Религиозная и региональная политика как инструменты давления США на КНР

Подвергая аналитическому разбору китайский раздел доклада рабочей группы по национальной безопасности и международным делам RSC — Республиканского исследовательского комитета — «Укрепление Америки и противодействие глобальным угрозам», мы уже отмечали, что «осью» документа служит идеология. Главным противником, «держателем» системы власти, авторы доклада считают Коммунистическую партию Китая и потому вешают на КНР ярлык «коммунистической нации», идеалы которой основаны на системе ценностей, «несовместимых» с американской. Но оппозиция коммунизма и капитализма — пусть основной, но не единственный срез заявленного в докладе противостояния США с Китаем. Другой срез представлен национально-религиозной и региональной тематикой, акцент в которой республиканские конгрессмены делают уже не на идеологической, а на территориальной эрозии КНР. Прежде, чем перейти к тому, как это проделывается, обратим внимание на две важные вещи.

Первое: сочетание идеологического давления с эксплуатацией территориальных аспектов государственной организации главного противника по Холодной войне в полной мере уже применялось американской стороной в противостоянии с СССР. И тогда главное внимание также уделялось противостоянию ценностей. Закрытая часть соответствующих рекомендаций центрам принятия решений в США — так называемая «длинная телеграмма» Джорджа Кеннана, временного поверенного в делах США в СССР, написанная на профессиональном дипломатическом языке, — была отправлена из Москвы в Вашингтон 22 февраля 1946 года. Не прошло и двух недель, как она получила распространение и в публичной сфере. Обнародовать общедоступную версию идей Кеннана поручили британскому экс-премьеру Уинстону Черчиллю, который 5 марта того же года оформил ее в Фултонской речи метафорой «железного занавеса», опущенного между Западом и Востоком. Проведя соответствующие параллели, можно с высокой долей уверенности утверждать, что термин «коммунистическая нация», примененный по отношению к КНР, является эквивалентом тогдашнего «железного занавеса», и его использование означает объявление Америкой Китаю холодной войны 2.0, аналогичной той, что велась против СССР. То есть гибридной борьбы на уничтожение, которая, помимо гонки вооружений в военной сфере, ведется и в других сферах. Каких именно? В соответствии с типологией российского военного аналитика Татьяны Грачевой, военное противостояние, как и экономическое, отражает низший тип конкуренции, сосредоточенный в физическом пространстве. Помимо него, существует более высокий тип противостояния в ментальном пространстве, решающим фактором которого является информационная сфера; еще выше находится духовное пространство, отражающее конкуренцию в религиозно-культурной сфере, и подтверждением справедливости такой градации как раз и служит апелляция американской стороны к ценностям.

Если обратиться к опыту СССР, то причиной нашего поражения в Холодной войне 1.0 стал уход в физическое противостояние с США при практически полной неготовности поздней советской власти вести борьбу в ментальном и духовном поле. Недооценка важности сражения за умы и сердца людей, в том числе своих граждан, а также неспособность отстаивать собственную систему ценностей. Избавляясь от любых иллюзий и понимая, что речь сегодня идет именно о ремейке Холодной войны, опытом участия в которой США располагают, а Китай — нет, китайским концептуальным центрам нельзя ограничиваться наращиванием экономического и военного потенциала; нужно не менее активно и, главное, наступательно действовать в высших сферах. Республиканский анализ показывает, что определенные выводы из провала СССР китайской стороной сделаны. Вот красноречивый фрагмент начальной части китайского раздела. «Авторитарный режим Си Цзиньпина является угрозой свободе и правам человека не только внутри Китая, но и во всем мире. Усилия КПК в экономической и военной сфере направлены на достижение альтернативной формы управления, которая заменяет наше (американское — В.П.) понимание свободы и прав человека «правами с китайской спецификой». И отвергает идею о том, что Создатель наделил всех людей определенными неотъемлемыми правами». По сути, здесь говорится о системном характере противостояния США и Китая, каждый из которых предлагает миру собственную ценностную модель, основанную соответственно на индивидуализме и личном преуспевании и на коллективизме и общих целях. То же самое происходило и в Холодную войну с СССР; ценностное противостояние было заявлено, но в конце концов от него отказался сам Советский Союз, в верхах которого возобладало стремление к конвертации власти в собственность, то есть как раз в личное преуспевание. Следует признать, что по этому же пути долгое время двигался и Китай, копируя советскую деградацию. Но после XVIII съезда КПК, и именно это отмечают авторы доклада, когда говорят о «режиме Си Цзиньпина», картина меняется; у КПК, в отличие от КПСС, нашлись внутренние резервы развернуть ту самую жесткую борьбу с коррупцией, которая вернула общественное доверие партии не только как к руководящей силе общества, но и как к носителю коллективистских смыслов бытия, общенациональному штабу, действующему в широких общественных интересах.

