«Музей Победы»: память героям или безымянная победа?

Жизненно важный вопрос об иммунитете человека и общества к фашизму всегда задаешь себе в памятные даты — 22 июня, 27 января, 9 мая и другие. Было и есть на свете абсолютное зло, которое пыталось и пытается погубить человека, как же не думать о том, что поможет защититься от него и где, в каких местах иммунитет к этому злу у будущего поколения подтачивают.

Не может быть более сильной защиты, чем память и особые места памяти, где она хранится и бережно передается. Если, конечно, те, кто занимается ее хранением и передачей ставят себе именно такую задачу. А если нет? Что происходит с «местами силы» сегодня и не надо ли вновь и вновь обращать общественное внимание на, не постесняюсь сказать, их «ползучую оккупацию»? Кем и как — попробуем разобраться.

9 мая 1995 года в 50-ю годовщину Победы на Поклонной горе был открыт Центральный музей Великой Отечественной войны 1941−1945 гг. Я специально привожу здесь полное официальное первоначальное название музея, и, да простят меня читатели за длинное словосочетание, буду впредь использовать только его. Потому что 23 года спустя он уже так не называется, о чем далее.

Вопросы к руководству музея появились в сентябре 2017 года, когда пользователей соцсетей поразил скандал с фотографиями заместителя директора по развитию Центрального музея Великой Отечественной войны Кристины Трубиновой на фоне фашистских знамен со свастикой. Рядом с ней стояли два улыбающихся молодых человека с автоматами, один из которых был одет в форму штандартенфюрера. Трубинова опубликовала фотографии сама на своей страничке в соцсети «ВКонтакте», а затем оперативно удалила.

Читайте также: «Музей Победы» с фашистскими знаменами… Что происходит на Поклонной горе?

Коротко напомню, что Трубинова — «птенец гнезда» министра культуры Владимира Мединского, как и нынешний директор Центрального музея Великой Отечественной войны Александр Школьник, назначенный 28 апреля 2017 года после смерти Владимира Забаровского. Школьник — бывший советник Мединского, заместитель исполнительного директора «Российского военно-исторического общества», которое возглавляет министр культуры.

Это то самое РВИО, которое ранее «прославилось» установкой в Санкт-Петербурге мемориальной доски гитлеристу Карлу Маннергейму и многочисленными скандалами как с установкой различных памятников, так и с памятными акциями. Авторы ИА REGNUM много об этой организации писали и неоднократно говорили о том, что РВИО и министерство культуры разрушают историческую память страны, изымая из нее советское прошлое и заменяя его прошлым власовским.

Соглашусь с предположением автора ИА REGNUM Дарьи Алексеевой, что РВИО, декларирующее среди своих задач в том числе «сохранение и популяризацию исторического и культурного военно-исторического наследия России», занимается убийством истории, создавая вместо исторических реконструкций грубые и наглые подмены, фальшивки, назначение которых — стереть память о реальных событиях. Особенно, если они советские.

Читайте также: На краже истории: РВИО идет по пути украинско-прибалтийских «историков»

Делается это тихой сапой и в Центральном музее Великой Отечественной войны. Во-первых, название музея перед приходом нового руководства быстро кастрировали — до «Музей Победы», как будто никакой Великой Отечественной войны и не было. Или она таковой по мнению нового директора и его покровителей не была?

Напомню, в 1995 году в соответствии с постановлением правительства РФ музей был назван Центральным музеем Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. Приказ Минкульта о внесении изменений в устав Центрального музея Великой Отечественной войны был подписан замминистра культуры Владимиром Аристарховым 21 марта 2017 года. Документом вводилось «сокращенное» наименование учреждения — Музей Победы (на английском языке — Victory Museum). Ранее сокращенное название музея официально было «ЦМ ВОВ».

Новое сокращенное наименование фигурирует теперь везде. Сначала оно было поменяно в официальных документах и на сайте музея, а теперь стало общепринятым и появляется везде, вплоть до официального обращения президента России.

