Полный разрыв с Китаем для США означает харакири

Несмотря на явный провал идеи лишения Гонконга американских преференций, Дональд Трамп продолжает упрямо гнуть линию полного экономического разрыва с Китаем. Возникает вопрос — зачем ему такое харакири?

Как верно отметил исполняющий обязанности директора Института Дальнего Востока Алексей Маслов, новый виток официальных санкций в итоге ударил не по Пекину. Главными пострадавшими оказались свыше 1300 американских компаний, работавших в азиатско-тихоокеанском регионе. Причем, далеко не все они ориентировались именно на КНР. Хотя таких, конечно, оказалось большинство.

Главное, что объем американо-гонконгской взаимной торговли в 2019 году достигал 26,1 млрд долларов и для Вашингтона являлся профицитным. Соединенные Штаты на ней зарабатывали. После отмены льгот большинство этих бизнесов, чтобы не умереть, уйдет куда-нибудь еще. И для Белого дома кормушка закончится.

Причем, тем самым Овальный кабинет лишь поспособствовал Пекину в поглощении мятежного региона. В прежнем виде продолжение программы «Одна страна — две системы» приносили Китаю выгоду, позволяя через Гонконг продавать и покупать то, что было затруднительно напрямую.

Размер этого профита многократно перекрывал любые неудобства от фрондерства местной правящей элиты и подчеркнутой автономности изрядной доли активного местного населения.

После того как американцы лазейку собственноручно прикрыли, продолжать мириться с фрондерством стало незачем. В 1992 году через Гонконг проходило 45% китайского экспорта. В 2019 уже только 12%. В ближайшей перспективе цифра сократится до 4−5% и полностью утратит принципиальную значимость. Как и Гонконг — свою экономическую.

Собственно, понимание механизма движущих процессов и общего направления динамики складывающейся тенденции как раз и мотивировало Пекин на ускорение процедуры поглощения особого экономического района Сянган.

Впрочем, сейчас рассматривается другой вопрос. Даже не способность Америки полностью оторваться от китайской экономики, а перспективы, в случае успеха этой идеи, для экономики самих США.

Вашингтон активно подчеркивает свое электронное и военное превосходство. Однако проведенная Пентагоном ревизия системы поставок показала, что чипы китайского производства используются даже в системах полевой армейской связи и устройствах позиционирования GPS.

И ладно бы только там. Около 14% бортовой электроники истребителей F-15, конвертопланов V-22, вертолетов SH-60B и «Апач», патрульных противолодочных самолетов Р-8А имеет китайское происхождение. Более того, она не может быть сколько-нибудь оперативно и полностью заменена на американскую.

В гражданском секторе дела обстоят еще хуже. В среднем на круг до 70% всех потребительских товаров в Америке произведено в Китае. Только перемаркировка (в том числе серая, т. е. не совсем законная) китайской продукции под американскую (или хотя бы не китайскую для обхода введенных импортных санкций) приносит американским корпорациям около 7,5 млрд долларов прибыли ежегодно.

Более того, основой американской экономики является фондовый рынок. На нем торгуются бумаги 4477 компаний совокупной капитализаций в 33,5 трлн долларов по состоянию на 2019 год. Из них четверть по списочному составу и 17,3% по капитализации занимаются финансами, 16% по количеству и 20,8% по деньгам — сосредоточены в потребительском секторе, а 12,8% и 26,8% — в технологиях.

Так вот, с КНР (через кредитование, через продажу туда своих чипов или закупку производимых там товаров) в той или иной степени оказываются связанными 38% финансового сектора, 80% — потребительского и 71% — технологического. У той же Qualcomm китайцы покупают 55% продукции. Отказаться от них теоретически можно, однако заменить в сбытовом канале их решительно некем.

Ну и в качестве финального бантика: среди первых 10 крупнейших корпораций по фондовой капитализации в США, в сумме формирующих 15,2% всего фондового биржевого рынка Америки, степень зависимости от бизнеса с Китаем или непосредственно в Китае, превышает 62%.

Так получилось. Уж слишком сладкими в начале 90-х казались перспективы активного перехода в КНР и слишком привлекательной выглядела идея превращения этой страны в новую экономическую колонию США, а самих штатов в такой оазис новых зеленых технологий, банковского сектора и услуг для извращенцев. Такой «рай» на земле. Но ставка не сыграла. Теперь за это приходится платить.

Причем, не столько самим корпорациям, сколько Белому дому. Политическая конструкция Америки такова, что крупный капитал имеет максимальные возможности по прямому лоббированию собственных частных интересов. Из-за чего там и произошел нынешний раскол между корпорациями обычными, для бизнеса которых сильное американское государство нужно, и корпорациями транснациональными, бизнесу которых такое государство только мешает.

Если не вдаваться в тонкости, в настоящий момент Америку сотрясает вовсе не расовое противостояние. И даже не риск второй гражданской. Там уже идет первая внутренняя капиталистическая за то, кто кому в итоге окажется подконтролен: бизнес государству или государство бизнесу.

