Боец СВО из Узбекистана: Если Бог жизнь подарил тебе заново — все получится

Кирилл Загородников родился и вырос в Узбекистане, но всегда считал себя русским, а своей Родиной — Россию. Несколько лет назад вместе с мамой переехал из Ташкента в Подмосковье. Работал на стройке, жил в хостеле, где познакомился с будущей женой Анастасией, которая работала там администратором. Позднее приобрел свой сварочный станок, открыл небольшой частный бизнес и неплохо зарабатывал.

Когда началась СВО, сразу же захотел уйти на фронт, поскольку счел, что русский человек не имеет права обустраивать свою личную жизнь, когда Родине грозит беда. Из-за того, что в армии не служил да еще имеет особенности речи, ему, по собственному признанию, пришлось потратить целый год, чтобы попасть на передовую.

Летом 2024 года Загородников получил легкие ранения, но вскоре вернулся в строй. Однако уже в сентябре квадроцикл, на котором Кирилл ехал в качестве пассажира, наехал на противодонную мину, которую сбросила вражеская «Баба-яга».

В результате взрыва Загородников потерял руку и ногу. Сначала бойца мучила мысль о том, как жить дальше после потери здоровья. Однако уже через несколько дней в госпитале после операции он осознал: если Бог подарил тебе вторую жизнь, значит, в этой жизни у тебя все будет хорошо.

В интервью главному редактору ИА Регнум Кирилл Загородников и его жена Анастасия рассказали о трудностях, которые им пришлось преодолеть в получении гражданства. О патриотизме, о том, что значит по-настоящему быть русским. О своей истории любви и о том, почему Кирилл пошел на СВО спустя месяц после свадьбы. И наконец о том, как другим бойцам, которые потеряли здоровье на фронте, найти в себе силы жить дальше.

«Многие помогли»

— Кирилл, вы родились в Узбекистане. Переехали в Россию. Пошли сражаться на СВО. Потеряли там руку и ногу. Долго не могли получить российский паспорт. И вот несколько дней назад вы стали гражданином России. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

Кирилл: Как это получилось? Я подписал контракт с «Добровольческим корпусом» — это не Минобороны. С документами там чуть-чуть тяжелее. Пришлось подождать, потому что нас большое количество. Не только иностранных граждан. Наши отряды очень большие. Очень большое количество бойцов нужно ставить в очередь.

В очереди что делается? Проверяются документы — ФСБ их проверяет. Потом передаются документы в МВД, и из МВД передаются в президентский аппарат.

Пока все эти документы обрабатываются и куча бойцов проверяется — на это все нужно время. Но многие люди помогли — хорошо помогли.

Анастасия: Нам «Регнум» сильно помог тем, что самый первый осветил нашу проблему. С вас всё началось. Стали люди подключаться, много писать о Кирилле.

— Кирилл же наш боец, он за нас сражался. Как было не подключиться? Я еще помню, что была проблема с его фамилией. Его фамилия Загородников. А в миграционной службе хотели, чтобы он доказал, что эту фамилию он себе не присвоил, а это бывшая фамилия его матери.

Анастасия: Мама Кирилла была замужем за Загородниковым, а при разводе взяла фамилию Черданцева. Получается, у них разница с мамой. Мама — Черданцева, а он — Загородников. Миграционной службе было непонятно, какая связь между ними. Поэтому ФМС хотела, чтобы мама поехала в Узбекистан и взяла справку, что она там замуж вышла и потом развелась. Еще нужны были документы бабушки и дедушки. Место рождения, свидетельство о рождении, свидетельство о свадьбе. Очень много справок.

— А мама почему не могла поехать в Узбекистан?

Анастасия: Во-первых, мама нам помогает, и это было сложновато. Во-вторых, история с Кириллом расфорсилась. В Узбекистане многие о ней узнали. Было не очень безопасно для мамы туда ехать.

— Потому что он служил на СВО?

Анастасия: Да.

— В Узбекистане как-то не так относятся к нашим бойцам? Или это из-за того, что Кирилла считают наемником?

Кирилл: Да. Я когда-то был гражданином Узбекистана. Правительству Узбекистана без разницы, какой я национальности, какие у меня исторические корни. Но я сам — русский по национальности и этим горжусь. Россия — моя историческая родина.