Неужели не ясно, что выбрасывание из имени музея упоминания о Великой Отечественной войне говорит о том, что Победа стала абстрактной. Теперь это не конкретная победа советского народа над конкретным фашизмом в Великой Отечественной войне, а абстрактная победа абстрактной армии над абстрактным, но весьма симпатичным врагом. А что, не так?

Об «абстрактности» самой Победы я уже сказала — нет Великой Отечественной войны. Теперь об «абстрактной армии». Из Центрального музея Великой Отечественной войны внезапно пропали советские знамена и флаги. Вот так Зал Полководцев выглядел до того, как пришли десоветизаторы:

Вот так — сейчас.

Теперь о том, почему этот абстрактный враг так симпатичен и кому. Накануне Дня Победы в 2018 году чуть не разразился скандал. На фоне исчезновения советской символики и самого понятия «советская армия» (по словам работников музея и посетителей) в музее активно появляется в непристойном виде символика нацистская. Под пристойным видом я имею в виду втоптанные в грязь сапогом победителя нацистские знамена, во-первых, и военную форму и технику, где она исторически была, во-вторых. Из песни слов не выкинешь и из истории свастику не вытравишь.

Все остальное, по моему мнению, попадает под определения из Федерального закона «О запрещении пропаганды фашизма в Российской Федерации», который вводит запрет на пропаганду или публичное демонстрирование символики организаций, сотрудничавших с фашистами либо отрицающих итоги Нюрнбергского трибунала. Никак иначе, как пропагандой не назовешь то, что могло появиться в музее накануне 9 мая.

3 мая 2018 года в Telegram-канале «Футляр от виолончели» появилась фотография из Центрального музея Великой Отечественной войны (об этом свидетельствует фон на фотографии), на которой изображен стенд с плакатами со свастикой и портретом Адольфа Гитлера на фоне нацистского знамени. На другой стороне куба, как мы видим, плакат, посвященный подписанию Тройственного пакта, расположен на фоне панорамы марша нацистов. Этот стенд должен был появиться в экспозиции Зала исторической правды, открытого 8 мая.

На открытии в итоге был представлен другой вариант, попроще: без Гитлера, марша со свастиками и без эсесовцев. Разместили на сером фоне несколько каноничных фотографий: видимо, кто-то все-таки посоветовал поменять экспозицию.

Как пишут авторы канала, идея исходного стенда принадлежала Школьнику. Он, говорится в анонимном канале, назвал это «мозговым штурмом коллектива» для превращения музея в «площадку для дискуссий». Сразу возникает вопрос, а каких именно дискуссий?

Рискну выдвинуть версию, что не вокруг «уникальных документов и редких архивных материалов, рассказывающих об истоках зарождения фашизма», как говорилось в письме президента РФ к участникам и гостям торжественного открытия Зала, а о примирении с власовцами и белогвардейцами. С теми, кто пошел служить фашистам. Для этого и советскую символику убирают, чего зря белоэмигранских «союзников» раздражать.

Читайте также: Зачем Минкульт лепит из Путина белогвардейца? Приписывая ему чужие слова

Конечно, никакого отношения к «истокам зарождения фашизма» не имеет ни исходный стенд, ни тот, что был представлен в итоге. Поскольку если уж начинать разговор об истоках, то можно много до чего договориться и много какие интересные документы найти: кто только фашизм не поддерживал разными способами из «западных партнеров». И явно такая дискуссия в планы РВИО не входит.

А вот версия о «примирении» с предателями имеет основания. Истории с памятником Примирения и доской Маннергейму доказывают, что у РВИО с власовцами никаких идейных противоречий нет. Напомню, еще один показательный конфуз Мединского, Школьника и «Российского военно-исторического общества» — «реконструкцию боя 1942 года под Смоленском, в котором погиб Герой Советский Союза Александр Матросов», 27 февраля 2017 года.

Если этот власовский позор прошел мимо читателя, то напомню, в чем там было дело. Во-первых, Матросов погиб не в 1942 году под Смоленском (освобожденном 25 сентября 1943 года), а 27 февраля 1943 года в Калининской (Псковской) области. А во-вторых, РВИО устроило настоящее дефиле униформ гитлеровских прихвостней всех видов, пишет портал «АПН Северо-Запад».

