Неудавшиеся Дубаи: почему СНГ проиграет от западных инвестиций

***

Майк Дэвис. Кто построит ковчег? М: Свободное марксистское издательство, 2017

В разгар протестов против Александра Лукашенко мне довелось пообщаться с пикетирующими у белорусского посольства в Москве. На вопрос о позитивной программе большинство ответов сводились к неопределённому «вот сменится власть — там посмотрим». И только один из моих собеседников выдвинул удивительно амбициозный план: на почве скидывания диктатора нужно будет наладить отношения не столько с Россией (которая, конечно, исторически близка), сколько с Западом. Цель — сделать Белоруссию притягательной для иностранных инвестиций, чем-то вроде Швейцарии, Сингапура или Нью-Васюков.

Оставим в стороне вопрос, чем это отличается от оппортунизма Лукашенко. План держится на расхожем представлении, будто «инвестиции» распределяются равномерно по всей экономике и всем слоям населения, делая страну «богатой». Мы забываем про ограничения международного разделения труда, в котором конкретному государству может быть уготована крайне проблематичная роль: не идущего по стопам Запада Китая, а центра развлечений, вторичного звена в сети спекуляций или сырьевого придатка. То, что знаменитая модель «азиатских тигров» реализовывалась под жёстким управлением государства — не простое совпадение. К XXI веку странно продолжать верить в теорию конвергенции, т. е. в то, что глобальные финансы будут развивать каждую страну в интересах её жителей, равномерно и по единому плану. Пожалуй, единственный похожий пример из недавней истории — универсальный план МВФ по сокращению социалки и усечению государства — окончился для мира глобальной катастрофой.

Сборник статей радикального урбаниста из США Майка Дэвиса «Кто построит ковчег?» посвящён именно разрушительным последствиям надежд на международное сотрудничество, не учитывающих узко-прагматичной логики финансового капитала.

Книга начинается с рассмотрения Дубая, воплощающего успех международных инвестиций. В каком-то смысле этот город действительно довёл до крайности «блеск и нищету» глобального капитала. Как его смелые планы по преобразованию мира, так и связанную с ними эксплуатацию, бесправие и ложь.

Даже либеральные экономисты согласны, что спекулятивный аспект современного капитализма держится на трёх китах: финансах, страховании и недвижимости. Дубай регулярно оказывается в центре скандалов, связанных с отмыванием денег и золота или финансированием террористов (справедливости ради, поддерживая хорошие отношения с радикальными исламистами, ОАЭ думают и о собственной безопасности). Но бум недвижимости здесь доведён до эпических масштабов: всё должно быть самым высоким, самым большим, самым первым. Местные власти всеми силами стараются поддерживать имидж города-мечты, динамичного, удивительного и безопасного.

По данным Дэвиса, все коренные жители Дубая и вправду получили свою долю благополучия. Если закрыть глаза на признаки спекулятивного пузыря, можно сказать, что проект идеально успешен. Но Дэвис напоминает, что во всём населении Дубая коренные жители составляют лишь порядка 15%. Остальные же люди, в худших традициях капитализма, живут в аду. В ОАЭ до сих пор запрещены забастовки и профсоюзы (лишь недавно возобновилось обсуждение их частичной легализации — и только для полноправных граждан). Власти Дубая постоянно обвиняют в игнорировании торговли людьми, детского труда и проституции. Большую часть фактического населения города составляют бесправные работники-мигранты, трудящиеся за нищенскую плату, живущие в трущобах на окраине, лишённые даже чистой воды и права показываться в туристических районах Дубая. Международные правозащитные организации рапортуют о многочисленных замалчиваемых властями смертях на стройках и случаях изнасилований среди прислуги (пытающихся пожаловаться депортируют за «распутство»). Хотя протесты жёстко подавляются полицией, периодические массовые забастовки и погромы всё-таки заставляют власти идти на минимальные уступки. Однако профсоюзы и тем более права гражданства остаются под запретом — коренные жители города-мечты явно не хотят ни с кем делиться благополучием.

Дэвис отмечает, что Дубай неслучайно напоминает колониальный город, вплоть до широкого контингента иностранных наёмников и заигрываний с колониальной эстетикой. Но здесь этот феномен приобретает новое качество. ОАЭ — не классическая колония, служащая прихотям метрополии. В Дубае сконцентрировано потребление и траты глобального капитала. Построенный на мировые деньги город мечты оказался элитарным царством порока, растраты средств на «понты», в котором массы прислуги не просто остаются в нищенском положении — их активно подавляют, чтобы они не мешали наслаждаться роскошной жизнью!

А ведь мы до сих пор говорили про успешный пример. Дэвис утверждает, что подобные «положительные» эффекты инвестиций оказались сосредоточены в небольшом числе стран: развлечения и услуги — в Дубае, производство — в Китае. Кому-то досталось место в сети спекуляций, ещё немногим — в добыче полезных ископаемых. Большинство же стран, которым удавалось дорваться до международных инвестиций, довольно быстро срывались в пропасть. Так, в африканских и американских государствах зарубежные инвесторы предлагали местным диктаторам отдать им в пользование различные природные ресурсы — в обмен на кое-как проведённую урбанизацию; поскольку роста экономики за этим не следовало, местные власти всё равно оказывались в долговой яме. МВФ выдавал государствам кредиты под условие отмены протекционистской политики и сокращения госрасходов. Таким образом в странах третьего мира уничтожались и ростки промышленности, и даже имевшееся сельское хозяйство.

