Газохимический пазл

Пандемия подбросила дров в костер дискуссии о будущем мировой энергетики. Падение нефтяных и газовых цен было воспринято некоторыми как окончательное свидетельство конца нефтегазовой экономики. В России в очередной раз заговорили о необходимости иной модели экономического роста. И о форсаже энергетического перехода.

Прежде всего, я бы зафиксировал, что мы все же говорим об экономическом росте. Значит, Россия все же планирует что-то производить. Тогда вопрос заключается в том, что же это будет взамен таких нелюбимых нефти и газа. Вопрос не новый, но при этом до сих пор нерешенный. Потому что рассуждать о диверсификации нашей экономики можно десятилетиями, но хотелось бы какого-то осязаемого результата, а не умных слов и красивых презентаций. Помнится, Анатолий Чубайс еще в 2015 году обещал построить «Газпром» 21-го века, который будет экспортировать нанотрубки и углепластик. Прошло пять лет, можете заглянуть в нашу экспортную статистику и узнать, каков же объем экспорта этой продукции. Думаю, вы не сильно удивитесь.

Еще одна популярная идея — встроиться в энергетический переход. Видимо, вместо нефти мы должны продавать европейцам ветряные станции, которые мы сами не научились делать и до сих импортируем их же технологии. Или вместо газа экспортировать в Китай солнечные батареи, которые он сам продает по всем миру. Очевидно, что перспективы такие же, как у нанотрубок.

Пора признать, что идея строительства новой диверсифицированной экономики на обломках сырьевого комплекса является абсурдной и опасной. Но также понятно, что экспорт сырой нефти и непереработанного газа в ситуации падения цен на нефть, роста конкуренции на газовом рынке не могут годами вытаскивать за волосы российскую экономику. Так каким же должен быть наш промышленный курс? Ответ, на самом деле, на поверхности. Нужно заниматься активной переработкой углеводородов. И стимулировать их экспорт. Лучше избавиться от абсурдных фантазий и предлагать реальные вещи.

Одна из них как раз касается развития важного направления в газохимии с хорошим экспортным потенциалом. После долгих дебатов правительство все же внесло в Госдуму законопроект, устанавливающий обратный акциз на сырье для газохимии — сжиженные углеводородные газы (СУГ) и этан. Главная новация — компании, которые с 2022 года запустят новые производства по переработке СУГ и этана в продукцию химии проектной мощностью не меньше 300 тыс. тонн в год, получат возврат акциза.

Возвратный акциз как раз и стал причиной долгих споров. Долгие дебаты были вызваны как раз предложением о возврате акциза, что трактовалось как налоговая льгота. Но с этим стоит разобраться подробнее. Лучше разделить понятия «льгота» и «дотация». Скажем, кабмин активно дотирует производство оборудования для генерации так называемой зеленой энергии. Это именно дотация. Вы выделяете деньги из бюджета на производство продукции, которая не имеет рыночных перспектив. Другое дело — вы обещаете вернуть часть налогов, если будут построены предприятия, которые способны произвести конкурентоспособный на внешних рынках товар. Это вовсе не дыра в бюджете, о чем говорилось в процессе обсуждения. Инвестиций из бюджета не потребуется. Но если льгот по акцизу не будет — не будет и новых заводов. Которые в ближайшей перспективе станут, на самом деле, крупными налогоплательщиками.

Обратные акцизы повысят инвестиционную привлекательность и позволят запустить 11 новых проектов. В горизонте 10 лет даже с возвратным акцизом бюджет получит чистый доход более 300 млрд руб. к 2030 г. А ведь нормальный срок жизни такого проекта — не менее 20 лет. Нет обратного акциза — нет заводов. Нет заводов — нет налогов. Логика простая. Еще раз обратим внимание на слово «возвратный». Вы строите завод, потом платите акциз с продукции, и только затем при выполнении обязательств по объёму выпуска государство возвращает уплаченный налог. Это, согласитесь, отличается от государственных инвестиций. При этом возвратный акциз не отменяет выплат других налогов, которые бюджет банально не получит, если заводы не будут построены.