Спокойно эта проблема рассосаться не может. В случае победы первых, вторым просто не останется пространства для жизни. В мире доминирования императива государственности, не привязанная ни к одной стране независимая ТНК существовать попросту не может. Не важно, сколько у нее денег или как она называется. В итоге ее все равно ждет судьба «Русала».

Но и победа вторых означает смерть для первых. Почему, кроме Windows и MacOS в мире не существует больше никаких сопоставимых по масштабу охвата рынка массовых пользовательских операционных систем? Потому что эти два гиганта на корню скупают любой потенциально угрожающий стартап еще в зародыше.

Дональд Трамп представляет ту часть бизнеса, которой сильное государство для благоденствия нужно. Он вынужден постоянно обострять конфликт с Китаем. Это единственный доступный вариант стратегии, ослабляющей ТНК. Проблема, однако, заключается в быстром исчерпании главного и невосполнимого ресурса — времени.

Чтобы принудить транснациональный капитал к капитуляции, требуется критично обрубить источники его прибыли. Для чего нет иного выбора, кроме прямой горячей войны с Китаем. Обязательно на территории третьей страны. Строго ограниченной по масштабу задействованных сил.

Вне всяких сомнений молниеносной, лучше всего — укладывающейся в короткий обмен быстрыми одноходовыми ударами. И совершенно исключающей выход конфликта на уровень применения стратегического ядерного оружия. Тем более, по территории США. В довершении всего, первым напасть в этой войне должен обязательно Китай.

Однако внутренний конфликт силы Америки подтачивает. ТНК защищаются, кроме агрессивной левацкой «зеленой повестки» Александрии Окасио-Кортес, полтора месяца назад они выложили на стол еще один тяжелый козырь — BLM. Из-за чего Белый дом уже не в состоянии повторить такую же великую мобилизацию, как это провернули Вудро Вильсон с Первой мировой войной и Франклин Делано Рузвельт со Второй.

Анализ соотношения в том числе и военных сил показывает, что США с каждым годом становятся слабее, тогда как Китай усиливается. Более того, с опережением графика почти на десять лет. В китайской стратегической программе развития страны до 2049 года (к столетнему юбилею провозглашения КНР), если судить по ранее опубликованным планам строительства китайского флота, начало принципиальных трений с США ожидалось не ранее 2032−2035 годов.

Но вышло иначе. Американский орел внезапно оказался гораздо слабее, чем казался внешне, но и угрозу себе обнаружил раньше времени. В итоге шансы выиграть прямую горячую войну с Китаем у Америки остаются лишь до 2027, максимум, 2028 года. После этой даты по военной мощи Пекин точно превзойдет Вашингтон, что сделает попытку выиграть у него на американских условиях заведомо обреченной на провал.

С точки зрения большой стратегии, начинать американцам чем раньше, тем лучше. Но, фигурально выражаясь, «двинуть танки» сейчас критично мешает слишком высокая экономическая зависимость уровня жизни в стране от китайских поставок. Как в прямом — финансовом, так и, что куда важнее, в общественно психологическом смысле.

Привычный уровень материального благосостояния слишком большого количества американцев, в том числе из лагеря Трампа, недопустимо высоко зависит от сохранения хотя бы каких-нибудь нормальных отношений с Красным драконом. Чтобы эту зависимость оборвать, нынешний президент США и пытается с КНР как можно быстрее и сильнее разделиться.

На решение задачи у него остается буквально пара лет. Потому что потом еще около года потребуется на капитальное наращивание армии. Для военной операции против Китая, по расчетам Пентагона, в варианте конфликта на изолированном ТВД Америке необходимо выставить «в первую линию» не менее 90 тыс. «пехоты».

Это больше чем располагают США боевых частей на данный момент вообще в своих вооруженных силах в целом. Да и другие направления оголять полностью Белый дом себе позволить не может.

Стало быть, предварительная мобилизация неизбежна. Не только материально-техническая, но еще и в виде соответствующей психологической накачки общества. Без которой на тяготы такой войны оно не согласится. Именно на подрыв предпосылок к восстановлению социальной дисциплины все эти пляски с BLM сегодня и направлены.

Непубличные владельцы крупного транснационального капитала прекрасно понимают, что переизбрание Трампа на второй срок для них означает неизбежность харакири. Впрочем, если у Дональда Фредовича это не получится, то новый хозяин Белого дома устроит харакири уже ему самому.

Нельзя исключать даже того, что Трамп станет первым в истории США бывшим президентом, которого под радостное улюлюканье толпы потом осудят и посадят в тюрьму «за преступления против демократии».

Поэтому ставки в этой игре чрезвычайно высоки. И то, что Россия в этом контексте пока находится на вторых ролях, очень даже хорошо. Китай грамотно использовал время для развития в период холодной войны СССР и США, поэтому и России грех не воспользоваться имеющимся временем для наращивания своего потенциала.