Соберет ли Китай вокруг себя союзников, как и США? — Foreign Affairs

Центральной опорой внешней политики США на протяжении долгого времени была сеть союзов, заключенных Вашингтоном. В последние годы на фоне обострения конкуренции с КНР эта сеть считалась главным преимуществом США. Так, администрация президентаДжо Байдена в своей азиатской стратегии уделяет союзникам особое внимание. За первый год своего правления нынешние американские власти укрепили давние союзы, например, с Японией и Южной Кореей, а также приложили значительные усилия для упрочнения многосторонних партнерств, таких как Четырехсторонний диалог по безопасности — с Австралией, Индией и Японией — и недавно созданная организация AUKUS, в которую, помимо США, вошли также Австралия и Соединенное Королевство.

Китай же, напротив, избегал заключения формальных союзов, основываясь на своем якобы уникальном видении международных отношений и прагматическом желании избежать риска впутывания в ненужные конфликты. Однако есть признаки того, что сопротивление Пекина этому пути начинает ослабевать. В последние годы КНР пошла на модернизацию своего стратегического партнерства и расширение масштабов военных обменов и совместных учений с рядом стран, в том числе с Россией, Пакистаном и Ираном, пишет Патрисия М. Ким в статье, вышедшей 15 ноября в Foreign Affairs.

Эти партнерские отношения все еще далеки от союзов США, которые включают положения о взаимной обороне, обширные соглашения о базировании войск и совместное использование военного потенциала. Но со временем такие альянсы могут составить основу собственной сети альянсов Китая, если китайские лидеры посчитают их необходимыми как для сдерживания, так и для проведения операций, чтобы одержать верх в долгосрочном соревновании с Соединенными Штатами и их союзниками. Такое развитие событий станет настоящим поворотным моментом в эпоху американо-китайского соперничества и приведет к новому положению дел в мире, где порог для начала регионального конфликта и конфронтации между великими державами будет гораздо ниже.

Китай создает собственную сеть

Сегодня у Китая есть только один формальный союзник — Северная Корея, с которой он подписал договор о взаимной обороне. Однако КНР поддерживает официальные партнерские отношения с десятками государств по всему миру. На вершине пирамиды находятся Россия и Пакистан, чьи особые связи с Пекином обозначаются длинными и эксклюзивными прозвищами, такими как «Китайско-российское всеобъемлющее стратегическое партнерство и координация на новую эру» и «Китайско-пакистанское всепогодное стратегическое партнерство по сотрудничеству». Затем идут несколько государств Юго-Восточной Азии — Мьянма, Камбоджа, Вьетнам, Таиланд и Лаос, а также более удаленные государства, в частности Египет, Бразилия и Новая Зеландия. Пекин также вложил много энергии в создание многосторонних механизмов под руководством Китая, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Форум китайско-африканского сотрудничества и Форум сотрудничества Китай — арабские государства.

Китай до сих пор избегал создания традиционной сети союзников по самым разным причинам — от давних идеологических наклонностей до трезвых стратегических расчетов. С первых дней существования КНР Пекин стремился изобразить себя лидером развивающегося мира и сторонником принципов невмешательства и антиимпериализма в рамках Движения неприсоединения. В последние годы китайские лидеры начали настаивать на том, что они практикуют «новый тип международных отношений», отказываясь от традиционной политики силы в пользу «взаимовыгодного сотрудничества».

Такие формулировки призваны поддержать нарратив о том, что усиления Китая не следует опасаться, что его, напротив, следует приветствовать как благо для глобального развития и процветания, что Пекин отличается от Вашингтона, который китайские власти часто критикуют за сохранение устаревшего менталитета Холодной войны.

Помимо таких усилий в области публичной дипломатии, позиция Пекина в вопросе альянсов отражает стратегическое решение строить отношения, основанные на экономических связях, для достижения глобального влияния. Это не означает, что Китай использует только экономические средства для достижения своих целей.

На самом деле за последние два десятилетия Китай значительно нарастил свой военный потенциал и с помощью этого вновь приобретенного средства стал запугивать Тайвань, пошел на столкновение с Индией на спорных территориях на границе, а также начал выдвигать территориальные претензии в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Тем не менее, хотя китайские лидеры считают военную мощь необходимой для защиты своей родины, основных национальных интересов, граждан и инвестиций за рубежом, они не продемонстрировали особого желания брать на себя обязательства по обеспечению безопасности за пределами страны, что могло бы втянуть их страну в обширные конфликты.

