Деревья, защитившие людей. Как возрождаются леса Донбасса

Когда говорят о Донбассе, вряд ли кто-то представляет себе лес. Леса — это какая-нибудь Карелия, а здесь степь, терриконы, заводы, шахты и в лучшем случае посадки. Хотя север Донецкой Народной Республики всегда славился своими соснами, а Святогорск всегда был популярным курортом, даже для местных жителей это скорее «вещь в себе». Как и Великоанадольский лес, легендарное место, где еще в середине позапрошлого века была успешно доказана возможность степного лесоразведения.

Но то, что донецкий лес не просто существует, а является основой жизни, было убедительно доказано за те тяжелые годы, когда ДНР строила свою жизнь в условиях войны.

«Главная работа была — фронт, с 2014 года он на наших плечах стоял. Для фортификации лес только наш был, я знал всю линию разграничения от Дебальцево до Новоазовска, — вспоминает «главный лесничий» Алексей Шебалков. — С лета 2015 года началась экономическая блокада, а на шахты стойка всегда с Западной Украины шла. Захарченко тогда вызвал, сказал: «Как хотите, иначе без электричества останемся». Не будет стойки — не будет угля, не будет угля — не будет электричества».

Лесники справились. Кое-где на характер и вопреки обстоятельствам, но обеспечили всё, что от них зависело. Хотя всё это было и остается очень непростым морально.

Для руководителя Госкомитета лесного и охотничьего хозяйства республики все окрестные леса как родные. В Донбассе ведь почти нет природного леса — всё выращено человеческими руками, чтобы облегчить жизнь в промышленном регионе, сделать воздух чище. Большая часть лесных массивов — в городах или около них. Вот и сейчас мы едем на южную окраину Донецка, чтобы провести обследование участка и определить сухие деревья под санитарную рубку. Поселок, заборы, а за ними — уютная дубрава, едва тронутая осенней желтизной.

Ребята-лесники показывают стройный высокий дубок, у которого от корней поднимается серая залысина: вот, болеет, по всем правилам нужно бы его удалить, а жалко — такой красавец. Пусть стоит пока. Природа и так страдает от войны, чего рубить лишнее?

По словам Шебалкова, на это мало кто обращает внимания, а ведь, взявшись уничтожать Донбасс, Украина не только ровняла с землей инфраструктуру и жилые дома. Целенаправленно уничтожался лес. Вплоть до того, что на него специально сбрасывались зажигательные снаряды, о чем сотрудники Госкомитета даже давали показания в рамках уголовного дела об экоциде. Как следствие, от пожаров, боевых действий и вырубки украинской стороной сосновых боров на севере региона по состоянию на прошлый год здесь уничтожено более 20 тысяч га леса. Шестая часть из 130 тыс га, которые находятся в конституционных границах ДНР. Это очень много.

«Процент лесистости у нас по отношению ко всей территории всего 7%, этого недостаточно. Наукой было доказано, что оптимальный вариант для такого региона, как наш, — 12%. То есть еще порядка 100 тысяч гектаров нужно было бы досадить, у нас счет идет в обратную сторону. А ещё примерно 70 тысяч гектаров отнесены к категории опасных, туда нельзя заходить человеку, всё заминировано или много взрывоопасных предметов. Такие участки мы нанесли на карту, передали в Федеральное агентство лесного хозяйства, которое вместе с Министерством обороны будет отрабатывать разминирование территорий», — говорит Алексей Викторович и добавляет, что это работа на десятилетия.

Тем не менее восстанавливать лес нужно немедленно после освобождения территорий. Иначе потом хлопот будет гораздо больше. Именно так и было сделано в районе Саур-могилы, где в 2014 году шли тяжелые бои. МЧС ДНР очистило порядка тысячи гектаров, чтобы сотрудники шебалковских лесхозов занялись своей основной работой. Сейчас там высаживается по сотне гектаров деревьев ежегодно, а с начала октября российские саперы начали разминировать большой участок на территории Старобешевского района. Осенью и здесь будет создаваться новый лес.

Шебалков в этом деле практически всю жизнь, говорит, что если в других профессиях случайные люди могут задержаться, то из лесоводства сразу уходят. Это нужно действительно любить. И сохранять такую любовь под грузом бюрократических процедур и одновременно всеобщего интереса к наживе: только историй о том, как кто-то силой или обманом отбирал лесные земли под строительство у сотрудников, миллион. Не говоря уже о воровстве и массовых вырубках, свалках мусора, переведенных на дрова посадках и прочих безобразиях.

А ведь зеленые массивы защищают не только солдат, превращаясь в основу блиндажей и обшивку окопов, рассказывает главный лесовод:

«Если пройтись у нас тут, особенно в Путиловском лесу, видно, как он спасал людей. Дома рядышком, если бы поле было — осколки бы разлетелись всюду. А так деревья всё на себя берут. Видно чётко, что закрывали собой не просто постройки, а жизнь и здоровье спасали».

Глава Госкомитета вспоминает те времена, когда в Красном Лимане при лесхозе был импровизированный музей, в который собирали разное «эхо войны»: пилят сосну на брус — а пила ломает зубы о пули и осколки, оставшиеся после Великой Отечественной. А теперь музей уже не нужен, теперь просто больно смотреть на искалеченные стволы, которым нет счета.

Но лесники стремятся попасть туда, где закончились боевые действия, как можно скорее. Не только ценить ущерб или пересчитать пеньки, оставшиеся после военных, которые пилят то, что считают нужным. Они уже думают о том, как здесь зашумят дубравы, как земля станет снова пригодной для жизни и работы. Это тоже очень зависит от леса.

«Если смотреть на всё, что происходит в лесном хозяйстве в связи с войной и варварскими вырубками, это выглядит как хаос. Но государство пытается управлять им. На самом деле у нас есть всё для этого: коллектив, лесные питомники, мы заготовляем семена и знаем, какое семя кондиционное. Теперь здесь Россия, и в Крыму есть специальная станция, куда мы отправляем его на анализ, чтобы подтвердить качество. У нас более 300 гектаров лесных питомников, в этом плане республика самодостаточна, есть свои сеянцы и саженцы. Мы восстанавливаем лес», — со страстью рубит воздух рукой Шебалков.

Он говорит, что давно забытый лозунг «Пятилетку — за три года» для донецких лесоводов снова актуален. Только это не просто такое жгучее желание отличиться, а жизненная необходимость. И речь даже не столько о том, что есть научное объяснение и практическое измерение лесистости. Измученный девятилетней войной Донбасс должен скорее возрождаться. А что, если не дерево, является главным символом жизни?

При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)