Как стратегический союз КНР и РФ побеждает гегемонизм США Ближнем Востоке

Министр иностранных дел КНР Ван И завершает крупное международное турне по маршруту Эр-Рияд — Анкара — Тегеран — Абу-Даби, в которое отправился сразу же по завершении переговоров с посетившим Китай главой МИД России Сергеем Лавровым. Успешное российско-китайское сближение с превращением его в подлинно стратегическое взаимодействие в ключевых вопросах мировой повестки расширяет возможности и, как следствие, географию дипломатии Пекина. Сегодня очевидно, что прочный политический союз наших двух стран предоставляет другим евразийским государствам, особенно крупным, долгожданную альтернативу однополярному миропорядку, и многие из них спешат этим воспользоваться.

Прежде всего, обращает внимание, что во всех ближневосточных столицах Ван И неизменно высказывал слова самой горячей и однозначной поддержки существующей в политике этих стран тенденции по «защите суверенитета, национального достоинства и самостоятельно выбранного пути развития, соответствующего национальным традициям». Вслед за этим в выступлениях китайского министра следовал встречавший неизменный позитивный отклик призыв к защите норм международного права, выстроенных на центральной роли ООН, многосторонних подходах и принципах многополярности вместо навязываемого Вашингтоном «унилатерализма». Направленность этой тональности на противодействие американскому экспансионизму, который в Пекине вполне откровенно именуют гегемонизмом, показывает, что в повестку дня по-настоящему становится борьба за Евразию, точнее, за ее консолидацию в интересах самих ее народов. Только слепой не видит сегодня подрывных действий США и их сателлитов из европейского «аппендикса» на перифериях постсоветского пространства или в регионе, который американские стратеги, подводя под знаменатель собственных геополитических интересов, называют «индо-тихоокеанским», выстраивая на этой основе свою блоковую политику, направленную против Москвы и Пекина. Так вокруг российско-китайского стержня «Большой Евразии» начинает выстраиваться «ближний круг» стран и народов, в среде которых влияние США начинает размываться влиянием российско-китайской альтернативы. И в этом смысле особый интерес представляет остановка китайского министра в Турции.

Надо сказать, что в этом регионе во внешней политике Китая имеются определенные сложности, прежде всего связанные с палестинской темой, в которой Пекин отстаивает отвергаемую Израилем позицию «два государства для двух народов». Ни Палестины, ни самого Израиля в программе турне не оказалось, зато в нее вошли ключевые, системообразующие государства трех главных региональных этнических групп — арабской, тюркской и персидской. Совершенно очевидно, что для Пекина важно, чтобы никто не принялся спекулировать на противоречиях этих групп между собой и не пытался втянуть в эти противоречия Китай, поэтому дань должного внимания предусмотрительно отдана всем заинтересованным сторонам. Сам маршрут поездки китайского министра показателен с точки зрения долговременной политики КНР в регионе Ближнего и Среднего Востока.

Во всех случаях круг собеседников Ван И не ограничивался коллегами из местных МИД, а включал представителей высшего уровня: в Эр-Рияде и Абу-Даби — наследные принцы Мухаммед бен Сальман и Мухаммед бен Заид аль Нахайян, в Турции — президент Реджеп Тайип Эрдоган, а в Иране — президент Хасан Рухани и советник духовного лидера, экс-глава парламента Ари Лариджани. Если же уточнять нюансы, то отметим, что в столице Саудовского королевства речь шла о закреплении позитивных трендов, сложившихся в китайско-саудовских отношениях после поддержки, которую Эр-Рияд оказал Пекину в вопросах, связанных с Синьцзяном, и которую трудно переоценить.