Последнее, на что здесь следует обратить внимание, — это мина замедленного действия, которая в настоящее время подкладывается под Китай с помощью религиозной экспансии, осуществляемой внешними протестантскими центрами преимущественно через Южную Корею и католическими — через Ватикан, который в последние годы сильно активизируется на китайском направлении. Если в СССР эта экспансия в свое время легла на «благодатную» для экспансионистов почву официального атеизма, создавшего провал в духовно-ценностной сфере, то в Китае, ввиду несовместимости его традиции с монотеизмом Запада, существует риск несвоевременного, запаздывающего распознавания этой угрозы, ведущего к тем же самым возможным последствиям. Но это все стратегические темы, требующие отдельного разговора.

А вот с точки зрения тактической повседневности, обращенной в ближнюю и среднюю перспективу, и это второй важный момент, обращает на себя внимание та часть китайского раздела американского доклада, которая посвящена подрыву стабильности в окраинных территориях КНР, считающихся на Западе «проблемными». Речь идет Синьцзяне, Тибете и Гонконге (Сянгане). Американская подрывная тактика, еще раз продемонстрированная в докладе, с одной стороны, также повторяет действия, которые осуществлялись в свое время против СССР в рамках принятого в июле 1959 года P.L. 86−90 — «Закона о порабощенных нациях». Перечисление регионов КНР сейчас тем более характерно, что точно такое же перечисление, включавшее не только союзные республики СССР, но и социалистические страны Востока Европы, содержалось в антисоветском P.L. А в нынешнем докладе в качестве аналога «сферы советского влияния» применительно к Китаю используются спекуляции вокруг «кредитного порабощения» стран — участниц проекта «Пояса и пути». С другой стороны, появляется и новый момент, даже два. Во-первых, в отличие от P.L., в котором эксплуатировался этнический фактор, в отношении Китая ставка делается на религиозный. В Синьцзяне в центр «вопроса» ставится прежде всего принадлежность «титульного» населения — уйгуров — к исламу, а в Тибете все спекуляции осуществляются вокруг далай-ламы, что не только выводит на передний план буддистский фактор, и надо понимать, что удар наносится весьма расчетливо, с намеком на исторические трения, существовавшие между буддизмом и конфуцианством в самом Китае. Но и предпринимается попытка подлить масла в огонь китайско-индийских противоречий, связанных с пребыванием далай-ламы в Индии, невзирая на то, что местные власти, особенно при правлении Нарендры Моди, контакты с этим духовным лидером фактически свели к нулю. Во-вторых, интересно, что религиозные спекуляции, пусть и негласно, имеют место и применительно к подрывной деятельности США в Гонконге, где еще в 2013 году, во время первой «революции зонтиков», одним из студенческих лидеров протеста стал выпускник «Объединенного христианского (протестантского — В.П.) колледжа» (Коулун) Джошуа Вонг. В прошлогодних протестах он также «засветился», причем на инструктаже у сотрудницы американского генконсульства Джулии Иде. Но главный фактор, который используется в Гонконге, конечно же, идеологический: апелляция к принципу «одна страна — две системы», под предлогом которого мягко проводится и внушается мысль об экстерриториальности автономии, куда центр «не должен совать нос», и об «особом» гонконгском «этносе», в чем американская, а также подогреваемая извне внутренняя оппозиционная пропаганда повторяет нынешние тайваньские власти, также спекулирующие на некоем якобы «этническом обособлении» местных китайцев от материковых.

Как в республиканском докладе это выглядит «в натуре»?

Гонконг: «В июне 2019 года более двух миллионов человек в Гонконге протестовали против попыток Китая принять закон о выдаче, который полностью разрушил бы верховенство права и гражданские свободы. Нынешние действия Китая по насильственному захвату Гонконга подрывают его автономию и демократию и нарушают прошлые международные соглашения Китая (речь идет о распространении на автономию принципов обеспечения государственной безопасности, принятых в КНР — В.П.). Кризис в Гонконге является переломным моментом в битве между свободой и авторитаризмом. США надлежит удвоить защиту наших ценностей свободы, демократии и прав человека в рамках стратегии противодействия угрозе Китая».

Можно долго рассуждать о том, что в мире существуют и другие системы ценностей, поэтому навязывание американских в качестве экстерриториальных неправомерно, а можно осознать, что конгрессмены правящей в США партии под видом ценностей продвигают экспансионистский императив сохранения американского господства, которое, собственно, и вынесено в заголовок доклада. А ценности в своем первозданном виде, как смыслы бытия, здесь вообще ни при чем, тем более что американской стороной отстаиваются не естественные христианские ценности Запада, а другие, приобретенные путем его извращения, отличающиеся от христианских на 180 градусов, имеющие своим источником масонство — как «антицерковь», «церковь антихриста».

Синьцзян: «Китай рассматривает Синьцзян ключевым вопросом внутренней стабильности. США должны более жестко, чем сейчас, реагировать на массовые притеснения в Синьцзяне, превращая эту тему в главный вопрос отношений с Китаем. Конгресс должен установить, что товары из Синьцзяна производятся принудительным трудом, и запретить их импорт в соответствии со статьей 307 Закона о тарифах 1930 года. По этой статье, продукцию, полностью или частично произведенную с использованием принудительного труда, запрещается ввозить в США, она подлежит конфискации, а обстоятельства ее появления — уголовному расследованию со стороны ФБP» (по аналогии с мерами, действующими по отношению к КНДР — В.П.).

