О пользе научных фондов

24 февраля 2022 года открылась очередная страница в истории взаимоотношений России с миром. Многие аналитики встраивают повестку в рамки нового витка антиколониальной борьбы. Геополитической оптике, доминирующей в современных дискурсах, это не противоречит. После поражения СССР в холодной войне началась колонизация постсоветского пространства. Основные векторы неоколониализма: экономический, политический, идеологический. Инструменты по направлениям, соответственно: власть доллара, создание олигархии и идеология, которую можно охарактеризовать в ее основной тенденции уже даже не как нео-, а как ультралиберальную. Про валютное доминирование написано достаточно много и внятно. Олигархия, созданная во многом искусственно с использованием политических инструментов и западных кредитов, стала главным проводником интересов метрополии, прикрываясь ширмой демократических институтов и процедур. Она не только держит капиталы, но и обучает детей на Западе, при этом владея частью СМИ и финансируя культурные инициативы и проекты. Сомнений в ее «патриотичности» и до февраля не возникало.

С идеологией все куда менее очевидно. Высшей ценностью либерализма является свобода. Трудно не согласиться с тем, что «свобода лучше, чем несвобода». Регресс в понятии свободы, который составляет сущность нео- и ультралиберальных девиаций — отдельная объемная тема. Сузим вопрос до прагматических последствий новой культурной политики. Идеологический неоколониализм навязывает свою повестку по трем ключевым направлениям: культура (в узком смысле художественных практик), образование и наука. Основной тренд в области художественной политики — «игра на понижение» в части навязывания этических и эстетических ценностей и норм. В образовании — акцентуация низших функций мышления (аналитических) и минимализация высших (синтетических и творческих) у основной массы «потребителей образовательных услуг». «Лучшие» будут обучаться в элитных западных университетах, а для повышения меры этой «элитности» надо планомерно (но не резко) ухудшать образовательную систему колонии. Эти задачи на протяжении последних 30 лет решались с высокой степенью успешности (особенно в масскульте). Однако в силу мощности российско-советских традиций полностью переформировать культурную и образовательную матрицу все-таки пока не удалось. Точка невозврата еще не пройдена.

Ситуация в области функционирования науки обладает своей спецификой. Наука — сложный феномен, она финансируется государством и корпорациями, через публичные и непубличные бюджеты, реализуется как в вузах, так и в НИИ, различных по своим структурам и масштабам. В СССР была мощная наука, но множество ученых покинуло страну в четвертую волну эмиграции. Была сильная отраслевая наука, но по мере выполнения «плана по деиндустриализации» она, соответственно, деградировала. Сейчас существует при оборонном ведомстве. Однако отраслевая наука не может нормально функционировать вне национального научно-образовательного контекста. В XXI веке отток интеллекта сократился, но не исчез. Возникли новые, более тонкие инструменты его организации.

Очень важно учитывать этос ученого, без которого не состоялась бы наука: ключевую роль в нем играют не только ценности материального достатка, но не в меньшей степени — поиска истины и творческой самореализации. Сочетание экономических и моральных факторов обуславливает важность финансирования науки через фонды. В развитых странах доля фондового финансирования, согласно публичным источникам, достигает 50%. В Российской Федерации у научных фондов своя история. В 1994 г. был создан Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) для поддержки науки в стране. В 1994 г. из него выделился Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ) для аналогичной цели — поддержки гуманитарных исследований (публикаций, конференций).

В 2013 году был создан Российский научный фонд (РНФ) для финансирования прорывных исследований мирового уровня. Основные критерии «прорывности»: привлечение в состав коллективов известных зарубежных ученых и публикации в ведущих западных журналах, индексируемых в базах Scopus и Web of Science. Были ли «прорывы», сказать не берусь, на этот вопрос должны отвечать эксперты, причем не те, которые выделяли деньги. План по статьям, конечно же, выполняется. Сейчас вполне очевидно, что именно РНФ стал главным инструментом глобализационной политики Запада, какого в России до него не было. Фонд Сороса (организация, признанная в РФ нежелательной) прикрыли в 2002 году, а РНФ действует на деньги как федерального бюджета РФ, так и на взносы госкорпораций («Роснефть» и др.).

В 2017 г. РГНФ «вернули» в состав РФФИ, но при этом, надо отдать должное, общее финансирование даже увеличилось, а гуманитарии не пострадали. В 2021 году, который был объявлен президентом «Годом науки», во исполнение поручения президента «об оптимизации институтов развития» функции РФФИ были переданы РНФ. Заверения министра науки и высшего образования Фалькова о том, что якобы условия не ухудшатся, как это практически без исключения предполагалось в академическом сообществе, по итогам 2021–2022 гг. выполнены не были. Некоторые виды конкурсов (издательский, организации конференций) просто исчезли из повестки.

