Еврореферендум в Литве позади. После напряжения и паники последних недель в стране чувствуются большое облегчение и радость: паника не оправдала себя. С другой стороны, быть может, именно она мобилизовала максимум сил литовцев. Правда, быть может, литовцам и без особых усилий удалось бы получить положительный результат. Ведь по официальным данным 64% опрошенных высказывались "за" интеграцию Литвы в Европейский союз. Между тем в Эстонии и в Латвии эта цифра сегодня находится в районе 50% (а еще недавно в Латвии было вообще лишь 47% желающих вступить в ЕС). Большое число европессимистов и в Польше, которая будет голосовать уже 7-8 июня.

В чем же состояли страхи литовцев - которые сегодня могут, по логике, возникнуть и у стран, для которых голосования впереди. Ведущая газета Литвы накануне референдума так выразила настроение, царившее в стране: "В понедельник Литва может проснуться в Европейском союзе. Но может случиться и другое - Литва проснется полностью изолированной от 24 государств ЕС, европейских ценностей, демократии и ими предоставляемых гарантий безопасности и лучшей жизни. Кто тогда будет ответственен за это?" (Lietuvos rytas).

За несколько недель до референдума интеллектуалы Литвы начали активно прорабатывать "версию неудачи", "интеллектуально" готовиться к возможному поражению. И прежде всего ставили вопрос: зачем Литве вообще нужен был референдум? Этот вопрос может показаться странным лишь на первый взгляд. В Литве практически не осталось ни одной открыто "антиЕСовской" партии (если не считать небольшой кучки правых радикалов). Даже выступавшая было против ЕС Крестьянская партия в конце концов стала фактически в ряды евросторонников (не агитировала против референдума). На митинге у кафедрального собора, на центральной площади страны, с импровизированной трибуны, перед многотысячной толпой (таких митингов не приходилось видеть со времен "Саюдиса") 8 мая выступали бок о бок консерватор В.Ландсбергис, социал-демократ А.Бразаускас, либерал Р.Паксас, шедший на выборы от центристов вчерашний президент В.Адамкус. Все говорили в один голос: голосуйте за ЕС, это наше будущее. Более того: в сейме противники ЕС измерялись единицами. Избранники народа в абсолютном большинстве - за евробудущее страны.

Чем больше росла все эти недели паника в Литве по поводу возможного поражения на референдуме (а для подобных опасений есть все основания), тем острее для литовцев становился вопрос о смысле референдума и - дальше - о таинственных причинах, понудивших власти оставить не только сам референдум, а и сохранить жесткие условия его проведения. Развивалась следующая логика: в чем смысл референдума, если "воля народа" самоочевидна? Обратимся к недавней истории. Вступление в Евросоюз Греции, Испании, Португалии прошло без референдумов: и у кого возникло сомнение, что народы этих стран были против такого шага? Причем проблема вовсе не в том, чтобы сэкономить средства и силы. Референдум, вопреки его замыслу (отражение "воли народа") - парадоксальным образом может эту волю извратить. Все дело в "технических" моментах, а также в отсутствии опыта проведения референдумов в посттоталитарных странах. Что из-за "технических" моментов референдум может быть проигран или не состояться, вопреки воле большинства, и тем кардинально изменит судьбу страны и ее граждан - об этом стали в Литве говорить накануне голосования многие.

Правда, что касается самой возможности отказа от референдума вообще, Литва здесь имела мало теоретических шансов для маневра. Но имела. Евросоюз фактически навязал странам-кандидатам испытание референдумом, будучи уверенным в успехе акции (опросы населения, единая воля властей). При этом, чтобы лишний раз себя перестраховать, была принята на вооружение следующая тактика: сначала референдум будет проведен в тех странах, в которых по опросам больше всех жителей поддерживают идею интеграции в ЕС. Успех референдума в этих странах будет автоматически подталкивать страны с меньшим процентом еврооптимистов голосовать и себе "за".

Надо сказать, что такая тактика себя почти оправдала в 1995 году. Тогда в Евросоюз вступали Австрия. Финляндия, Швеция и Норвегия. Норвегия, в которой европессимистов было наибольше, была поставлена в конец. "Волна" прошла хорошо, но ее силы для страны, находящейся в конце списка, правда, не хватило (Норвегия на референдуме все-таки проголосовала против).

Вот почему Литва стоит четвертой по очередности голосования. Согласно опросам, процент еврооптимистов в Литве оказался больше, чем в Эстонии и в Латвии. Соответственно Литва голосовала первой из прибалтийских республик, Эстония будет голосовать второй (14 сентября), Латвия третьей (20 сентября). Но если наиболее "еврооптимистическая" страна провалила бы референдум - эффект мог бы быть противоположным.