Напомним, что когда бесконечно далекие от ислама и вообще от Востока западные страны под диктовку Вашингтона написали антикитайский донос по уйгурской проблеме в Верховный комиссариат ООН по правам человека, Саудовская Аравия вместе с Россией первыми по тому же адресу направили противоположный месседж. И блокировали попытки США прикрыть свою атаку на КНР «мнением» якобы «международного сообщества». Китай этого не забыл; Ван И не раз поблагодарил своих собеседников за последовательность оказываемой Пекину саудовской поддержки не только по Синьцзяну, но и по Гонконгу (Сянгану) и Тайваню. Но сегодня уже Эр-Рияд нуждается в китайской поддержке после смены власти в Белом доме. Ведь если администрация Дональда Трампа закрывала глаза на внутреннюю политику королевства, которая оказалась в центре международного внимания после убийства оппозиционного журналиста Джамаля Хашогги (для Трампа решающую роль играл крупный контракт на поставку Эр-Рияду американских вооружений), то Джо Байден занял совершенно другую позицию. И постарался максимально конъюнктурно, как и в других случаях, в том числе с Китаем, раздуть тему прав человека в Саудовской Аравии, что не могло не задеть интересов королевской семьи. В отличие от Ирана, который сталкивается с американским давлением и односторонними санкциями практически со времен Исламской революции 1979 года, а также Турции, отношения которой с Вашингтоном из-за проявлений самостоятельности во внешней политике Р. Т. Эрдогана также сохраняют напряженность, для саудитов недовольство США «в диковинку». Именно этим прежде всего объясняется выраженный акцент Ван И на Эр-Рияд, количество новостей из которого в связи с визитом китайского министра существенно превысило новости из Анкары и Тегерана, пожалуй, что вместе взятые. Именно в саудовской столице в интервью телеканалу «Аль-Арабия» руководитель дипломатии КНР сформулировал пять пунктов китайского подхода в ближневосточном регионе:

Еще одной серьезной заявкой на «особость» отношений Китая с арабским миром стало подтвержденное в ходе переговоров решение о первом в истории Китайско-арабском саммите, организацию и подготовку которого взяла на себя Саудовская Аравия. С китайской стороны также подчеркивалось, что сегодня совокупный арабский товарооборот с КНР достиг 240 млрд долларов, а половина импортируемой Китаем нефти имеет арабское происхождение.

Очень «внимательный» интерес был проявлен к переговорам Ван И в Анкаре, где в контексте 50-летия установления между КНР и Турцией дипломатических отношений обсуждался вопрос Синьцзяна. Самостоятельность турецких властей в выборе своего внешнеполитического курса Китай уважает, но ожидает и от Анкары того же в том, что касается уйгурского вопроса. Справедливости ради следует отметить, что за годы реализации китайского проекта «Пояса и пути» Турция получила из КНР очень существенные инвестиции. В сумме около 8 млрд долларов только на государственном уровне, а есть еще очень значительные китайские доли в конкретных секторах турецкой экономики. В ходе встречи с китайской стороны прозвучало предложение об увеличении экспорта в Поднебесную продукции, произведенной в Турции. Лояльность Пекину этой страны, провозглашающей себя «лидером тюркского мира», если называть вещи своими именами, очень важна с точки зрения геополитической конкуренции, которую эти страны ведут за влияние в ряде республик постсоветской Средней Азии.

Следует подчеркнуть, что, сталкиваясь с асимметричным противодействием со стороны России, которая все активнее поддерживает военные силы Башара Асада в поэтапном восстановлении контроля Дамаска над Идлибом — последним оплотом протурецкой якобы «умеренной» оппозиции на севере Сирии, Р. Т. Эрдоган существенно умеряет свои аппетиты в «интеграционных» устремлениях вокруг Тюркского совета, участие в котором, наряду с Азербайджаном, принимают Казахстан, Узбекистан и Киргизия (Туркмения в совет не входит, но фактически подключается к его деятельности, участвуя в транскаспийском транспортном транзите с Баку). В эту же «точку» бьют и китайские инициативы, нацеленные на вовлечение Анкары в стратегию «Пояса и пути», создающую на юге и юго-западе Евразии мощную инфраструктуру, которая в интерпретации Ван И в ходе переговоров в столицах всех четырех стран на маршруте турне зашифрована под термином «крупные проекты». Не случайно турецкий лидер, наряду с наследным принцем ОАЭ, оказался в числе тех партнеров Ван И по переговорам, которые попросили министра передать в Пекин поздравления в связи с отмечаемым в Китае столетием правящей КПК. Получил официальный Пекин и приглашение к участию в стамбульских переговорах по афганской проблеме; напомним, что для Турции, которая пытается конкурировать в урегулировании конфликта в Афганистане с другими форматами, в частности с московским и ташкентским, добиться приезда китайской делегации в Стамбул стало бы очень большой удачей.

