«Русский вопрос»: разговор о прошлом и настоящем России

Смотришь фильм Михаила Ромма «Русский вопрос», описывающий идеологическую накачку американской журналистской среды в преддверии периода «маккартизма», и поражаешься соразмерностью образов, точностью постановки вопросов и в общественной, и в личностной плоскости. Герои пьесы Константина Симонова, по которой сделана лента, оказались очень кинематографичны и узнаваемы как в применении к прошлому, так и в настоящем. В настоящем — особенно, поскольку мы сегодня живём в схожей, пропитанной властью капитала действительности. «Правда, что у русских общие жёны?» — задаёт вопрос один из персонажей, начитавшись американских газет конца 1940-х годов. «После Октябрьской революции коммунисты хотели обобществить женщин!» — откликается эхом современная российская антисоветская пропаганда…

И ещё несколько цитат из симоновской пьесы, которые и по выключении экрана продолжают звучать в ушах. «Враги Америки не в России, а в самой Америке!» «Надо писать так, как хотят те, кто хочет, чтобы в нашей стране не было коммунистов». «Немцы ошиблись только в одном: они считали, что высшая раса — они, а высшая раса — это мы, англосаксы!» Ну и о России, конечно: «Пишите либо плохо, либо ничего».

Нас сегодня никто не принуждает плохо писать о США и о Западе в целом — разве что сами США и «коллективный Запад» своими действиями в отношении России и против самого себя. Ну, а насчёт лжи, так это вообще вечный вопрос любого профессионала: насколько честно ты делаешь своё дело, насколько преданно исполняешь свой профессиональный долг, несмотря на давление обстоятельств. В какой степени, наконец, ты просто наделён совестью. В фильме Симонова и Ромма много об этом: о давлении работодателя, о пленении собственностью, о кабале кредитов, о любимой женщине, которая хочет достатка и спокойной жизни и не хочет проблем… О том, наконец, что нельзя позволять золотому тельцу уничтожать профессии, в том числе профессию литератора.

В России сегодня пресса и литература поставлены в не менее сложные обстоятельства, чем те, которые показаны в «Русском вопросе». Давят административные «пожелания». Давит денежный интерес. И по-своему мы всему этому сопротивляемся — и в личном качестве, и коллективно.

Действительно, немало порой приходится терять, чтобы, как и главный герой «Русского вопроса», устоять на позиции, дающей возможность не кривить душой, не врать читателю, не дурить граждан своей страны. Но, как знают многие, эти потери ничто по сравнению с тем моментом, который описан в конце фильма. Разве помнит этот автор честной книги об СССР свои потери, когда видит, что большая аудитория его услышала? Не вспоминает он и о тех, кто пытался принудить его солгать, изменить своей совести. Его борьба, однако, только начинается и, как мы видим по истории США, особых результатов не даст. Герой, однако, сделал то, что должно.

В заключение несколько слов собственно о русском вопросе без кавычек (кстати, заметьте, именно в качестве русского вопроса, как это увидел в ходе своих поездок в США в 1940-х годах Симонов, ставили тогда проблему своих отношений с СССР американцы). В те годы Запад хотел уничтожить Советский Союз, теперь он хочет уничтожить Россию. Чтобы избежать придирок, уточню: Запад хочет сделать Россию своей колонией, а это значит уничтожить её.

В фильме разговор о лжи и правде идёт в контексте вопроса «хотят ли русские войны». Казалось бы, весь XX век именно Запад хотел и старался уничтожить нашу страну, готовил войну против неё и воевал с ней, и вот на тебе: Россия вновь агрессор! Нельзя быть агрессором на своей земле! Это Запад сделал Украину полем битвы против России — не мы! В 1380 году Куликово поле тоже формально не было землёй Московского княжества, но оно было русским полем, и Мамай, как сегодня коллективные «байдоджонсон» и «макрошульц», пришёл на нашу землю. Как пришли, так мы их вновь с нашей земли и вышибем, а там уже в их логовах их свои же и добьют.

Правильную пьесу написал в 1946 году Константин Симонов; хороший, злободневный фильм сделал по ней в 1947 году Михаил Ромм. В них действительно много поучительного, как и во всём советском кинематографе, во всей русской советской литературе.