В результате, как указывает Дэвис, мир оказался в парадоксальной ситуации: сельские жители разорялись и мигрировали в город при том, что сами города не развивались или вовсе находились в глубокой рецессии. В предыдущие века даже города, опиравшиеся на растущую крупную промышленность, с трудом справлялись с потоком обнищавшего крестьянства. Сегодня же с новым городским населением вообще непонятно, что делать. Вместо современных городов, с развитой инфраструктурой и образованным населением, в мире разрастаются трущобы — зоны неблагополучия, жизнь в которых представляет собой больную пародию то ли на крестьянский быт, то ли на феодализм, то ли на борьбу за выживание маргинальных слоёв.

По сути, речь идёт о миллиарде (если уже не двух!) лишних людей, и даже о целых странах, не имеющих будущего при современном капитализме. Книга затрагивает «бытовой уровень» проблемы, поставленной экономистами вроде специалиста по развивающимся странам Дэни Родрика: мировое промышленное развитие исчерпало себя, крестьянство как класс ликвидировалось, а постиндустриальная экономика может поглотить и как-то развивать лишь абсолютное меньшинство населения.

Дэвис описывает саморазрушительную борьбу за выживание, ведущуюся в трущобах: например, сквоттеры, незаконно занявшие кусок земли, строят на нём маленькие шалашики — и сдают их ещё более нищим согражданам. Земля, имеющаяся минимальную ценность, постоянно рискует быть занятой крупной строительной компанией, пытающейся нажиться на очередном буме недвижимости, которую в итоге всё равно никто не купит. Новые жители трущоб начинают обустраиваться на территориях, непригодных для жизни: из-за радиации, заражения опасными веществами, на краю обрывов, на крышах и т.д. Приток людей в неформальную экономику постоянно демпингует и без того низкие зарплаты.

Общее беззаконие и отчаянное положение даёт развиться отношениям патрона и клиентов, бандитским авторитетам, подобию феодальной зависимости и даже рабовладению. Неудивительно, что любое более-менее организованное и социально ориентированное религиозное или популистское движение (особенно радикальные) находят в трущобах благодатную почву.

Поскольку же неолиберализм и идеологически, и экономически подорвал возможность государственного планирования и инвестиций в инфраструктуру, трущобы одновременно оказываются местом растраты ценных ресурсов — и трудовых, и природных (стихийное расширение вширь уничтожает леса и реки; отходами никто не занимается и т.д.). В других работах Дэвис указывает на ущербную «урбанизацию» как на источник неконтролируемого распространения болезней. Вслед за нобелевскими лауреатами по экономике Абхеджитом Банерджи и Эстер Дюфло автор замечает, что популярные сегодня разговоры про спасение экологии и обеспечение роста экономики бьют совершенно мимо цели, пытаясь разработать какие-то инновационные технологии, доступные лишь для богатых граждан и стран. На деле необходимо помочь миллиардам нищих людей по всей Земле перейти от грубых методов выживания к обычной современной организации жизни. Иными словами, проблема не в недостатке прорывных идей, а в накопленных капитализмом «ошибках» и перекосах.

Впрочем, Дэвис идёт ещё дальше. Он утверждает, что правильно проведённая урбанизация может сделать из городов «ковчеги», обеспечивающие наилучшие условия сосуществования человека и природы. Разумное планирование и щедрые вложения в коммуникации, социальные услуги, культурные и общественные пространства могут резко увеличить эффективность (в том числе в плане сохранения экологии) имеющихся городов и сообществ. Например, американский образ благополучия включает в себя частный дом и два автомобиля. Но существуют иные подходы к градостроительству, опирающихся на общественный транспорт или вообще на исключение дальних поездок.

Однако реальный капитализм даёт жизнь крайне иррационально устроенным городам: богатые граждане стремятся отгородиться от народа в закрытых районах, подчеркнуть расточительством личное богатство и частную собственность. Большинству же бедных людей вообще отказывается в праве на какие-либо общие блага. Дубай строится не для того, чтобы в нём комфортно жили рабочие и служанки! Таким образом, огромный потенциал городских публичных пространств, массовых услуг и общественных благ оказывается не востребован.

Собственно, мы возвращаемся к старой марксистской проблеме расточительного развития капитализма — с перепроизводством, недопотреблением, конкуренцией, «творческим разрушением» и т.д. Однако сегодня «творческий» аспект сосредотачивается не в массовом крупном производстве, а в доступных лишь закрытым узким группам спекуляциях. Ресурсы тратятся на казино-экономику, бессистемное (и не поддержанное инфраструктурой) формальное строительство, а также на показное потребление и меры по поддержанию господства. Дэвис показывает, как эта логика искажает города и быт живущих в них людей. Из книги ясно, что глобальный капитал может искажать и целые страны — делая значительную часть населения лишней или порабощая её, закрывая государствам дорогу к какому-либо рациональному и сбалансированному развитию.

Дэвис, вслед за Банерджи и Дюфло, похоже, верит, что общественная активность в союзе с демократическим государством может противостоять логике капитала. Правда, не приведёт ли это логически к «построению социализма в отдельно взятой стране»? Впрочем, большевикам когда-то удалось увести Россию с пути зависимой страны третьего мира, вопреки глобальной конъюнктуре. Дэвис также ставит вопрос о выживании, а не о скачке в коммунизм. Но, учитывая проблемы капитализма с дальнейшим ростом, эти задачи могут оказаться отнюдь не взаимоисключающими.