На фоне сближения России, Китая и КНДР Вашингтон навязчиво следит за Сеулом

Сложные и многоходовые маневры продолжаются вокруг Корейского полуострова. Общий сюжет следующий. После провала переговоров лидеров КНДР и США в феврале 2019 года в Ханое и последующей смены власти в Вашингтоне урегулирование в регионе, основу для которого составляет российско-китайская дорожная карта, застопорился. Выяснилось, что американская сторона начинала переговорный процесс из популистских соображений и, рассчитывая на односторонние уступки Пхеньяна, собиралась добиться его отказа от ракетно-ядерного оборонительного щита. Свои же обязательства по прекращению против КНДР санкций и гарантиям безопасности намеревалась, грубо говоря, «продинамить». В Вашингтоне привыкли получать преференции от самого факта переговоров, на которые «снисходят» в отношениях с другими странами. Дескать, должны радоваться уже тому, что с ними вообще разговаривают. Ну, а если заодно и по плечу еще похлопали — растаять от благодарности и быть готовыми на любую сдачу позиций.

Поскольку с северокорейским лидером Ким Чен Ыном в этом случился «облом», переговорный процесс был заморожен; вместе с этим США приступили к эскалации напряженности на полуострове, склоняя к этому своих южнокорейских сателлитов. У последних на КНДР собственные виды. Они далеко не всем совпадают с чуждыми разделенному корейскому народу американскими стратегическими интересами; в этом еще в марте убедились побывавшие в Сеуле новоиспеченные главы Госдепа и Пентагона Энтони Блинкен и Ллойд Остин. Однако игнорировать союзнические обязательства Юг тоже не может и одновременно занимает позицию как с Вашингтоном, так и между ним и Пхеньяном. Совершенно понятно, что инициатива американо-южнокорейских учений, которые начались 16 августа и проходят в «облегченном» формате — не только в форме КШУ (командно-штабных учений, где «воюют» без войск и не на местности, а на картах), но и в виртуальном формате взаимодействия штабов в режиме видеоконференции.

Тем не менее маневры провокационные; это подтверждается историей принятия решения об их проведении. Когда в конце июля Пхеньян и Сеул приняли решение о восстановлении линий связи между политическим руководством и военным командованием Севера и Юга, в Вашингтоне этому явно были рады только на словах. Эти слова были произнесены главой пресс-службы Госдепа с говорящей фамилией Н. Прайс, и в них содержались заверения об «оборонительном» характере маневров, которые якобы не направлены против КНДР и не преследуют к ней враждебных намерений. Правда, «говорящая голова» вашингтонского внешнеполитического ведомства не разъяснил, против кого тогда они направлены, если сухопутной границы у Южной Кореи, кроме КНДР, больше нет ни с кем. Кроме того, с самого начала было ясно, что учения нацелены против межкорейской договоренности о контактах, и надо признать, что американский расчет оправдался: Сеул от учений уклониться не смог, поэтому Пхеньян вновь оборвал связи по восстановленным линиям, что, безусловно, в интересах США. Ведь любые контакты двух сторон 38-й параллели ослабляют позиции Вашингтона, в первую очередь ограничивая американское влияние на Юг, который он, учитывая двойственность позиции южан, боится выпустить из-под плотного контроля. Цена вопроса для американской стороны действительно велика: воинский контингент США на Юге, который Север считает ключевым дестабилизирующим фактором, препятствующим нормализации и урегулированию обстановки на полуострове, это, наряду с базами в Японии и на Гуаме, важный форпост США в АТР. Лишиться его — значит, утратить позиции и заодно приблизить момент объединения двух Корей, что приведет к появлению в Северо-Восточной Азии новой сверхдержавы. Понимая неизбежность этого в исторической перспективе, Вашингтон стремится превентивно «вырвать» у Пхеньяна «ядерные зубы» (словесный эвфемизм, применявшийся американцами в 90-х годах в отношении России).

Ответ КНДР на эту, по сути, военную провокацию у своих границ ожидался жестким. Младшая сестра Ким Чен Ына, крупный функционер правящей ТПК, Ким Ё Чжон назвала маневры «репетицией ядерной войны», пообещав ответные меры. По информации, распространенной Объединенным комитетом начальников штабов южнокорейской армии, в конце предыдущей недели, то есть примерно 13 августа, Пхеньян объявил навигационное предупреждение для северо-восточных районов Японского моря действием на 15−16 августа; обычно такое происходит при подготовке тренировочных ракетных пусков в данную акваторию. Однако ничего не произошло, и ожидавшиеся пуски не состоялись, в то время, как маневры на Юге полуострова продолжаются. Что случилось? Ким Чен Ын сменил гнев на милость? Вряд ли: вопросы безопасности по понятным причинам у КНДР, как говорится, в фокусе и предметом компромисса или политического лавирования не являются.

