1941 год: военные преступления оккупантов

Нацизм сделал военные преступления не исключением из системы, а самой системой. В нарушение всех норм международного гуманитарного права миллионы советских жителей были убиты, а миллионы красноармейцев уничтожены в лагерях. Это отвечало плану «Ост», предусматривавшему уничтожение в СССР 30−50 миллионов славян. По факту национальности уничтожались евреи и цыгане. Из соображений «расовой гигиены» были казнены пациенты психиатрических клиник и инвалидных домов. Остальную же часть населения, пригодного по расовым признакам, фактически ожидала участь рабов. Для разграбления оккупированных территорий был создан специальный экономический план «Ольденбург».

Чтобы осуществлять все эти преступления, нацисты заранее вывели граждан СССР вне рамок закона. Еще 13 мая 1941 г. вышло «Распоряжение фюрера об особой подсудности в районе Барбаросса и особых мероприятиях войск». По нему немецкие военные суды действовали только в рамках, необходимых для сохранения воинской дисциплины. Предписывалось беспощадное уничтожение партизан и враждебных гражданских лиц. Если обстоятельства не позволяли быстро установить конкретных виновников, то по распоряжению офицеров могли осуществляться массовые карательные меры. При этом военнослужащие вермахта и обслуживающий его персонал освобождались от ответственности даже в том случае, если в их действиях содержался состав воинского преступления. По сути, это было разрешение безнаказанно убивать всех «подозрительных» жителей СССР.

23 августа 1941 г. имперским министром по делам оккупированных восточных территорий Розенбергом был издан указ о смертной казни лиц, не повинующихся германским властям. Казни подлежали все сопротивляющиеся распоряжениям гитлеровцев, распространители советской пропаганды и т. п. По указу казнили даже тех, кто знал о подобных действиях и не донес.

Одним из самых преступных приказов, изданных в отношении советских военнопленных, считается так называемый «приказ о комиссарах» от 6 июля 1941 г., который предписывал немедленное уничтожение людей просто по факту партийной принадлежности.

У нацистов была разработана система массового уничтожения советских людей. В июне 1941 г. по соглашению между верховным командованием, командованием сухопутных сил и имперским управлением безопасности СС в каждую группу армий, действовавших на Восточном фронте, был назначен уполномоченный начальник полиции безопасности и СД. Ему подчинялась оперативная группа, разделенная на несколько айнзацкоманд или зондеркоманд. Таким образом, в организации и совершении военных преступлений участвовали не только карательные структуры, но и ее вооруженные силы в целом.

В первый год войны и череды отступлений советские власти не могли системно зафиксировать военные преступления оккупантов. О преступлениях сообщали в центр подпольщики и партизаны, но эти данные не были полными. Масштабные сведения удавалось получить только при освобождении территории. Так, после освобождения Ростова и Ростовской области были составлены свидетельские акты о военных преступлениях на местах, некоторые из них опубликованы в газете «Красная Звезда» от 6 декабря 1941 года. В этих актах и основанных на них материалах СМИ почти не упоминались имена преступников, что мешало привлечь их к ответственности. К тому же с 1942 года оккупанты системно стали скрывать следы военных преступлений (Sonderaktion 1005), чтобы избежать возмездия, поэтому точное число жертв неизвестно до сих пор.

Чтобы найти следы преступлений и имена виновников, 2 ноября 1942 г. был выпущен Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и по учету ущерба, причиненного ими предприятиям, общественным организациям, совхозам, колхозам, учреждениям и отдельным гражданам» (кратко — ЧГК). ЧГК была призвана зафиксировать в освобожденных районах СССР следы военных преступлений, как то: пытки и убийства мирных жителей, насильственный угон их в немецкое рабство, разграбление личного и общественного имущества, разрушение и расхищение культурных ценностей. В составы районных комиссий часто включались общественные авторитеты: журналисты, писатели, ученые, медики, священники. Сразу же после изгнания оккупантов они опрашивали свидетелей, собирали улики, проводили экспертизы и эксгумации. На основе этих расследований составлялись акты по конкретным населенным пунктам и районам. В них указаны миллионы фактов преступлений, но приводится мало имен конкретных преступников (иногда их нет вообще). Объяснить это можно несколькими причинами — на работу ЧГК отводились считанные недели, многие свидетели были угнаны в рабство, да и сами палачи не представлялись…

Найти конкретных преступников среди сотен тысяч военнопленных должны были следователи НКВД-МГБ и МВД. Чтобы судить их по указу Президиума Верховного Совета СССР Указ №39 от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников». По наиболее жестоким и масштабным преступлениям немцев, австрийцев, венгров, румын и японцев были проведены открытые суды в 21 городе: Краснодар, Краснодон, Харьков, Смоленск, Брянск, Ленинград, Николаев, Минск, Киев, Великие Луки, Рига, Сталино (Донецк), Бобруйск, Севастополь, Чернигов, Полтава, Витебск, Кишинев, Новгород, Гомель, Хабаровск. Эти суды уникальны тем, что не только показали всему миру масштаб преступлений на всей оккупированной территории СССР, но и приговорили конкретных организаторов и исполнителей. В обвинительное заключение и приговор каждого суда входили и злодеяния 1941 года.