Земля наших предков

Мой прадед до Берлина на танке чуть-чуть не доехал. Танк подбили, он получил тяжелое ранение. Слава Богу, остался жив. А его жену, мою прабабулю, вместе с детьми фашисты заживо закопали в братской могиле. У прабабушки только рука из-под земли торчала и шевелилась. Слава богу, наши войска отбивали эту территорию и увидели торчащую руку. Ее откопали вместе с детьми.

— Ужасная история. Детишки тогда еще тоже были живы?

Кирилл: Тоже. Но произошла такая история. Они потом в подвал дома зашли, и туда прилетел снаряд. Двое из пятерых детей умерли от страха — разрыв сердца. От фашистов умерли.

У меня все это — в крови. Очень давно хотел в Россию приехать, на свою историческую Родину. Это земля наших предков. Оглянитесь, какую страну наши предки отстроили. Великое государство с великой историей. Города обустраивали. Все для нашего будущего делали. Трудились, бились, воевали, защищали наше будущее и Родину.

— А как вы, когда жили в Узбекистане, сохраняли эту русскость, когда вокруг были люди другой национальности и религии?

Кирилл: Я родился в русской семье. Меня так воспитали. И в крови, и в душе я — русский человек. И, если честно, там очень много хороших людей — узбеков.

Например, у меня вот мама в 1990-е годы привозила из Узбекистана веники и продавала их в Казахстане. И у нас соседи-узбеки тоже были. Не поверите, но с одним соседом я родился с разницей в месяц. Меня им оставляли, когда мама уезжала. И вот эта соседка меня выкормила своей грудью.

Другие узбеки нам тоже помогали. Они как народ — гостеприимные и уважительные. В любой дом зайдёшь — встретят и угостят. На улице не останешься.

Когда я из Узбекистана приехал и в Москву попал, почти год хотел уехать на СВО.

— Насколько я знаю, у вас бизнес начал налаживаться. Вы попали к хорошим партнёрам. Почему же вы хотели уехать на СВО?

Кирилл: Даже когда сварщиком работал, как изначально в Москву попал, — все равно хотел уйти на СВО. У меня это в крови. Чувство патриотизма. Год хотел туда попасть. И в военкоматы ездил, и в миграционный центр.

— Почему вас не хотели брать?

Кирилл: Я в армии до этого не служил и заикаюсь. Получается, негоден. Из-за этого не хотели брать.

— И после контузии эта проблема у вас усилилась?

Кирилл: Да.

— Но когда вы разговоритесь, вас уже не остановить…

Уехал на СВО тайком

Кирилл: В общем, я год пытался на СВО попасть, и через год возможность выпала, когда я уже бизнес наладил. Я на своем станке работал. Мог в месяц до полумиллиона рублей спокойно зарабатывать. Если бы не ушел, у меня был бы сейчас большой токарный цех.

Но как можно просто деньги зарабатывать и считать себя русским? Со спокойной душой есть и спать я бы не смог. Как можно зарабатывать и строить свое будущее, когда наш народ погибает, когда наши парни погибают, когда в стране СВО?

Настоящая война, самая честная — на передке. Я просто штурмовик и знаю, о чем говорю. Почему СВО — это специальная военная операция? Если бы мы Украину ракетами бомбили, была бы война, и Украину мы бы давно победили. Но мы же не нацисты. Мы освобождаем эти территории от нацизма, киевского режима и фашистской пропаганды. Мы не можем бомбить простых людей ракетами.

— То есть несмотря на то, что вам пришлось расплатиться рукой и ногой, вы все равно считаете, что мы должны максимально щадить мирных?

Кирилл: Я честный воин. На передке побывал. Там нормальные парни. Не побоюсь сказать — самые лучшие. Самые преданные. Самые прекрасные парни нашей Родины. Рискнули собой и пошли ее защищать.

Анастасия: Самое интересное, что Кирилл ушел на СВО через месяц после свадьбы. Ничего не сказал и ушел.

— Во дает. А вы как узнали?

Анастасия: Сказал, что поехал пересекать границу. И мне подружка звонит: «Так он же на СВО ушел». Я в шоке была. Но понимала, что не мог поступить иначе.

— А как вы познакомились с Кириллом?

Анастасия: Я из Челябинска. Приехала в Москву и устроилась работать в хостел администратором. А Кирилл в этом хостеле жил. Я вообще не хотела ни с кем знакомиться и отношения заводить. Но он был очень настойчив. Я его выгоняла постоянно. Я его в дверь, а он в окно. Если чего-то хочет — всегда добьется (смется)!

— Он вам что, совсем не нравился? Почему вы его выгоняли?

Анастасия: Просто для меня важнее была работа. Мне надо было как-то устроиться, обосноваться в Москве. Вообще на тот момент про отношения не думала. Мне это не было интересно на тот момент.

— И когда вы решили, что надо согласиться?

Анастасия: Мы где-то год дружили. И когда он как раз собирался на СВО, я говорю: «Давай хотя бы распишемся». Мы в прямом смысле расписались. Пришли как есть, расписались, и через месяц он ушел.

— А у вас была свадьба какая-нибудь?

Анастасия: Нет, не было. Вообще мы хотим следующим летом повенчаться в Челябинске и тогда уже устроить настоящую свадьбу, потому что там все родственники и друзья.

— И когда вы узнали, что он поехал воевать, что-то вы ему сказали?

Анастасия: Это очень нервное время было. Плакала практически каждый день. Очень было страшно.

«Кирилл больше русский, чем мы все»

— Кирилл говорит, что он русский, хотя в Узбекистане всю жизнь прожил. А вы вообще когда-нибудь думали о том, что вы русская?

Анастасия: Кирилл больше русский, чем мы вместе взятые. У него патриотизм к России. Он, наверное, на таком контрасте между Узбекистаном и Россией Россию больше любит, чем люди, которые всю жизнь в России и этого не ценят.

— Есть куча разных обстоятельств, которые говорят о том, что в России для вас жизнь тоже не была сахаром. И почему сохраняется такая любовь к стране?

Анастасия: Мы столкнулись с проблемой. Ее осветили. Очень много людей нам помогает. Даже изначально сколько волонтеров помогало, когда Кирилл лег в госпиталь, остался без руки и без ноги. Сколько сейчас помогает. Наш русский народ в беде сплачивается и не может тебя оставить. Именно простой народ, простые люди. Да, есть и чиновники от власти, которые помогают. Но такой действительно русский менталитет — очень многое значит.

Кирилл: Горжусь нашим русским народом. У нашего народа великая история. Мы сплоченные. Мы друг друга уважаем, любим, ценим, поддерживаем. С белорусами, с узбеками, со всеми странами мы живем, дружим, друг другу помогаем. Наше государство сплоченное.

С Украиной мы также могли жить.

На Украине почему так получилось? Потому что бандеровская власть, пропаганда, ненависть к русским — вот это восторжествовало. Плюс к этому Украину с давних пор уже обрабатывали. Митинги проплачивали, Майдан проплачивали. Это все было. И вот получился конфликт на национальной основе.

Первое ранение

— А как вы получили ранение?

Кирилл: С украинцами у нас произошла перестрелка, потому что мы к ним слишком близко подошли.

— Это уже из стрелкового оружия?

Кирилл: Да. Мы буквально к ним подошли на 20-30 метров. Очень тихо подошли, готовились уже вступить в бой.

— Вам страшно было, когда вы так близко к ним подошли?

Кирилл: Нет. Поначалу, когда я на передок попал, страшно было. Дроны летали, ДРГ бегали, мины прилетали, кассеты. Первую неделю страшно было. Но я когда на СВО уехал, уже смирился.

— Если на СВО вы смирились с тем, что вы можете умереть, зачем же вы за месяц до этого женились на Анастасии? Она бы горевала, если бы с вами что-то случилось.

Кирилл: Понимаете, мы все под Богом ходим. Если Он мне Настю подарил, я знал, что останусь живым. Просто смирился, что когда на СВО пойду, то могу умереть. Из-за этого у меня страха в душе, в сердце, в глазах не было. Я поехал защищать Родину. Делать то, что должен делать нормальный русский человек.

— То есть из-за того, что вам Бог подарил Настю, вы думали, что не стал бы вам ее просто так дарить, если бы вам суждено было погибнуть?

Кирилл: Да.

— Мы с вами остановились на том, что вы подошли на 20 метров к украинским позициям.

Кирилл: Началась перестрелка. Они в стрелковый бой боятся входить. В основном отрабатывают БПЛА, артиллерией, кассетными снарядами. Особенно любят АГСом отрабатывать (автоматические станковые гранатометы). У них 3-4 АГС стоят в радиусе километра. На пикапы их устанавливают, отрабатывают и уезжают.

Потом перестрелка поутихла, и они резко по нам отработали гранатометом АГС по квадратам. И так получилось, что один осколок мне в переносицу попал. Уже третья или четвертая очередь гранатометов в нас летела. Я повернулся спиной, сгруппировался. Получилось так, что весь бронежилет и вся каска были в осколках. И один осколок залетел под правую лопатку.

Рука у меня онемела. Двигаться, работать не мог. Я оттуда (с передовой) не хотел уходить. Но сослуживцы меня по моему состоянию посмотрели и отправили в госпиталь. В госпитале месяц полежал. Из госпиталя приехал, неделю побыл в отряде, в себя пришел. И через неделю-полторы попал на передок.

Второе ранение

Ночью «Баба-яга» прилетела. Скинула французские магнитные противоднищевые мины. Такие мины на заводе, прежде чем выпустить, в клей опускают, а после клея — в траву, в солому. И она с завода приходит уже вся в соломе.

Когда на квадроцикле едешь, ты эти мины не замечаешь. Нас было трое человек на квадроцикле. И так получилось, что, когда я почти проехал, подо мной эта мина взорвалась.

То есть я сидел, снизу мина сработала, руку и ногу оторвало. Поражаюсь, как меня просто пополам не разорвало.

Была черная вспышка, как будто взрыв произошел в 4-5 метрах от меня. Я на землю упал. Рука, нога онемели. Почувствовал, как потекла кровь. Боль, жар, пот… Представляете, только недавно бегал, а тут руку и ногу оторвало. Сразу такие мысли: «Как жить?!». И такая боль невыносимая. И шоковое состояние.

Но мужики молодцы. Спасибо всем, кто мне помогал, кто меня вытаскивал. Своему отряду очень благодарен. У нас отряд очень хороший. Подбежали, меня в сторону оттащили, руку-ногу зажгутовали, на второй квадроцикл меня закинули, до «нуля» довезли. Там сразу капельницы поставили, перемотали — все четко сделали. Потом в госпиталь отвезли — прям моментально на машину закинули.

В госпиталь привезли в Ростов, сразу анализы взяли и на операционный стол положили. Потом в Москву отправили.

В Москве очень хорошие врачи у нас. Хорошо заживили. Хорошее отношение, хорошо кормили. Волонтеры, простые люди, помогали. Деньгами, одеждой, всем необходимым — всем помогали. Так приятно на душе было. Спасибо большое.

— Вы сказали, что как только это произошло, то вы не понимали, как жить калекой. Сейчас с передовой тоже возвращаются ребята, которые потеряли руку и ногу. Что бы вы им сказали, когда они сейчас приходят в себя на больничной койке и тоже не понимают, зачем им жить дальше?

Кирилл: Через три-четыре дня, когда я после операции оклемался, у меня уже другие мысли были: «А как моя семья там будет, если меня не будет? Настя очень сильно меня любит. Если я умру, как она жить будет?».

Самое главное, что я верующий человек. Если Бог мне жизнь вот заново подарил (а это как второй день рождения), значит, и нормально жить даст. Не надо духом падать. Все получится. Я реабилитацию прошел, компенсацию получил. На все выплаты купил себе оборудование, токарные станки.

Сейчас я токарей уже нашел, бизнес наладил, заказчики, дай бог, появляются потихоньку. Сам за токарным и за фрезерным станком спокойно работаю. Хоть и с одной рукой и одной ногой. Даже сложные детали спокойно делаю.

— А вы, Анастасия, что бы сказали такому бойцу?

Анастасия: На самом деле жизнь на этом не заканчивается. Мне повезло, что у меня муж с сильным духом. Продолжает жить, работает, выстраивает свой бизнес. Я вообще не чувствую, что рядом со мной человек без руки и без ноги. В принципе, Кирилл ведет полноценную жизнь. Да, он передвигается на коляске, но это как мини-машина.

— То есть вы работаете. У вас бизнес. Вы обеспечиваете семью. И, я так понимаю, что ваша цель — это счастье для вашей семьи. Спокойная старость вашей мамы, помощь вашим племянникам?

Кирилл: И детишек бы еще.

— И когда планируете, Анастасия?

Анастасия: Нужно сначала встать на ноги. Протезы найти, бизнес выстроить, обзавестись жильем. Тогда уже можно будет говорить о детях.

— Дай бог, чтобы это поскорее случилось. Потому что когда дети появляются, они не спрашивают, вовремя или не вовремя.

Кирилл: Я просто хочу дать пример для других, кто теряет конечности. Чтобы они понимали, что жизнь на этом не заканчивается. В жизни все впереди. Если Бог жизнь подарил тебе заново — все получится. Не надо руки опускать.