Попытаемся распутать этот «узел». После нашумевшего заявления северокорейского посла в Москве Син Хон Чхоля, что мир на полуострове невозможен без вывода американских войск, лидеры России и КНДР Владимир Путин и Ким Чен Ын, по сообщениям из Токио, обменялись поздравлениями по случаю 76-й годовщины освобождения Кореи от японских захватчиков. Лейтмотивом обоих текстов стало упоминание о дружбе, скрепленной кровью, а также о реализации возможностей, заложенных встречей глав государств в 2019 году во Владивостоке. Надо понимать, что тема боевого братства не ограничивается 1945 годом, и разгром японской агрессии в общественном сознании тесно переплетен исторической последовательностью с совместными действиями КНДР с СССР и КНР в отпоре агрессии США, осуществленной в 1950 году под флагом ООН. Показательны две вещи: на официальном сайте российского президента об этом факте не сообщается, как нет информации и об аналогичном обмене поздравлениями Москвы с Сеулом. Там, где дипломатия уходит в тень, как правило, повышенное внимание уделяется вопросам военного сотрудничества. И планирования.

Еще до российско-северокорейского обмена поздравительными телеграммами посол КНДР в Пекине Ли Рён Нам дал интервью The Global Times, гонконгскому англоязычному официозу, тесно связанному с главным органом ЦК КПК «Жэньминь жибао». В нем дипломат подчеркнул, что действия США на Корейском полуострове угрожают также и Китаю, поэтому Пекину и Пхеньяну следует усилить координацию в противодействии этой политике, которая проявляет себя в том числе в виде учений, чтобы дать на нее ответ. Затем корейская тема стала предметом подробного обсуждения спецпредставителя правительства КНР по делам полуострова Лю Сяомина с российским послом в Пекине Андреем Денисовым. При этом надо понимать, что Лю — опытнейший дипломат, назначенный на этот пост в апреле текущего года, ранее работал послом КНР в Великобритании. По мнению китайского и российского собеседников, международное сообщество сможет создать благоприятные условия для переговоров с КНДР только если Совет Безопасности ООН начнет процедуру пересмотра своего решения о санкциях против Пхеньяна. Иначе говоря, помимо того, что Москва и Пекин подтвердили актуальность совместной дорожной карты по полуострову, они на фоне нагнетания напряженности со стороны Вашингтона и следующего в его фарватере Сеула предприняли шаги по углублению координации действий.

Получается, что в течение недели проведены сразу три серии консультаций в треугольнике Москва — Пекин — Пхеньян, и все на высоком уровне; центральная тема, которая на них обсуждалась, — все та же эскалация американской стороной напряженности. Совокупный месседж противникам Пхеньяна, учитывая московское заявление северокорейской дипломатии, прозвучал как требование вывода американских военных с Юга и отмены санкций. Американская сторона, в адрес которой был сделан основной упор, получила предупреждение, что альтернативой выполнению этих непременных условий мирного урегулирования, включающего также и денуклеаризацию КНДР, послужит все более тесное и всестороннее сближение России, КНР и КНДР. Включая, видимо, также и военный вопрос.

Показательно, что реакция противоположной стороны оказалась неоднозначной. На фоне этих консультаций Южная Корея объявила о пакете гуманитарной помощи КНДР, а США, наоборот, в пику всем, в том числе Сеулу, обвинили Север в уничтожении в стране христианского наследия. При этом, правда, почему-то не упомянули о собственной поддержке протестантской экспансии на Юге, осуществлявшейся в свое время по каналам известной тоталитарной секты Муна. Разумеется, было бы опрометчиво трактовать эти факты с позиций вбитого в американо-южнокорейские отношения клина. Однако поскольку наличие этого «клина» секретом ни для кого не является, можно констатировать, что консолидация Москвы и Пекина с Пхеньяном вызывает в Вашингтоне куда большую нервозность, чем в Сеуле.

Каков промежуточный итог, как говорится, «в режиме реального времени»? Пока известно, что с 21 по 24 августа состоится — уже начат — визит в Сеул спецпредставителя США по КНДР Сон Пака. Тема банальна до лапидарности: обсуждение ситуации на Корейском полуострове. Что же касается реальных целей вашингтонского засланца, который, отвечая за отношения с КНДР, тем не менее едет по этому кругу вопросов не в Пхеньян, что было бы логичнее, а в Сеул, то здесь «оговоркой по Фрейду» можно считать комментарий Госдепа. В нем говорится, что визит Сон Пака «демонстрирует приверженность США и Республики Корея тесному взаимодействию в вопросах, касающихся КНДР». Как и отмечалось, Вашингтон не спускает глаз со своего южнокорейского союзника, выдавая тем самым как хроническое ему недоверие, так и всю сумму комплексов собственного самолюбия, уязвленного в последнее время многочисленными провалами американской дипломатии, а в Афганистане — еще и военных. То ли еще будет!