Например, среди изображающих немецкую пехоту «реконструкторов» оказался молодец с шевроном «Кубанское войско» 1-ой Казачьей дивизии Гельмута фон Паннвица. Тот факт, что ни под Смоленском в 1942-м году, ни под Псковом в 1943-м их никак быть не могло, организаторов не смутил. Видимо, РВИО крайне хотелось хоть тушкой, хоть чучелком притянуть к «реконструкции» идейно-близких казаков-предателей.

А одна красивая девушка, поделившаяся впечатлениями с журналистами, вообще представляла «Русскую освободительную народную армию». Да-да, не РОА, будущий командующий которой, предатель Андрей Власов в конце февраля 1942 года еще даже в плен не попал, а именно бригаду СС «РОНА» Бронислава Каминского, самого жестокого и кровавого предателя Великой Отечественной войны. Того самого карателя, который сначала резал партизан и мирных жителей «Локотской республики», а затем со своим сводным полком РОНА с такой жестокостью подавлял Варшавское восстание, что даже немцы возмутились.

Вернемся к музею. Весь этот «бэкграунд» нынешнего руководства Центральным музеем Великой Отечественной войны позволяет предположить, что никакого дела до сохранения исторической памяти и бережной передачи ее потомкам им нет. Точнее, в том виде, в каком она должна быть передана, без капитуляции врагу. Им нет разницы, изображен на памятнике Михаилу Калашникову в центре Москвы чертеж автомата АК-47 или чертеж немецкой штурмовой винтовки StG 44, погиб Матросов под Смоленском или под Псковом и когда именно, висят ли флаги армии-победительницы, или нет.

Читайте также: «Полет фантазии автора»: РВИО не проверяло детали памятника Калашникову

Все это говорит о том, что нынешняя волна десоветизации страшнее первой. Если ранее в музее заявлялась некая оценка, с которой можно было объективно поспорить, то теперь прошлое просто замазывается. Например, вот так оценили создатели музея вклад в победу Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина:

Да, типичный однобокий и тенденциозный взгляд о репрессиях и ошибках, абсолютно не отражающий реальное положение дел. Но с ним можно спорить, и историки и публицисты спорили все 90-е и 2000-е годы, постепенно разрушая перестроечное мифотворчество.

Можно спорить с триколором в Зале Полководцев, но о чем спорить, если там вообще флагов нет? Что делать, если символики армии, которой руководил Сталин, просто нет? Имени войны нет? Какой тогда смысл в фактах, оценках и трактовках?

Смысла и не будет, будет постепенный мир с фашизмом и власовцами не в головах деятелей РВИО и Минкульта, а в головах наших детей. И если в Центральном музее Великой Отечественной войны сделать прямо то, что хочется — переписать историю — у РВИО не получается, то это будет делаться исподволь, вот такими мелочами.

Но эти «мелочи» — часть большого процесса ползучей десоветизации, направленной на разрыв исторической ткани, на искоренение памяти о советском прошлом. И заканчиваются такие фокусы потерей государства и Майданом. Почему Майданом? Да потому, что отказ от своей памяти и своих символов всегда приводит к погружению общества в болото и его уничтожают те, у кого с самоидентификацией все в порядке.

А к кому за рубеж тянутся «ниточки» от РВИО — понятно. Как понятно и то, что итогом «ползучей оккупации» Центрального музея Великой Отечественной войны и подпольных переименований улиц и площадей по всей стране станет то, что русских назовут недонародом, который недостоин жить. «Западные партнеры» не постесняются.

Потому и нужно говорить об иммунитете каждого человека и общества в целом против сближения с фашизмом хоть на миллиметр. Если на Поклонной горе будет абстрактный музей абстрактной победы над абстрактным врагом, то случится то, что уже не исправишь — предательство мертвых. Потому что герои Великой Отечественной войны мертвые, но не абстрактные. И предавать их нельзя, а защитить — святой долг.