Напротив, Китай сделал ставку на то, чтобы получить друзей и влияние с помощью займов, инвестиций и торговых возможностей, а также благодаря ведению дел с любым государством, независимо от того, как себя ведут местные власти. И эта стратегия окупилась. Многие партнеры Китая, особенно в развивающемся мире, приветствовали сотрудничество с ним и взамен поддержали КНР в достижении ее ключевых интересов. Эта поддержка, как правило, носит преимущественно дипломатический характер — например, в виде подтверждения принципа «одного Китая», молчания по поводу репрессивной политики КНР в Синьцзяне или даже восхваления ее. Кроме того, партнеры Пекина также одобряют его повестку дня на многосторонних форумах, таких как ООН.

Наряду с экономическими стимулами Пекин все чаще прибегает к экономическому принуждению, чтобы наказать государства, которые идут наперекор его требованиям — как в случае с Австралией, которая стала объектом жестких пошлин со стороны Пекина после того, как Канберра закрыла китайскому телекоммуникационному гиганту Huawei доступ к своим сетям и поддержала призыв международного сообщества к проведению расследования происхождения COVID-19.

Меняющиеся расчеты Пекина

В ближайшее время Китай вряд ли полностью откажется от своей геоэкономической стратегии доминирования. Но есть два возможных сценария развития событий, которые могут подтолкнуть его к созданию добросовестной сети союзников: если Пекин ощутит достаточно резкое ухудшение своей среды безопасности, которое кардинально изменит его анализ затрат и выгод при заключении официальных военных пактов; или если он решит вытеснить Соединенные Штаты как доминирующую военную державу, не только в Индо-Тихоокеанском регионе, но и во всем мире. (Эти два сценария, конечно, не исключают друг друга.)

Китайские лидеры могут прийти к таким выводам, если они посчитают, что без заключения официальных оборонных пактов с ключевыми партнерами, такими как Россия, Пакистан или Иран, достижимыми были бы основные интересы Коммунистической партии, такие как ее сохранение власти внутри страны, контроля над Синьцзяном, Тибетом и Гонконгом, а также удовлетворение претензий на Тайвань. Фактически китайские власти уже начинают двигаться в этом направлении в своих оценках.

Например, комментарии Китая о значительном углублении китайско-российских связей в последние годы часто указывают на все большее «окружение» со стороны Запада как на главный двигатель такого развития событий и подчеркивают необходимость совместной работы Пекина и Москвы, чтобы дать отпор коалиции под руководством США. Хотя Пекин по-прежнему настаивает на том, что Китай и Россия «не являются союзниками», он начал одновременно указывать на то, что у их партнерства «нет запретных зон» и «нет верхнего предела».

С 2012 года Китай и Россия проводят все более масштабные военные учения, включая регулярные военно-морские учения в Восточном Китае и Южно-Китайском море, а иногда и совместно с третьими сторонами, такими как Иран и ЮАР. Буквально в октябре эта парочка попала в заголовки газет в связи с проведением своего первого в истории совместного патрулирования в западной части Тихого океана. Эта операция, по словам китайского государственного таблоида Global Times, была направлена против Соединенных Штатов, пока те «объединяются со своими союзниками, такими как Япония и США, Австралия».

Безусловно, степень партнерства Пекина и Москвы могут ограничить непростая история их дружбы и соперничества, а также то значение, которое оба государства придают стратегической автономии. Тем не менее два государства вполне могут заключить соглашение об оказании взаимной помощи, от материально-технической поддержки до прямой поддержки, в том числе в рамках тайных операций или в случае обычных военных операций, если какое-либо правительство решит, что оно сталкивается с реальной угрозой.

Еще один пример переменчивой позиции Китая — это шаги навстречу «государствам-изгоям». Например, китайские лидеры начали характеризовать отношения между Китаем и Северной Кореей в совершенно ином тоне, чем несколько лет назад, когда Пекин старался дистанцироваться от Пхеньяна. В июле этого года два союзника возобновили договор о взаимной обороне и пообещали вывести свой союз на «новый уровень». Ранее Китай также подписал 25-летнее соглашение о сотрудничестве с Ираном, предусматривающее экономические проекты и инвестиции в обмен на доступ к иранской нефти.