Как и в случае с Саудовской Аравией, Ван И высказался и встретил взаимопонимание турецких партнеров по переговорам в пользу координации «Пояса и пути» с соответствующими национальными стратегиями развития — «Видением-2030» у Эр-Рияда и «Средним коридором» у Анкары, что открывает путь новым китайским инвестициям в экономику и инфраструктурные проекты в обеих государствах.

Несколько обособленно в этом плане выглядит визит Ван И в Иран, где китайский министр со своим тегеранским коллегой Мохаммадом Джавадом Зарифом подписали совместное заявление об установлении всеобъемлющего стратегического партнерства. Произошло это 28 марта. А накануне, во время встречи с президентом Х. Рухани, с иранской стороны прозвучало напоминание, что общий контекст этого документа и стоящих за ним шагов по двустороннему сближению был согласован еще в 2016 году, в ходе визита в Исламскую республику китайского партийно-государственного лидера Си Цзиньпина. Важнейшим из пунктов, связанных с экономической практикой, в совместном заявлении наблюдатели дружно выделяют призыв к активизации взаимодействия в рамках «Пояса и пути». В ходе обсуждения перспектив СВПД по иранской ядерной программе Ван И предварительно напомнил тегеранским собеседникам третий пункт своей инициативы, выдвинутой в интервью «Аль-Арабия», связанный с поддержанием режима нераспространения, стороны полностью сошлись во мнении, что все проблемы СВПД — исключительно американского происхождения, и что США не вправе «торговать» своей подписью под этим документом 2015 года, обсуждая некие «иранские уступки», а должны безоговорочно, как первоначально и обещал Дж. Байден, вернуться в соглашение и подтвердить ранее принятые на себя международные обязательства.

Разумеется, в ходе всех встреч на всех уровнях широко обсуждалась совместная борьба с эпидемией, а также собеседники китайского министра заверили его в том, что их национальные спортивные команды обязательно примут участие в XXII зимней Олимпиаде в Пекине, и что они в принципе не приемлют политизации большого спорта, который служит важнейшим инструментом поддержания между народами гуманитарных контактов и обменов.

Разумеется, всех деталей переговоров мы никогда не узнаем, но общий фон, а также характер информационных сообщений на новостных лентах и в аналитических материалах всех стран — участниц этих диалогов безошибочно указывает на успешность турне. Для Вашингтона это очередной далеко не радужный сигнал, полученный, между прочим, от ряда союзников, из которых одна из стран рассматривается важнейшим региональным сателлитом США, а другая вообще является членом НАТО. И хотя под вопрос свои обязательства перед американским патроном они не ставят, сам факт их сближения с Китаем существенно меняет расклад сил в Евразии, укрепляя от внешнего воздействия со стороны Запада южную, наиболее уязвимую часть региона Ближнего и Среднего Востока. Между тем всего лишь четверть века назад Бжезинский ее именовал «евразийскими Балканами». И подчеркивал, что наилучшим способом ее переформатирования в американских интересах служит поддержание хаоса с противостоянием всех со всеми. Чтобы каждая из сторон апеллировала бы к США и предоставляла им роль арбитра, обеспечивающую сохранение регионального доминирования. Со всей очевидностью — и визиты Ван И это демонстрируют — можно говорить о том, что закат эры американского могущества в Евразии нигде не просматривается настолько наглядно и рельефно, как на Ближнем и Среднем Востоке.