Невидимая битва Нетаньяху с Тегераном

Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, выступая на Мюнхенской конференции по безопасности в банкетном зале гостиницы «Баварский двор», сделал многозначительное заявление в отношении Ирана, которое распадается на несколько частей.

Первая. Нетаньяху заявил, что «иранские намерения в Сирии совершенно ясны, они хотят объединить Тегеран и Тартус и создать одно государство», и он «об этом давно знает». Действительно, в некоторых арабских СМИ со ссылкой на конфиденциальные американские источники содержатся утверждения о том, что в будущем неизбежна фрагментация Сирии, когда «алавиты и их шиитские сторонники получат свою область в районе Тартуса». В то же время размышления о реальности такого сценария начинают занимать умы акторов большой политики. Об опасности такого развития событий — развала страны — говорил спецпосланник генсекретаря ООН по Сирии Стаффан де Мистура. И глава МИД РФ Сергей Лавров ранее заявлял, что «США могли взять курс на раздел Сирии, поскольку отказались от своих обещаний Москве, сделанных ранее, о том, что единственной целью присутствия Соединенных Штатов в САР является победа над ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ)». Но тогда возникает вопрос, как будет восприниматься факт основания российской военно-морской базы в Тартусе, если принимать во внимание слова Нетаньяху о якобы появлении в Сирии «единого государства, объединяющего Тегеран и Тартус». Представить себе существование российской базы на территории такого образования пока не представляется возможным.

Вместе с тем в СМИ со ссылкой на сирийские источники появились предположения, будто «президент Сирии Башар Асад согласился предоставить Ирану право развернуть военно-морскую базу неподалеку от аэродрома Хмеймим, откуда удары по позициям боевиков наносит российская авиация». Иран вместе с Россией и Турцией входят в альянс на сирийском направлении, являются участниками астанинского процесса по политико-дипломатическому урегулированию ситуации в этой стране и выступают в роли гарантов по созданию зон деэскалации. И тут есть один важный нюанс. Военное присутствие Тегерана и Москвы на территории Сирии легитимно ввиду подписанных соглашений с правительством Сирии. Теоретически можно предполагать, что Дамаск способен подписать с Ираном отдельное соглашение и о размещении иранских баз на своей территории на постоянной основе. Хотя сейчас, по словам главы МИД Ирана Мохаммада Джавада Зарифа, у его страны «нет военных баз и военнослужащих в Сирии».

На официальном уровне в республике присутствуют только военные советники и инструкторы. По неофициальным данным — в Сирии воюют иранские вооруженные силы, прежде всего Корпус стражей исламской революции (КСИР), а также поддерживаемая Тегераном военизированная ливанская шиитская организация «Хезболла». Конечно, они где-то базируются. И по ним, судя по всему, Израиль время от времени наносит бомбовые удары, так как усматривает в их присутствии для себя экзистенциальную угрозу. При этом для Израиля принципы взаимоотношений между Тегераном и Дамаском предельно ясны. Не всё очевидно с другим. С тем, как выстраиваются отношения между Москвой и Тегераном на сирийской территории, является ли Москва модератором в проведении там иранских военных операций. Как пишет французский бюллетень Intelligence online, Иран в большинстве случаев действует либо автономно, либо самостоятельно. Именно этим фактором французское издание объясняет то, что когда израильская авиация наносит удар по иранским позициям в Сирии, Москва отделывается «красноречивым молчанием».

Конечно, для Нетаньяху идеальным вариантом было бы решение вопросов по каналам коммуникации с Главным управлением Генштаба ВС РФ. Но часто бывает так, что Израиль осуществляет авианалеты в сирийском воздушном пространстве, не поставив в известность Москву. И это достаточно серьезная проблема, которую рано или поздно придется решать Сирии, России и Ирану. Причем Тегеран, по всем признакам, ведет в Сирии игру по своему параллельному сценарию. А еще одна проблема в том, что, по оценке военных экспертов, если Тегеран вдруг заявит о выходе из сирийского конфликта, то Дамаску будет очень сложно удержать контролируемые ныне им территории. Кто компенсирует эти силы? Иран заявляет, что «сирийская армия способна адекватно защищать свою территорию», но уверенности в том нет.

Так мы переходим ко второй части заявления Нетаньяху на Мюнхенской конференции, из которой следует, что «Израиль будет сдерживать Иран в его попытках продолжать военные действия в Сирии». Здесь формируется сложная интрига. США используют самую жесткую риторику в адрес Москвы и Тегерана, отстаивая в то же время право Израиля и Турции на самооборону, хотя в отношении Анкары американцы ведут сложную игру, разыгрывая карту сирийских курдов. Сам Израиль не выступает против военного присутствия России в Сирии, но легко критикует Турцию, сосредотачивая свое главное внимание на Иране. Более того, Израиль поддерживает непрерывный контакт с Вашингтоном и Москвой, выступая в роли своеобразного «моста» между ними. Но по большому счету Израиль не знает, как и в какую сторону в будущем будут развиваться ситуативные альянсы. Пока очевидно только то, что Нетаньяху стремится разыграть иранскую карту с Москвой, чтобы через нее повлиять на политику Ирана как в Сирии, так и в регионе в целом, имея в тылу противостояние Вашингтона с Тегераном.

Как считает эксперт Deutsche Welle по Ближнему Востоку Жиль Мурчиано, Израиль не исключает военного противостояния в Сирии с Ираном и начинает активно проводить зондажную политику в отношении России и США, чтобы получить более ясное представление об их дальнейших планах в Сирии и занять более выгодную стратегическую позицию. По словам аналитика, «с израильской точки зрения вопрос заключается не в том, перейдет ли эскалация на следующий уровень, а лишь в том, когда это произойдет». Поэтому заявление Нетаньяху на Мюнхенской конференции по безопасности — эмоциональное по форме — является серьезным по содержанию. Переменчивые региональные альянсы обретают новые формы. И главное сейчас — найти инструменты, которые бы могли сдержать потенциальную эскалацию между Израилем и Ираном в Сирии, чтобы не допустить ситуацию, при которой Израиль, почувствовав реальную угрозу своей безопасности, перейдет от политической риторики к силовым действиям. Причем не только в Сирии, но и в других регионах.