Вот и всё: «медовый месяц» между Алиевым и Пашиняном прошел

Помощник президента Азербайджана — заведующий отделом по вопросам внешней политики Хикмет Гаджиев в интервью TRT World откровенно и правдиво рассказал, как складывались отношения между его шефом Ильхамом Алиевыми и премьер-министром Армении Николом Пашиняном с момента прихода того к власти в Ереване в контексте перспектив урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Гаджиев напомнил, что в Азербайджане ожидали, что политика Пашиняна «будет отличаться от той, которую вело прежнее руководство Армении». При этом он указал на встречу азербайджанского президента и армянского премьера в Душанбе, на которой последний «попросил дать ему время, чтобы осуществить некоторые изменения в стране, подготовиться к выборам в парламент и так далее». Со своей стороны Баку «обеспечил конструктивное участие в переговорном процессе и дал запрошенное время, а также прилагал меры для обеспечения режима прекращения огня, но, к сожалению, мы не увидели взаимности с армянской стороны».

Период с мая 2018 года, момента прихода Пашиняна к власти в Армении, и вплоть до недавних боевых столкновений в районе Товуза на азербайджано-армянской границе английский эксперт Томас де Ваал называет «медовым месяцем» во взаимоотношениях между Баку и Ереваном. Хотя в Азербайджане определенные силы призывали Алиева воспользоваться «революционным ослаблением Армении». Но он вместо этого решил выйти на прямой контакт с Пашиняном. Стороны стали договариваться о снижении напряженности на линии соприкосновения. Впервые была установлена горячая телефонная линия между командующими армиями двух стран, что привело к падению числа опасных инцидентов. Заметно активизировался переговорный диалог между главами МИД двух стран. В январе 2019 года они даже договорились, что «необходимо принять конкретные меры по подготовке населения к миру». Баку и Ереван внешне продолжали конфликтовать и придерживаться взаимоисключающих позиций, но делали это так, что многие эксперты подозревали проведение активной закулисной политико-дипломатической работы и подготовки сторонами какого-то нового компромиссного соглашения по урегулированию нагорно-карабахского конфликта.

Такие выводы напрашивались еще и потому, что Баку и Ереван в ходе переговоров при посредничестве Минской группы ОБСЕ, по сути, выхолостили базовые основы урегулирования конфликта, действовали параллельно Минской группе или навязывали ей свою переговорную повестку. Пашинян заявлял, что встречи министров иностранных дел, равно как его личные беседы с Алиевым, нельзя квалифицировать в качестве «переговоров», они являются лишь «обсуждением» разных подходов к урегулированию конфликта. При этом премьер говорил, что на его встречах с президентом по карабахскому вопросу сложилась открытая и искренняя атмосфера: «Не помню, сколько раз у меня был повод встречаться с ним… Могу сказать, что мы общаемся прямо и открыто, и во время этих обсуждений сложилась прямая искренняя атмосфера. Мы четко фиксируем наши позиции и констатируем, что должны работать, так как сегодняшние наши подходы известны, публично озвучены. И мы понимаем, что должны работать, чтобы найти решение, которое может быть приемлемым для народов Армении, Карабаха, Азербайджана. Это немало, наличие такой атмосферы при обсуждениях, хотя практических результатов нет». Если проанализировать заявления Пашиняна времен «медового месяца», то складывается устойчивое ощущение того, что он пытался заставить Алиева «вскрыть карты», связывая с этим возможности перехода к содержательным переговорам о политическом урегулировании.

Но почему же сам Алиев принял такую «игру»? В Баку считалось, что в Армении в результате «бархатной революции», когда к власти прорвался Никол Пашинян, появились люди нового поколения. В частности сам Пашинян, который в отличие от своих предшественников и родом не из Карабаха, и не участвовал в войне 1991—1994 годов. Более того, в Баку полагали, что армянский лидер станет постепенно дистанцироваться от Москвы, и с этим трендом связывали определенные надежды на урегулирование нагорно-карабахского конфликта не «по сценарию Минской группы». В то же время можно утверждать, что Алиев вряд ли пошел бы на такие маневры с Пашиняном, только руководствуясь аналитическими выкладками своих экспертов. Логика идущего процесса предполагала наличие у Баку внешнего «источника вдохновения», гарантировавшего выгодный для него расклад сил. Но кто им мог быть, ведь очевидно, что «источник» должен был пользоваться одинаковым влиянием на конфликтующие стороны?

По косвенным признакам уровня конспирологии можно утверждать, что за этой комбинацией стояли американцы. Точнее, некоторые представители армянской диаспоры в США, вступившие в секретные переговоры с Азербайджаном и Турцией. Вот почему с момента начала приграничных боевых столкновений между Баку и Ереваном необычную активность проявила Анкара, хотя масштабы конфликта не предполагали со стороны турок такого типа действий. Но они, вводя нагорно-карабахский конфликт в сферу противостояния в Закавказье двух блоков, ОДКБ и НАТО, еще более усугубили перспективы урегулирования этого конфликта, обнажая чувствительные точки уже геополитического свойства. Так что Гаджиева можно понять, когда он вспоминает о «медовом месяцев» с большой долей раздражения и даже обидой на Пашиняна. Армянский премьер переиграл на том этапе Алиева, выиграв так называемое историческое время.

Что дальше? Азербайджан заявил, что не выходит из переговорного процесса по урегулированию конфликта при посреднических усилиях МГ ОБСЕ. Но никто не знает, когда начнутся переговоры и какая повестка будет предложена конфликтующим сторонам. Ситуация после недавних столкновений в Товузе изменилась принципиальным образом. Двухлетний мирный период закончился. Алиев отправил в отставку многолетнего (с 2004 года) министра иностранных дел Азербайджана Эльмара Мамедъярова, заявив, что тот занимался «бесполезной работой, бесполезными переговорами». Впереди большие события.