Первый в мире суд над нацистскими военными преступниками состоялся в Харькове 15 декабря — 18 декабря 1943 г. В его обвинительном заключении и приговоре важное место занимали характерные для 1941 года преступления оккупантов: уничтожение больных и евреев (в материалах советских СМИ о процессе они были обозначены как «мирное советское население»). Из приговора суда о казни харьковских евреев (здесь и далее — цитаты материалов ТАСС): «В ноябре 1941 года в гор. Харькове, по распоряжению гестапо, из городских квартир было переселено в бараки, расположенные на территории Харьковского тракторного завода, около 20 000 мирного советского населения. Впоследствии группами по 200−300 человек они направлялись в близлежащую балку и там расстреливались». Об уничтожении 435 пациентов Харьковской областной больницы в декабре 1941 года рассказал свидетель Головко, работавший врачом Липецкой больницы и обвиняемый Буланов, возивший их к месту казни: «Среди закопанных в ямах живыми было много подростков и детей». Подобные преступления оккупанты совершали и в психиатрических больницах многих других городов. Поэтому уничтожения пациентов в 1941 году также разбирались на Николаевском, Киевском, Рижском и других открытых судебных процессах.

На Харьковском процессе впервые в мире обвиняемые нацисты признались, что действовали абсолютно вне рамок закона и права: «Прокурор. — Вот вы, Риц, человек, обладающий некоторыми познаниями в области права, скажите — на восточном фронте нормы международного права немецкой армией в какой-либо степени соблюдались или нет? Риц. — Я должен сказать, что на восточном фронте не могло быть и речи ни о международном, ни о каком-либо другом праве».

Первый в РСФСР открытый суд над нацистами прошел в Смоленске. За 26 месяцев оккупации Смоленск был разрушен почти полностью. ЧГК в 1945 году подсчитала: всего на территории Смоленской области (до войны в ней было 54 района) убито 151 319 мирных граждан, еще 164 630 человек угнали в рабство, погибло 230 137 военнопленных. Людей травили в душегубках, жгли заживо, морили голодом в лагерях, рвали собаками, ставили над ними биологические и химические опыты. Хотя эти масштабы означали тысячи виновных, найти удалось немногих. В декабре 1943 года в Смоленске осудили несколько пособников оккупантов. Главный преступник — командующий войсками по охране тыла армейской группы «Центр» М. фон Шенкендорф — умер от болезни сердца еще в 1943 году. Поэтому на скамье подсудимых Смоленского процесса (15−20 декабря 1945 г.) было лишь десять унтер-офицеров и ефрейторов. Все они признались в своих жестоких преступлениях. Важное место на процессе занимало уничтожение военнопленных красноармейцев в 1941 году: «В конце октября 1941 года, при конвоировании большой группы советских военнопленных из г. Вязьмы в Смоленск, военнослужащие 335-го и 490-го охранных батальонов германской армии учинили над военнопленными расправу, в результате которой на трассе и в самом городе Смоленске было убито до 10 000 человек». Допросу обвиняемого Иозефа Райшмана и свидетелей было посвящено утреннее заседание суда 17 декабря 1945 года. Также в этот день прозвучали важные показания о смоленском лагере военнопленных, где ежедневно умирало до 100 человек из-за тесноты и голода.

Таким образом, материалы открытых процессов 1941—1947 годов представляют собой уникальный источник о военных преступлениях всего периода оккупации и 1941 года, в частности. Это широкая доказательная база о злодеяниях на конкретной территории: акты комиссий, свидетельства жертв и очевидцев, экспертизы, допросы военнопленных, признания подозреваемых, фотографии руин и захоронений. По политическим причинам на большинстве открытых процессов не упоминались имена пособников оккупантов в совершении многих преступлений. А ведь именно им нацисты часто поручали грязную работу. К сожалению, не все преступники получили справедливое наказание, часть виновных скрылась на Западе, а некоторые скрываются до сих пор. Так, сейчас Россия добивается депортации из Канады 97-летнего члена айнзацкоманды 10а Гельмута Оберлендера. По данным СК РФ, бывший гражданин СССР Оберлендер причастен к преступлениям Холокоста, в том числе к расстрелу 27 тысяч человек в Ростовской области в 1942 году. Однако процесс его выдачи искусственно затягивается стороной защиты. А ведь в конвенции ООН от 26 ноября 1968 г. прямо говорится, что государства «обязуются принять все необходимые внутренние меры законодательного или иного характера, направленные на то, чтобы в соответствии с международным правом создать условия для выдачи» военных преступников. Политика не должна мешать правосудию.