Не секрет, что главным противником обратного акциза был Минфин. Ведомство панически боится выпадающих доходов, и его можно в чем-то понять. Прежде всего, это касается добычи углеводородов. В середине июня 2020 года замглавы Минфина Алексей Сазанов дал знаковое интервью Reuters. В котором обрушился с критикой на налог на добавленный доход (НДД) в нефтяной сфере. Замминистра сказал, что введение НДД не привело к росту инвестиций в добычу. Правда, когда РФ находится в сделке ОПЕК+, условия которой резко ужесточились с мая, инвестировать в рост добычи довольно странно. Да и НДД, прежде всего, задумывался не для валового роста инвестиций, а для точечной реанимации старых месторождений и запуска новых проектов. Впрочем, это уже другая история. Важно то, что даже Сазанов, создающий себе репутацию «мистера «нет» по вопросам льгот для нефтяников, признал готовность дать отдельный инвестиционный вычет для компаний, которые заключат соглашения о модернизации НПЗ и будут повышать на них глубину переработки нефти. Это важно. Даже Минфин понимает, что нужно любыми способами стимулировать переработку углеводородов — тем более что, повторим, речь идет не об инвестициях из бюджета или ФНБ с неясными перспективами. А о налоговых льготах для проектов, которые в противном случае вообще запущены не будут. Я лично всегда был против именно дотаций. Но в случае с обратным акцизом на СУГ и этан речь идет совсем о другом.

Налоговое стимулирование переработки этана и СУГ имеет и еще один важный момент. Это выравнивание условий переработки для разных видов сырья. Это расширяет сырьевую базу российской газохимии и полностью вписывается в мировой тренд. В мире все большую популярность набирает производство, например, олефинов именно из этана, а не нафты. Это связано с дешевизной исходного сырья в главных регионах-экспортерах: Ближнем Востоке и США. А для производства пропилена весьма востребованы СУГи.

Надо понимать, что в ближайшем будущем основная борьба нас ждет вовсе не на рынке солнечных батарей (там у нас просто нет шансов и перспектив). А на рынке продукции передела нефти и газа. Поэтому и нужно срочно создать условия для странового экспорта. Надо поддержать свои проекты, которым на внешнем рынке никто красную дорожку расстилать не будет.

Сланцевая революция оказала крайне позитивное влияние на развитие химии в США, предоставив значительное количество дешевого этана — легкого пиролизного сырья. А основным поставщиком химической продукции из углеводородов на мировой рынок стал Ближний Восток. И ставку он делает именно на переработку газа. Скажем, приблизительная стоимость производства тонны этилена на этане в Саудовской Аравии или в Иране примерно в два раза ниже по сравнению с США за счет крайне низкой себестоимости исходного сырья. Саудовская Аравия берет попутный газ с крупных нефтяных месторождений Гавар, Сафания и Зулуф. Иран рассчитывает на гигантское газовое месторождения Южный Парс. Из-за низких цен на энергоносители конкуренция на рынке нефте‑ и газохимии будет увеличиваться, поскольку такие продукты при текущих ценах на сырье дают более высокую добавленную стоимость. Так что борьба будет серьезная. Однако давайте не будет забывать, что мы — крупнейшие обладатели запасов природного газа в мире. У нас есть хорошие перспективы: и дешевое сырье, и логистические возможности. Очень перспективен азиатский рынок, который, несмотря на строительство собственных мощностей, не успевает удовлетворять свои растущие потребности самостоятельно. Уже строится Амурский газоперерабатывающий завод с прицелом на китайский рынок. На его базе планируется построить еще и газохимический комплекс. Но перспективы этого завода во многом зависят как раз от судьбы возвратного акциза. Не будем стимулировать собственное производство — уступим перспективный рынок. Еще раз подчеркну — не дотировать, а именно стимулировать.

Для России низкая цена на исходное сырье может стать «окном возможностей» для экспортного рынка гахозмии. Собственно, это и должен обеспечить новый налоговый режим. Кроме экспорта, возможна и глубокая переработка продукции газохимии внутри страны. На конечную продукцию есть спрос даже в, казалось бы, далеких от газохимии отраслях вроде авиационной и автомобильной промышленностей, строительства и электроники. Мультипликативный эффект может составить до 4 рублей в экономике в целом с каждого рубля продукции, произведенного в нефтегазохимии.

Таким образом, возвратный акциз на этан и СУГ нельзя рассматривать как уступку «сырьевой экономике». Это как раз шанс на реальную, а не маниловскую модернизацию нашей экономики. Где в центре находится переработка углеводородов, создание продукции с более высокой добавленной стоимостью, ее экспорт на внешние рынки, а также использование внутри страны в смежных отраслях.

Константин Симонов, руководитель Фонда национальной энергетической безопасности