Обе страны также обязались углублять сотрудничество посредством совместных военных обменов, обмена разведданными и разработки оружия. Китай вскоре поддержал заявку Ирана на полноправное членство в ШОС, через 15 лет после того, как Тегеран подал свою заявку. По мнению китайских аналитиков, Пекин обходил этот вопрос более десяти лет, чтобы не вызывать неудовольствие Вашингтона и не создавать впечатление, что ШОС нацелена на противодействие Соединенным Штатам. Однако Пекин решил двигаться дальше, сделав вывод, что вашингтонская «политика сдерживания» в отношении Китая никуда не денется.

Хотя еще неизвестно, в какой мере эти партнерские отношения претерпят «модернизации» по факту, такие события предполагают, что желание Пекина не слишком сильно связываться с такими игроками, как Иран и Северная Корея, по стратегическим и имиджевым причинам, возможно, постепенно ослабевает, по мере того, как он видит все более враждебную внешнюю среду и, следовательно, большую необходимость в вербовке союзников. (Это несмотря на то, что относительно надежности этих игроков есть вопросы, тогда как сами они могут испытывать собственные подозрения в отношении КНР, а также другие факторы, осложняющие задачу Пекину по поиску союзников).

Китайские лидеры вполне могут решить в обозримом будущем, что лучший способ защитить свои интересы и противостоять давлению со стороны Вашингтона и его союзников заключается в том, чтобы Китай стал незаменимой военной державой с собственной сетью союзников, как это сделали Соединенные Штаты более 70 лет назад.

Безусловно, повторить успехи США на этом поприще будет непросто. В конце концов, большинство стран с развитой экономикой уже являются официальными союзниками Соединенных Штатов. Пекин также сталкивается с глубоким скептицизмом во всем мире в отношении своих долгосрочных намерений и гегемонистских тенденций. Это верно даже в отношении его ближайших партнеров по инициативе «Один пояс и один путь». И многие государства ясно дали понять, что не хотят объединяться исключительно с Пекином или Вашингтоном.

Но статус-кво не является непреложным. Китай стремительно налаживает связи со странами с развитой экономикой и развивающимися странами и пытается вбить клин между США и их союзниками и партнерами. Даже если он не сможет привлечь на свою сторону некоторых игроков, он может подтолкнуть к «финляндизации» ключевых стратегических территорий, таких как Корейский полуостров и части Юго-Восточной Азии, вынудив государства отказаться от своих стратегических связей с США.

Заключение альянсов чревато

Большие шаги, предпринятые администрацией Байдена для оживления союзов США и увеличения вклада союзников США в безопасность в Индо-Тихоокеанском регионе, имеют важное значение в эту эпоху смещения баланса сил и стратегической конкуренции. Но Байден должен знать, что, когда лидеры США клянутся переосмыслить альянсы Вашингтона и работать над «новым видением XXI века» «комплексного сдерживания», Пекин вполне может следовать тому же примеру с собственными стратегическими партнерами.

Это не означает, что Вашингтон должен дистанцироваться от своих союзников в надежде смягчить поведение Китая. В конце концов, курс Пекина будет в основном определяться его собственным стратегическим видением и амбициями. Тем не менее администрации Байдена следовало бы подумать, как ее успехи в сплочении друзей могут повлиять на восприятие Пекином угрозы и невольно подстегнуть создание конкурирующей сети альянсов под руководством Китая.

Сейчас следует серьезно подумать о том, как подготовиться к такому развитию событий, а еще лучше — как его предотвратить. Усилия в этом направлении должны включать рассмотрение способов сохранения стабильных отношений Китая с США и их союзниками и обеспечение взаимодействия с широким кругом государств, а не только с демократическими единомышленниками, с тем чтобы те, кто находится за пределами традиционного для Соединенных Штатов Америки круга друзей, не считал, что их лучший или единственный вариант — присоединиться к Пекину. Стратегическое предвидение и планирование будут иметь важное значение для предотвращения дрейфа к действительно разделенному миру с противостоящим блоком, возглавляемым более запутанным и интервенционистским Китаем.