Тибет: «…Является «оккупированной страной», и США должны оказывать давление на Китай с тем, чтобы он начал конструктивные переговоры с далай-ламой».

Надо подчеркнуть, что эти слова не расходятся с делами. Во-первых, в отношении всех трех регионов в США приняты внутренние законы, распространяемые на международную сферу с помощью продвигаемого американской стороной принципа экстерриториальности. Одновременно осуществляется апелляция к американской и через нее к международной общественности, примером которой служит опубликованный в конце апреля ежегодный обзорный доклад Федеральной комиссии по международным религиозным свободам, выводы которого включают КНР, наряду с Россией и рядом других стран, в своеобразный черный список «злостных» нарушителей. Во-вторых, проводятся международные кампании, в рамках которых США прибегают к давлению на сателлитов с целью их вовлечения в антикитайские пропагандистские кампании в своих интересах. Примеры: прошлогоднее обращение к Верховному комиссару ООН по правам человека «в защиту уйгурских мусульман» Синьцзяна или нынешний нажим Вашингтона на Лондон, когда госсекретарь Майк Помпео открытым текстом требует от британского «Форин-офис» определиться, на чьей стороне тот находится в вопросе о Гонконге. В-третьих, жесткой критике со стороны США подвергаются попытки КНР повысить уровень представительства в международных организациях. Спекулируя на ситуации вокруг ВОЗ в связи с пандемией, республиканские конгрессмены проговариваются и обвиняют Китай в попытке создать параллельную систему глобального управления. Это признание «по Фрейду» — и это главное, что по-настоящему волнует Вашингтон, для которого допустить подобное значит добровольно уступить глобальную гегемонию.

Чем отвечает Китай? Отстаивая принципы внешней политики, основой упор в Пекине делают на внутренних вопросах; предпринимаются усилия по расширению базы поддержки центральной власти в «проблемных» регионах. Одних только новых рабочих мест за февраль — апрель текущего года в Синьцзяне было создано 180 тыс. Тибет, в свою очередь, в 2019 году занял лидирующие позиции во всей стране по темпам роста среднедушевых доходов жителей. В обоих автономных районах постоянно совершенствуется транспортная и иная инфраструктура, серьезные меры принимаются по улучшению охраны окружающей среды. И т.д. Тем не менее, как видим, все это американской стороной пропускается мимо ушей, в расчет не берется, а нажим на Китай продолжает усиливаться.

То есть надо четко понимать, что американскую стратегию на Китае в настоящее время «заклинивает» точно так же, как в свое время на СССР. Настоящая причина, о которой уже приходилось говорить, — опережающие темпы китайского развития, которые при сохранении нынешней динамики позволят КНР очень скоро и очень существенно обойти США. Именно подобная динамика, между прочим, лежала в основе обеих мировых войн XX столетия: в первом случае Англия, понимая, что Германия в перспективе ее обходит, всячески провоцировала Берлин, притесняя его в колониальном вопросе. Во втором случае Германия, несмотря на мощь, достигнутую к концу 1930-х годов, по динамике не имела шансов ни против США, ни против СССР, потому и развязала войну, пока не поздно. Подобные закономерности действуют и сегодня, в углубляющемся противостоянии США и Китая. Исторический опыт неопровержимо доказывает, что отстающий в перспективе, исчерпав мирные способы торможения конкурента, переходит к военным. В случае с КНР к этому Вашингтон побуждает и многократный ядерный перевес. Сохранение глобального статус-кво в этой ситуации невозможно без России, с учетом сопоставимости нашего стратегического ядерного потенциала с американским. Любое нарушение этого баланса приближает человечество к войне на уничтожение.

Сколько такая ситуация будет продолжаться? До тех пор, пока Запад во главе с США сохранит приверженность глобализации как способу не только пролонгации, но и вечного закрепления своего господства. По иронии судьбы именно Дональд Трамп, вопреки конъюнктурному толкованию его действий парламентариями собственной партии, стремится эту ситуацию изменить. Выступление американского президента в военной академии West-Point с фактическим отказом от дальнейшего участия в глобализации — шаг в верном направлении. И если Трампу удастся в столь сложной обстановке все-таки выиграть президентские выборы при том, что оппоненты уже открыто заговорили об «американском майдане» — кампании гражданского и даже военного неповиновения при «не том» исходе выборов — очень многое в США может измениться. Во всяком случае, только при этом условии можно говорить о практических подходах к реализации «треугольной» конструкции Генри Киссинджера «Москва — Пекин — Вашингтон». Поражение же Трампа неминуемо подхлестнет в окружающем нас мире, и в каждой из трех наших стран, другие, куда менее оптимистичные тенденции, связанные с новым укреплением ослабленного сегодня «глубинного государства». Как будет — посмотрим; ждать развязки, похоже, остается недолго.