Сергей Голубев: Кого белорусам навязывают в качестве их героев, и кто таковыми являются

12 апреля 2013

Время чтения 11 мин

Прежде чем вести речь о белорусских национальных героях, следует, очевидно, выработать общепринятые, чёткие и обоснованные определения понятий "нация" и "герой", хотя бы некоторые критерии героического. В современной социальной науке такие определения и критерии отсутствуют. Более того, оба понятия, даже в научных текстах, нередко употребляются вполне произвольно. Особенно это характерно для части нашего белорусского обществоведения. Отсюда и не имеющие под собой никакой объективной почвы, "дискуссии" о войне 1812 года, о польском восстании 1863 года и личности Винцента Калиновского, попытки героизации литовского князя Ольгерда, рассказы о "белорусской шляхте" и т.п. Есть во всём этом, конечно, и влияние политического фактора. Как говорится, если бы аксиомы геометрии задевали чьи-либо интересы, их бы тоже оспаривали.

Что касается политики, то тут тоже хотелось бы большей определённости. Чтобы не было комических, по сути, ситуаций, когда большой чиновник от культуры вполне артистично исполняя текст на белорусском языке, умудряется одновременно бороться и за европейскую идентичность и за поднятие национального духа белорусов. Остаётся только пожалеть, что большинству из нас вряд ли представится возможность побороться за эту самую идентичность непосредственно на месте, где-нибудь в Париже, например.

Следует исходить из того, что ответственный разговор о белорусских национальных героях можно вести лишь зафиксировав некие очевидности, могущие положить предел произволу. Очевидности, хотя бы на уровне здравого смысла. Очевидно, должно быть хотя бы то, что для того, чтобы быть белорусским национальным героем, надо как минимум быть белорусом. То есть, опять же, как минимум, субъективно считать себя белорусом, ощущать свою собственную принадлежность к белорусскому народу. Уже этот простой критерий позволяет существенно сузить круг претендентов. В него, во всяком случае, не попадает Калиновский, не попадают и "белорусские магнаты". О Калиновском, который зачислен в белорусские герои ещё в советское время, скажем специально. То, что он был героем для советской истории, имеет свою логику. В ней важнейшим критерием героизма была борьба с "антинародным царским режимом". И каждому народу, республике, полагалось иметь своих героев этой борьбы. В белорусском случае народ был, а борцов, вроде Пугачёва или хотя бы безвинно пострадавших, вроде украинца Тараса Шевченко, не было. Калиновский же действительно боролся с "царизмом" до "последнего вздоха". И поскольку других вариантов не было, именно он стал революционером-героем в истории БССР.

В этой же истории, стоит заметить, почему-то не говорилось о том, что одной из важнейших причин восстания 1863 года было стремление российского правительства ввести в рамки закона хозяйственные отношения крестьян и помещиков в Царстве Польском. В этих целях были приняты Указы от 04.05.1861 "О замене барщины законным окупом" и от 24.05.1862 "Об обязательном очиншевании крестьян". Таким образом, пана вынуждали заключать соглашение с "холопом". Для магнатов, веками практически бесконтрольно распоряжавшихся в своих владениях, да и для мелкопоместной шляхты, такое "разграничение полномочий" было, конечно, неприемлемо. И с точки зрения доходов, и, что, может быть важнее, с точки зрения "гонора". Тут уж хочешь, не хочешь, а надо подниматься на "национально-освободительную борьбу".

Для истории БССР, такие "детали", очевидно, несущественны. Для неё важно рассказывать о беззаветной взаимной любви повстанцев и народа. Но время советской исторической мифологии, нравится это кому-то или нет, заканчивается. Действительное же отношение повстанцев 1863 года и, конкретно, соратников Калиновского к белорусскому народу (как и роль последнего в "национально-освободительной" борьбе), вполне отражают их собственные слова: "Мы вешаем крестьян, за то, что они невежественны, так как доносят и шпионят на собственную погибель, не понимая своего положения и целей борьбы". [1] Характерен и другой пассаж: "Мы вступаем на путь бешеной энергии, на путь такого терроризма, который не только в корне истребляет подлость, но и без колебаний и жалости убивает пассивность, четвертует слабость и неповоротливость" [Там же]. Весьма экспрессивно, не правда ли? Всё просто, без лишней агитации и пропаганды, без писем от "обездоленных маскалями гаспадароу". Хочешь остаться в стороне, медлишь, "свядомасцi" не хватает - отправишься на виселицу. И нет даже мысли о том, что крестьянин не может бегать по лесам. У него и его родственников нет доходов от поместья, ему не шлют деньги из Франции и т.п. У него хозяйство, которое требует каждодневного труда, и семья. И в Париж, в случае чего, белорусскому крестьянину (как, например, товарищу Калиновского Врублевскому, да и многим другим инсургентам) отъехать не придётся. Ему здесь жить и желательно, очевидно, спокойной мирной жизнью, не боясь, что его повесят за то, что он "не понимает целей борьбы". Об этом если кто-то и думал в 1863 году, то не Калиновский сотоварищи, а генерал-губернатор М. Н. Муравьёв. Именно он, не испугавшись, заметим, либеральной травли со стороны петербургской печати и части "высшего общества", решительно навёл порядок в белорусских губерниях и на деле защитил белорусское крестьянство, да и общество в целом, от повстанческого террора. В этом его несомненная историческая заслуга. И в связи с этим, кстати, ничего кроме, мягко говоря, недоумения и сожаления не может не вызывать то обстоятельство, что сегодня на могиле М. Н. Муравьёва в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга нет даже надписи - просто безымянный памятник. Так, стирая даже имя с могилы, современное общество "чтит" память "своих" героев.

Что касается войны 1812 года, то непреложным фактом является то, что Наполеон и шедшие с ним польские войска были агрессорами, (в том числе, с точки зрения международного права) принесшими войну на белорусскую землю, лишения и невзгоды её жителям. И опять же, простой здравый смысл подсказывает, что они, в большинстве своём не могли не быть заинтересованы в скорейшем выдворении захватчиков и установлении мирной жизни. И это не говоря уже о том, что армия Наполеона была для белорусов чужой армией, не только, так сказать, формально-юридически, но и по существу - по языку, вере, манере поведения, наконец.

Говорить в свете этих основополагающих фактов о том, что белорусскому народу был безразличен исход войны, что ему всё равно, что французская, что русская армия, значит, по сути, представлять его в качестве едва ли не полубессознательной массы, у которой нет даже намёка на национальное достоинство. Так можно договорится и до того, что Великая Отечественная тоже была для белорусов чужой войной, в которой многострадальный народ, оказавшись "в тумане", стал жертвой столкновения "двух тоталитарных режимов". Тем более что здесь, в отличие от 1812, при желании и "факты" найти можно. И бело-красно-белый штандарт, "легализованный" фашистскими оккупантами, и полицейские формирования из местных жителей, и "трудовая миграция" в "цивилизованную Германию". Да и партизаны, оказывается, были не святые и т.п. Именно в такой логике, исподволь, взращивается ложь. Ложь, ставящая на одну доску предателя и героя, разъедающая национальный дух и нравственность, оскорбительная для всякого уважающего себя народа.

Всё это достаточно очевидные вещи. О них вряд ли бы стоило напоминать, если бы ревизией истории Отечественной войны 1812 (и не только её), были озабочены лишь некоторые "навукоуцы". Но ведь подобный исторический ревизионизм проявляется сегодня не только в их, вообще говоря, весьма узкой и достаточно специфической среде. В последнее время, народ "узнаёт" всё новых и новых своих героев. Это и Сапега, и Радзивилл, и Костюшко, и далее до...?

Характерны, в этой связи, планы установления в Витебске памятника литовскому князю Ольгерду. Чем руководствуются инициаторы этой затеи, должно быть известно им. Но то, что достоверно известно об Ольгерде, не даёт оснований производить его в герои белорусского народа. Этот языческий князь в течение всей своей жизни вёл беспрестанные войны со всеми соседями. Разрушал города, убивал их жителей. Желающие могут ознакомиться с сохранившимися до наших дней следами его "геройства" на развалинах Херсонеса в Севастополе. Ольгерд стремился превратить Витебск в форпост для захватнических набегов на русские земли, находившиеся тогда в тяжелейшем положении под татаро-монгольским игом. Злодеем России назвал его Карамзин. Но это не единственное "достижение" литовского князя, и даже не главное. Именно с Ольгердом связаны последние в Европе мучения христиан. В 1347 году в Вильно по его приказу были преданы жестокой казни трое мучеников литовских (Память 27.04. н.ст.).

