Абхазия – идеальный шторм

Очередной политический кризис сотрясает Абхазию. Оппозиционный народно-патриотический союз, созданный 17 ноября, объединил ряд политических организаций и уже 26 ноября заявил о переходе к активным действиям. Очевидно, что впереди очередная попытка цветной революции.

Между тем только за последние десять лет Абхазия уже дважды пережила досрочные выборы, которым предшествовали массовые волнения. В 2014-м перед угрозой вооруженного гражданского противостояния и под давлением определенных московских кругов был вынужден уйти в отставку президент Александр Анкваб, президентом стал его многолетний политический оппонент — Рауль Хаджимба.

Раз открытый ящик Пандоры трудно закрыть. Правление Рауля Хаджимбы трудно назвать удачным — существовавшие в республике социально-экономические проблемы обострялись. Россия по-прежнему помогала Абхазии, но международные санкции и падение курса рубля ослабили эти возможности. Дорогостоящие проекты по интеграции Крыма после воссоединения также требовали внимания и ресурсов.

И все же главной причиной последующего, второго политического кризиса в Абхазии стало не уменьшение российской помощи.

После политического кризиса 2019−2020 годов, также проходившего на грани вооруженного противостояния, президентом Абхазии стал выходец из КГБ СССР, руководитель Службы государственной безопасности Республики Абхазия при президентах Багапше и Анквабе Аслан Бжания. Анкваб на пост президента не баллотировался — он достиг предельного возраста для избрания на эту должность и стал главой правительства республики.

Сейчас абхазскую политику снова штормит. Оппозиция заявила, что будет выводить людей на улицу с требованием отставки действующей власти.

Социально-экономическое положение Абхазии действительно оставляет желать лучшего. Для республики не прошли даром годы правления Рауля Хаджимбы. От пандемии COVID-19 существенно пострадала туристическая отрасль, фактически сорваны два сезона подряд. Низкая стоимость электроэнергии привлекла многочисленных майнеров, резко выросла нагрузка на изношенные сети. Республика стоит перед угрозой полномасштабного энергетического кризиса. Несмотря на принимаемые меры, справиться с нелегальным майнингом в Абхазии пока не могут.

Ситуация обостряется церковным кризисом. Еще в 2011-м на церковном сходе Дорофей Дбар — клирик Константинопольского патриархата и Давид Сарсания (Грузинский патриархат) захватили Новоафонский монастырь и объявили о создании Священной Митрополии Абхазии. С тех пор они несколько раз встречались со Вселенским патриархом Варфоломеем, пытаясь добиться от него признания. Пока Фанар воздерживается от этого шага, опасаясь испортить отношения с Грузинским патриархатом, однако создание раскольничьей церкви на Украине показывает готовность Варфоломея к резким решениям.

Виссарион Аплиаа, остающийся многолетним клириком (пусть и формально, но канонично) Грузинской православной церкви и возглавителем непризнанной Абхазской православной церкви, выступает резко против ориентации своих единоверцев на Стамбул и много раз призывал патриарха Кирилла принять свою структуру в РПЦ. Русская церковь не делает этого из опасений разрыва с Грузинским патриархатом.

Весной 2021 Виссарион Аплиаа, человек решительный и со сложной биографией, заявил о беспрецедентном решении — временном прекращении богослужений в абхазских храмах, а уже осенью выступил с громким заявлением о недопустимости сохранения нынешнего положения православия в Абхазии.

Церковь всегда была важным политическим фактором, так будет и в случае дальнейшего политического обострения в Абхазии, — независимо от религиозных убеждений участников конфликта, ими будут руководить политические предпочтения.

За идеальным штормом в Абхазии внимательно наблюдает Анкара. В Турции проживает значительная абхазская диаспора, потомки махаджиров, покинувших Россию после кавказских войн. Их численность, по некоторым данным, существенно превышает численность абхазов в самой Абхазии.

В руководстве Абхазии понимают, что их бывшие соотечественники за прошедшие полтора века в значительной степени ассимилированы и представляют в первую очередь так называемый тюркский мир и только во вторую очередь являются абхазами. Тем не менее в случае неблагоприятного развития событий этот фактор может оказать существенное влияние как на судьбу самой Абхазии, так и на ее отношения с Россией.

Трижды премьер Абхазии и основатель ее Торгово-промышленной палаты Геннадий Гагулия рассказал, как он доказывал вред от российской блокады республики Б. Н. Пастухову в бытность последнего заместителем министра иностранных дел РФ. Однажды, во время своей встречи в здании МИДа на Смоленской площади в Москве, он подарил Пастухову картину с видом Сухум-кале. И название картины, и сама она подчеркивали длительность и глубину турецко-абхазских связей.

В другой раз, уже в Сухуме, он пригласил Пастухова прогуляться по набережной. В морском порту стояло под разгрузкой турецкое судно — пример неэффективности сдерживания российско-абхазских экономических связей.

Турецкий фактор будет неизбежно усиливаться в Абхазии на фоне недостаточно эффективной политики России и роста амбиций Анкары.

Москва мало пользуется неформальными инструментами взаимодействия. Наши дипломаты принадлежат к классической школе — они выстраивают официальные, а не доверительные отношения. Между тем не только в Абхазии, но и в других странах постсоветского пространства пока сильна ориентация на Москву, поскольку у власти там находятся люди советского поколения. Для них Б. Н. Пастухов был не только высокопоставленным чиновником МИДа, но в первую очередь бывшим главой ВЛКСМ. Его авторитет был родом именно из общего советского прошлого. Отлично понимал важность неформальных доверительных отношений и Е. М. Примаков, который сам успешно работал на этой ниве на Ближнем Востоке.

В силу естественных причин советское поколение уходит, выстраивать успешные доверительные и при этом прагматичные отношения будет все сложнее. Станет сложнее понимать, как видят свои интересы наши партнеры, ускорится их дрейф от России. Необходимы новые формы работы с нашими соседями, в том числе и с Абхазией.