Парламент Ливана спустя несколько лет политического вакуума избрал нового президента страны. Должность занял бывший главком ливанской армии Джозеф Аун. Он сменил на посту своего тёзку, генерала Мишеля Ауна, оставившего должность ещё в октябре 2022 года.

Иван Шилов ИА Регнум

«Ауна-Второго», как шутливо называют его некоторые региональные издания, считают креатурой Вашингтона и «живым инструментом», с помощью которого Белый дом планирует распутывать затянувшийся кризис на Ближнем Востоке.

Попытка номер 13

Более двух лет Ливан находится в состоянии кризиса — как экономического, так и политического. После ухода на покой генерала Ауна депутаты ливанского парламента собирались более десятка раз, чтобы утвердить кандидатуру преемника, однако кулуарные противоречия всякий раз мешали преодолению управленческого вакуума.

Некоторые сложности добавило и то, что согласно принятому в 1943 году Национальному пакту президент избирается из числа христиан-маронитов. Позицию премьер-министра неизменно занимает суннит, председателя парламента — шиит.

Это сделано для того, чтобы сбалансировать пёструю этноконфессиональную палитру Ливана и удержать страну от сползания в очередной период раздробленности. Хотя с момента принятия пакта мусульмане исполняли обязанности президента минимум пять раз, полноценно нарушить баланс сил никто так и не решился.

политикаГод прокси-войны: «Ось сопротивления» сменила «центрального нападающего»

К февралю 2023 года оформился «финальный список» кандидатов на президентский пост. Помимо главкома Ауна, в него вошли директор филиала Международного валютного фонда на Ближнем Востоке и в Центральной Азии Джихад Азур и бывший депутат Салах Ханнин.

Впрочем, Аун довольно быстро выбился в негласные лидеры — особенно после того, как его кандидатуру публично поддержал «тяжеловес» ливанской политики, лидер христианской правоцентристской партии «Марада» Сулейман Франжье. Своим отказом от видов на президентский пост в пользу Ауна он подарил ему серьёзный перевес в гонке.

При этом Аун, даже будучи единственным реальным кандидатом в президентское кресло и абсолютным лидером «финального списка», смог победить лишь со второй попытки. В первом туре он набрал лишь 71 депутатский голос из 86 необходимых. Остальные парламентарии либо сдали пустые бюллетени (что символизирует публичное выражение недоверия к кандидату), либо испортили их.

Только тринадцатое заседание поставило точку в затянувшейся президентской гонке — однако политических разногласий от этого меньше не стало.

Хрупкий баланс интересов

Поскольку Ауна считают ориентированной на Запад фигурой, его назначение на президентский пост ожидаемо не нравится проирански ориентированным силам. Шиитские партии «Хезболла» и «Амаль» демонстративно сдали пустые бюллетени, подчеркнув тем самым презрение к «проамериканской фигуре».

Аналогичным образом поступили и депутаты от «Свободного патриотического движения» (СПД), которое возглавлял «Аун-Первый» (Мишель Аун). Однако в случае с СПД неприязнь к фигуре главкома связана с его чрезмерной ориентированностью на сотрудничество с Саудовской Аравией. Ливанцы небезосновательно считают саудитов своими региональными конкурентами и с подозрением воспринимают «чрезмерное участие» Эр-Рияда в делах страны. В этом смысле СПД и шиитские партии выступили тактическими союзниками.

Впрочем, Вашингтону довольно быстро удалось преодолеть сопротивление противников Ауна. Тем более, что на фигуру главкома сделаны большие ставки.

США рассчитывают руками Ауна не только ослабить влияние Ирана в отдельно взятой арабской стране, но и подтолкнуть Ливан к постепенной «разрядке» с Израилем по выгодному Вашингтону сценарию; попытаться вбить клин в ослабленную «Ось сопротивления».

политикаКровь под кедрами. Как «Ливанская Швейцария» стала полем армагеддона

С учетом того, что Аун строит свою риторику на тезисах «Ливан — для ливанцев» и «армия — опора страны», прекращение противостояния с Тель-Авивом вполне может быть преподнесено как вклад в национальную безопасность и шаг к полноценной нормализации отношений. Даже с учётом того, что статус Ливана как «враждебного государства» закреплён в Израиле законодательно.

В каком-то смысле новый ливанский президент может повторить траекторию египетского президента Анвара Садата, первым решившегося на нормализацию отношений с еврейским государством, даже вопреки общественному мнению. В обмен на такие шаги Вашингтон готов кратно нарастить инвестиции в ливанские государственные институты и экономику.

Появление Ауна на политической карте Ливана отчасти на руку и Израилю.

Тем более, что экс-главком ранее волей-неволей подыграл Тель-Авиву, замедлив развертывание правительственных войск на юге страны во время обострения между «Хезболлой» и Израилем. Израильские силы, в свою очередь, воспользовались промедлением Бейрута и укрепились на занятых рубежах, что впоследствии вынудило отряды «Хезболлы» отступить глубже на территорию Ливана.

Теперь Аун готов двигаться дальше и добиваться разоружения шиитских милиций. В первом же своём заявлении он намекнул на намерение добиваться «исключительного права государства на ношение оружия», что указывает на желание ограничить военную активность «Хезболлы» и его союзников.

Амбициозные намерения экс-главкома уже встретили поддержку высокоранговых израильских чиновников — в частности, главы МИД Гидеона Саара.

С другой стороны, с учетом сильной поляризации ливанского общества, инициативы Ауна могут вызвать обратный эффект. Ограничение свободы действий шиитских сил, вкупе со сближением с Израилем и США, способны спровоцировать углубление внутриполитического кризиса, что подтолкнёт «обиженные» результатами последних выборов силы к изменению баланса сил в свою пользу.