И не может не возникать вопрос, - что, на такие "подвиги" сегодня призывают равняться белорусов? И ещё, в более общем плане, зачем нам чужие "герои"? У нас, что, нет своих, настоящих героев? Чтобы такие вопросы не возникали, чтобы не доходило до курьёзов и анекдотов или, того хуже, до кощунства, необходимо, очевидно, всестороннее обсуждение национального "пантеона", и, соответствующих планов "монументальной пропаганды", как в экспертном кругу, так и широкой общественностью. В противном случае, памятники, установленные сегодня, при изменении политической конъюнктуры могут оказаться на свалке.

Такого не должно быть. Поэтому для нашего общества так важен серьёзный ответственный разговор о критериях национально-героического. Конечно, во многом, они интуитивны, но это не отменяет необходимости их возможно более чёткого определения. Национальный герой должен, очевидно, защищать и воплощать основополагающие национальные ценности. Защищать даже перед лицом смерти. Он должен совершить что-то значительное, историческое, что-то, способствующее сохранению и развитию народа, его духа, его культуры и его свободы.

Точкой отсчёта для критериев национально-героического, таким образом, оказываются национальные ценности. Определить их и просто, и сложно. Для белорусского народа, в самом общем виде, - это, как принято считать: христианская религия, исторически, прежде всего, православие, и такие ценности-качества как миролюбивый характер, трудолюбие, скромность, коллективизм, терпимость и рассудительность. Поэтому такие, например, исторические персонажи, как Чингисхан или Наполеон, Людовик XIV или Бисмарк - не наши герои. Наши - это просветитель Кирилл Туровский и первопечатник "Библии Русской" Франциск Скорина.

У нашего народа есть целая плеяда героев, в тяжелейших условиях боровшихся и сохранивших его единство и духовную свободу. Это борцы с унией, которая в течение веков насильственно насаждалась на белорусских землях. Афанасий Филипович (17 век) бескомпромиссно, пройдя через тюрьмы и пытки, отстаивавший веру своего народа и отдавший за неё жизнь. Георгий Конисский (18 век) гонимый, избиваемый, чудом избежавший смерти за защиту православных. Митрополит Иосиф Семашко, деятель Полоцкого Собора 1839 года, положившего конец духовному разделению белорусского народа.

Для того, чтобы оценить сегодня подлинное историческое значение подвига этих людей, достаточно представить себе, что могло бы быть с разделённым по вере народом, во времена тяжелейших испытаний 20 века. В годы революции и гражданской войны, в годы Великой Отечественной, да и на рубеже 90-х. Вообще, сохранилась бы единая белорусская нация? Не сложились бы предпосылки для братоубийственных столкновений в ходе всех этих войн и революций?

В связи с этим показателен пример нашей соседки Украины, в которой одна часть народа считает героями Б. Хмельницкого и С. Ковпака, другая - И. Мазепу и С. Бандеру. В этом и заключается главная проблема современной украинской государственности. Нельзя соединить несоединимое. А разделение украинской нации коренится очень глубоко. Именно в многовековом противоборстве православия и униатства.

Белорусский народ миновала чаша сия. Но завещанное нам предками национальное единство, согласие по базовым духовным ценностям необходимо всячески беречь и укреплять. Одно из важнейших условий этого - почитание памяти наших героев. И здесь очень важно не посеять семена раздора, быть честными перед самими собой. Любить своё и не примерять чужое. Ни под кого не подстраиваться и не унижаться до "заимствований", а верить в свой народ. Поэтому вопрос о национальных героях не есть что-то отвлечённое, сугубо историческое. Напротив, это один из кардинальных вопросов национального бытия. И отношение к нему и общества, и власти должно быть соответствующим.