С другой стороны, даже среди десятка стран-кандидатов есть одно исключение, которое говорит об отсутствии строгой логики в мышлении евроустроителей. На Кипре, как известно, референдума созывать не будут. Но если можно Кипру - то почему нельзя Литве? - спрашивали паникующие литовцы накануне референдума. Многие аналитики думают, что если бы литовские власти высказали решимость обойтись без референдума, опираясь на факт внушительного единства "народа" и его представляющих парламентариев, то евросоюз не стал бы настаивать. Однако такой воли проявлено не было.

Вот как ставился вопрос в Литве на волне паники: не дай бог, референдум провалился бы - кто был бы виноват? Конечно же, власти, не сумевшие ввести совсем несложные "предохранители" в закон о референдуме. В Литве (только ли в Литве?) многие задавались, казалось бы, парадоксальным вопросом: на самом ли деле голосующиеся "против" ЕС голосуют против ЕС? На самом ли деле те, кто не явится на участки, - противники Евросоюза? Если это не так, то как такое поведение может быть расценено как "мнение (большинства) народа" в отношении ЕС? А что это не так, об этом, по логике "еврореалистов", свидетельствовали многие факты.

Во-первых, референдум организуется не сам по себе: его объявляет конкретная власть, а конкретная власть - это конкретная партия. Что это означает? Это означает, что многие недовольные этой властью, будут голосовать против или бойкотировать акцию, этой властью провозглашенную. А что касается "Европейского союза" - то для части населения это не больше, чем пустые слова (аббревиатуры ЕС многие вообще не слышали).

Во-вторых, чтобы голосовать "за" или "против", нужно обладать всем объемом информации о предмете голосования. Тогда только это будет сознательный выбор. Сами литовцы высказывают острую критику в отношении информативной подготовки референдума, которая была заменена обычной "пропагандой" (кстати, оплаченной во многом из кармана налогоплательщиков, в том числе и тех, кто против ЕС). Когда человек не знает конкретных преимуществ, которые его ожидают в случае вступления в ЕС, его решение может быть спровоцировано случайным фактором.

В-третьих, немалая часть граждан (речь идет о трети и больше) вообще не ходит никогда голосовать. Как мыслимо поднять "пассив"? И каким образом пассивную позицию неучаствующих, которая имеет психологическую, а не идеологическую причину, можно трактовать как "выбор страны", в данном случае - "против членства в ЕС".

В-четвертых, даже если бы были сняты вышеуказанные моменты, референдум мог бы считаться отражающим реальную картину, реальную "волю народа" лишь в одном случае: число имеющих право голоса соответствует реальному положению вещей и каждому обеспечено право принять участие в голосовании "практически". Может быть, в развитых западных странах это и возможно. В постсоветских, как показывает опыт Литвы, проблематично. В СМИ Литвы уже прошла тема "мертвых душ" (многие умершие, из-за не налаженного учета, все еще числятся в списках). Как писал Lietuvos rytas, "в это тяжело поверить, однако это факт - накануне самого важного в истории страны референдума никто в стране не может хотя бы приблизительно сказать, сколько людей в Литве имеет право голоса". По сообщению Центральной избирательной комиссии (ЦИК) в этом списке голосующих насчитывалось 2 млн. 604 тысячи 838 лиц. А вот в декабре прошлого года, накануне выборов президента и местной власти, ЦИК объявила цифру, которая была на целых 115 тысяч больше. А более 150 тысяч литовцев (после референдума газеты говорят о 300-400 тысячах), зарабатывающих на жизнь за рубежом (в своем большинстве нелегально или полулегально), которые уж точно не станут "засвечиваться" и не явятся в литовские посольства голосовать "за" ЕС (они и так там живут)? Добавим сюда избирателей из отдаленных сел. Из больничных палат. За неделю до референдума был, например, обнародован материал о том, как не проголосовали по почте большинство больных, лечащихся стационарно в одной из литовских больниц (они-то не явятся к урнам).