В РФФИ в экспертном сообществе доминировали РАН и классические университеты — МГУ и СПбГУ. Общий настрой — скорее пророссийский, даже просоветский. В экспертном сообществе РНФ доминируют ВШЭ и Сколтех. В эксперты и в число получателей грантов отбирают по важнейшему критерию наличия публикаций в WoS и Scopus, причем «высокорейтинговых», большинство из которых локализованы в США и Англии. Наукометрию, ориентированную на международные (читай: западные) сети, академическое сообщество России восприняло неоднозначно: «прогрессивное» меньшинство стало активно подстраиваться, а «ватники» от науки долго уповали на национальную самобытность. Наукометрию активно продвигало министерство (за исключением О. Васильевой) при поддержке руководства ВШЭ. Сама повестка исследований (берем гуманитарный блок) выстроена по типично американскому образцу.

РНФ создавался якобы для «элиты», тогда как РФФИ оставался для «среднего класса». Сейчас «поддержка» стала гораздо более дозированной, все силы оказались брошены на «прорывы». Средний класс научного сообщества, состоящий из доцентов, профессоров, членкоров и даже академиков, выражает недовольство, но это никого не волнует. Интеллигенция ведь всегда чем-то недовольна. Передача функций РФФИ в РНФ радикально сузила не только «кормовую базу», но и возможности творческой самореализации для «совков» и «архаичных патриотов».

Возвращаемся к главному: научной политике как инструменту неоколонизации. Грантополучателями во всем мире оказываются, как правило, наиболее креативные и социально активные члены академического сообщества. Поэтому формирование повестки, критериев отбора заявок и самого экспертного сообщества, что входит в компетенцию руководства Фонда, чрезвычайно значимо. «Нужные» ростки в среде активного слоя ученых культивируются, а вредоносные (ретроградные) гасятся. Важнейший критерий успеха в повестке РНФ — наличие как на входе в заявку, так и в качестве основных результатов публикаций в «высокорейтинговых» (читай: западных) изданиях Scopus и Web of Science. Прелюбопытнейший факт: несмотря на санкции Scopus и Web of Science против РФ и на официальный отказ от этих баз, продекларированный правительством РФ, в конкурсах РНФ, которые только завершились и сейчас объявлены, требование публикаций в этих изданиях сохраняется! Получается: война войной, а Scopus и WoS по расписанию! Интересно, каких ученых примут в эти журналы в условиях санкций? Об одном, по крайней мере, критерии нетрудно догадаться.

Оценка блока (основного по объемам финансирования) математических, естественных и инженерных наук является отдельной задачей. Остановимся на гуманитарном блоке, поскольку он тематически напрямую связан с идеологией. Анализ результатов конкурсов показывает, что большинство поддержанных заявок носят «точечный» характер: что-то такое эксклюзивное и специфичное (позитивисты называют это «конкретным»), из чего нельзя сделать социально значимых выводов. Впрочем, возможны исключения, вполне адекватные идеологической повестке Фонда. Отметим два: № 22-18-00 687 в конкурсе 2022 года «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» «Исследование трансформации институционального дизайна российской образовательно-инновационной системы в условиях постпандемической реальности: экосистемный анализ и картографирование ландшафта» (ВШЭ) и № 21-18-00 508 «Богохульство, кощунство и святотатство в русской культуре XVIII–XXI вв.» в конкурсе 2021 года «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами» (Европейский университет в СПб).

Значительными (количественно) бенефициарами грантов РНФ являются коллективы ВШЭ. Однако, поскольку СПбГУ и МГУ тоже не обойдены, создается иллюзия объективности, а также обеспечивается поддержка руководства этих университетов. Когда в экспертных сообществах и в числе грантополучателей доминируют лица со сходными профессиональными признаками и близкой административной локализацией, создаются условия для такого явления, которое принято именовать не прямой, а «корпоративной коррупцией». Было бы интересно сопоставить количество побед научных или образовательных организаций, например ВШЭ, в конкурсах (в относительном измерении) с долей ее представителей в экспертном сообществе.

Выводы: В естественнонаучном блоке РНФ был и остается эффективным и совершенно легальным инструментом научно-технического, скажем помягче, «мониторинга» (в смысле Ф. Бэкона, мечтавшего о «Доме Соломона» в своей утопии «Новая Атлантида») со стороны государств, которые по-разному относятся к России, а также пометки перспективных кандидатов на эмиграцию или придавливания конкурентов. В гуманитарном блоке — инструментом реализации т. н. «культуры отмены», функционирующим, заметим, на деньги российских налогоплательщиков.

Предложения: