (т.е. Роберта Кочаряна) от 14 мая 2018 года очень жестко напоминает об этом и Тер-Петросяну, и Казимирову, и заочно — даже Пашиняну: «Cегодня экс-президент Левон Тер-Петросян в очередной раз выступил с несоответствующим действительности заявлением, в котором обвинил второго президента в вытеснении Арцаха из формата переговоров по мирному урегулированию Карабахского конфликта. Руководитель офиса второго президента Виктор Согомонян неоднократно обращался к этому вопросу и на фактах доказал, что именно Левон Тер-Петросян и его политическая команда были виновны в том, что Арцах остался вне переговорного процесса. Исторические факты свидетельствуют о том, что представители НКР перестали участвовать в переговорах как минимум за год до избрания президентом Роберта Кочаряна. А встречи президентов Армении и Азербайджана и переговоры проводились периодически с 1990 года — параллельно Минскому процессу. Левон Тер-Петросян вел переговоры и с Аязом Муталибовым, и Абульфазом Эльчибеем, и Гейдаром Алиевым. Более того, одновременно проводились интенсивные встречи между представителями двух президентов — Жирайром Липаритяном и Вафа Гулузаде (в 1995−96 гг. состоялось 11 подобных встреч)».

И не удивило, что раньше офиса Р. Кочаряна отреагировал именно экс-министр обороны Виген Саркисян, напомнивший именно 14 мая, что «подходы первого президента Тер-Петросяна по карабахскому вопросу известны всем и именно они стали причиной его отставки с поста главы государства, а также полного провала возглавляемой им партии АНК во время парламентских выборов 2017 года», и выразивший надежду, что Пашинян не разделяет подходы АОД-АНК по конфликту.

Тут следует напомнить два факта. Во-первых, занимая очень высокопоставленную и ответственную должность в аппарате Тер-Петросяна, тот же Липаритян продолжал оставаться гражданином США. Во-вторых, в конце 1997-го первый экс разразился статьей «Война или мир?», в которой открыто пропагандировал капитуляцию и согласие на «поэтапный» план урегулирования с оставлением Арцаха в составе Азербайджана. Именно об этих подходах напоминал В. Саркисян — в сущности, о предательстве, о чем также есть прозрачный намек и в заявлении офиса Р.Кочаряна. И именно после этой статьи, а точней — после публикации в газете «Аравот» открытого обращения-ответа автора данного материала в адрес Тер-Петросяна, в январе 1998 года состоялась памятная пресс-конференция министра обороны Армении Вазгена Саркисяна, а затем последовала «добровольно-принудительная» отставка Тер-Петросяна и т.д.

Пока молчит Серж Саргсян и пока молчат власти России и США, мы вправе ожидать, что спор вокруг описанных вопросов в Ереване не прекратится. Однако достоверно осведомленные о ходе мирных переговоров и о состоянии переговорного процесса на сегодняшний день бывшие должностные лица явно будут поосторожней — чтобы вдруг не сказать чего-либо лишнего.