Согласившись с идеей проведения референдума, литовские власти оказались перед следующей альтернативой: сделать референдум обязательным или консультативным. Поначалу служба координации информационной компании по референдуму (под председательством самого спикера А.Паулаускаса) было предложила утвердить второй вариант. Однако вскоре пошла на попятную. Хотя, например, состоявшийся 21 марта в Словении - и высказавшийся за членство в ЕС - референдум был консультативным: Евросоюз никому не навязывал обязательного характера референдума. Однако в литовском сейме испугались бойкота референдума гражданами, чей голос ничего бы не решал (Литва - не Словения, и вряд ли бы литовцы теряли время, чтобы идти высказывать ни к чему не обязывающее "консультативное" мнение). Свою роль в отказе от консультативного референдума сыграл, очевидно, и партийный страх оказаться непопулярным у народа, который почувствует, что его судьбу решили без его участия. Таким образом, остался обязательный референдум. Однако и в отношении обязательного референдума можно было принять разные решения. Петрас Ауштревичюс (возглавлял переговоры Литвы с ЕС): "Думаю, что наши требования для этого референдума слишком высоки. Последние выборы, а также выводы, которые можно сделать, проанализировав все предыдущие восемь референдумов, показывают, что активность избирателей уменьшается. И я не вижу причин, почему бы на этот раз активность могла резко увеличиться".

Большинство стран-кандидатов тоже избрали обязательный референдум. Но многие поставили "предохранители" на случай, если "технические" причины помешают референдуму состояться. Ведь главная боль у устроителей литовского референдума - не количество голосующих "против", а количество участвующих. И здесь показателен пример Венгрии, в которой к участкам явилось 45% имеющих права голоса (референдум состоялся 12 апреля). А ведь Венгрию поставили по срокам впереди Литвы, вероятно, как более "еврооптимистическую". Если в Литве проголосовало бы 45% (или даже 49,99%), референдум был бы сорван. Условия литовского референдума требовали явки не меньше 50% внесенных в списки по голосованию. А вот в Венгрии референдум посчитали состоявшимся. В Венгрии тоже переживали из-за пассивности и решили, что при подавляющем большинстве "за" вовсе не обязательно обращать внимание на количество принявших участие: венгры руководствовались другой логикой. При внушительном "за" не должно играть роли, явилось 51% или 49%. Установлена, "для приличия", лишь нижняя, в 25%, планка, при опускании ниже которой референдум будет признан несостоявшимся. Похоже поступила и Польша, которая приняла закон, согласно которому в случае, если референдум не состоится, он будет считаться "консультационным". А Мальта (референдум прошел 8 марта), Чехия (15 июня) и Эстония (14 сентября) вообще не установили минимального количества участников. Между тем Латвия, которая установила те же минимальные 50% участия, что и Литва, похоже, столкнется с теми же психологическими проблемами.

Более того, даже эти непростые условия литовского ефрореферендума явились результатом дискуссий и определенной борьбы. Потому что совсем недавно правила референдума выглядели еще жестче: для победы требовалось согласие одной третий всех избирателей, независимо от их участия, а не 50% от числа участвующих в выборах. То есть при явке 50% избирателей требовалось не половина голосов плюс один голос "за" от этих 50%, а треть голосов всех имеющих права голоса, то есть и тех, кто к участкам не явился: что автоматически требовало вместо 25% "за" 34%. Таких нереальных условий (наследство еще советского закона о референдуме) не было ни у одной страны-кандидата. В конце концов, литовские власти поняли, что подобные законы уменьшают шанс страны войти в ЕС до минимума.

Затем была сделана следующая попытка спасти положение: исключить из списка участников референдума лиц, чье место проживание неизвестно (сюда входили, прежде всего, асоциальные лица). Это было сделано и уменьшило цифру, от которой отсчитывалась половина, больше, чем на 100 тысяч человек. Человек, не получивший удостоверения участника референдума, имел право обратиться в соответствующие инстанции и оно ему было бы выдано и он был бы включен в списки. Но если он этого не сделал, он в списки не попал.

Однако на этом послабления и кончились. Попытка, сделанная сеймом, вычеркнуть из списка еще около 150 тысяч человек, проживающих за рубежом, так и осталась попыткой из-за наложенного на решение сейма вето президента. Роландас Паксас решил, что таким образом нарушаются права человека и Конституция страны. Сейчас, после убедительной победы, его действия кажутся оправданными. Однако перед референдумом многие в Литве критиковали президента. Ведь, как и в отношении не заявивших о месте жительства, "зарубежные" литовцы имели полное право явиться в посольство Литвы и им на месте выдали бы удостоверение участника референдума.

Те в Литве, кто устал искать логику в действиях властей (например, наложив вето, президент уехал в поездку по стране агитировать за ЕС), ставили даже вопрос о возможном сознательном "вредительстве", когда лишь делается вид, что идет борьба за ЕС, а на деле (так оно для кое-кого выглядело) многое делалось, чтобы Литва осталась вне Европейского союза. Но кому это нужно? Вот гипотезы, которые сегодня выглядят малоубедительно, но которые, думается, могут возродиться и в других странах-кандидатах, которым евроголосование еще только предстоит: от абсурдной о заинтересованности ближайших восточных соседей в "изоляции" страны до заинтересованности в этом соответствующим образом сориентированного капитала. Что касается первой гипотезы, то ее мало кто воспринимал всерьез: скорее наоборот, в качестве члена ЕС Литва может послужить хорошим мостом для восточных соседей к сотрудничеству с Евросоюзом (и спешная "экономическая" интервенция России в Литву, активное участие в приватизации ее предприятий накануне ее членства, - этому лучшее доказательство). А вот что есть немало капиталистических предприятий, делающих бизнес внутри страны и в СНГ, которым членство Литвы в ЕС грозит вполне реальными - и немалыми - потерями, а то и банкротством (хотя бы вследствие снятия антидемпинговых предохранителей против ЕС-товаров и "насильственного" введения ЕС-акцизов на торговлю с востоком) - это факт. Поэтому эта гипотеза прорабатывалась вплоть до победы на референдуме. Наконец, критики литовских властей в качестве причин возможной неудачи указывали косность бюрократического мышления, отсутствие политической воли, растерянность перед проблемой. В случае неудавшегося референдума Литва имела бы один шанс: голосовать вторично осенью, вместе с Эстонией и Латвией. Однако вот что о таком шансе думал перед референдумом Петрас Ауштревичюс: "мы можем апеллировать и ко второму шансу, но возлагать на него надежды было бы неправильно. Его успех тоже негарантирован. Кроме того, время второго референдума будет более неподходящее, чем первого. Опять осень, опять дискуссии вокруг бюджета, поэтому общая политическая обстановка точно не будет более благоприятной".

Теперь, когда европейское будущее Литвы решено, Литва ставит перед собой более спокойную задачу: реализовать те возможности, которые предоставляет ей Европейский союз. Есть немало шансов, что Литва может остаться бедной провинцией процветающего ЕС. Все фонды ЕС просто пропадут, не дойдут до Литвы, если Литва не будет усиленно трудиться в указанном ей направлении. На второй день после референдума литовские политики стали говорить о задаче "освоить структурные фонды". Что это означает? Евросоюз дает деньги на то, чтобы перестроить всю постсоветскую систему страны: бюрократический аппарат управления, промышленные стандарты, сельское хозяйство, транспорт, дороги, образование. Практически все деньги выделяются под проекты и никому лично (на "личные" субсидии могут надеяться разве что крестьяне). Сначала должен быть проект, затем деньги литовского государства, к которым затем ЕС добавляет свой внушительный фонд. Особый акцент делается на развитие мелкого и среднего бизнеса, на "европеизации" инфраструктуры, строительстве новых современных путей сообщения, на экологических проектах (поощряются проекты строительства очистных сооружений, переработки отходов и т. п.). Таким образом, страна в скором времени должна освободиться от беспорядочных грандиозных свалок за городом, мусора, разбитых дорог и тротуаров. Должна начать дышать чистым воздухом и пить чистую воду. Но это на бытовом уровне. В ближайшее время на территории страны должны, по замыслу брюссельского руководства, восторжествовать стандарты западного стиля ведения бизнеса и управления хозяйством. Коррупция должна уменьшиться до ЕСовского уровня (на постсоветском пространстве она существует не только на "верхах", но и на уровне "рядового" гражданина, сопровождает его в его каждодневной жизни, что немыслимо, скажем, во Франции или Германии - взятка врачу и представителю дорожной полиции). Система образования должна быть приведена в соответствие со стандартами ЕС: в результате исчезнут последние проблемы с признанием литовских дипломов. Обмен студентами и преподавателями, уже и без того растущий, еще больше усилится. Уже сегодня многие члены ЕС открыли границы рабочей силе из Литвы, а в будущем воцарится порядок свободной миграции рабочей силы по территории ЕС. Наконец - полное исчезновение литовских границ в сторону стран ЕС с присоединением Литвы к Шенгенскому договору (визовый режим отсутствует и сегодня). На протяжении нескольких ближайших лет планируется и исчезновение литовского лита и введение евро. Само собой, поскольку резко усиливается безопасность капиталовложений, - возросшие инвестиции западного капитала в страну. Теоретически должно вырасти благосостояние литовцев, пусть оно даже в первое время будет существенно отставать от благосостояния богатых членов ЕС. Но без освоения структурных фондов ЕС ничего этого не будет.