«Украина»: страна и граница

Дети всегда хотят казаться старше. Девочки с упоением забираются в мамины туфли на высоких каблуках, пацаны с упоением щеголяют в отцовских кепи или свитерах. Государство — такой же живой организм, как и человек, а молодое государство совсем как маленький ребенок. Со своими потребностями, желаниями и капризами.

Украина очень молодое государство, впервые в своей истории на длительный срок получившее такой опасный подарок Судьбы, как суверенитет. И сейчас неважно не то, как успешно она им воспользовалась (судя по результатам — не очень), а то, что она ищет свое место в истории. И как любой ребенок желает при этом гораздо большего, чем история может ему предоставить.

Все эти детские болезни осложняются участием в очень взрослой игре — цивилизационном противостоянии — где исторический фактор является доминирующим оружием. Во всяком случае, до начала открытой силовой схватки. Поэтому украинские ангажированные историки, «не приходя в сознание», штампуют изыскания на тему древности украинской цивилизации и суверенитета. Откровенные дураки начинают с «украинцев в верхнем палеолите» или, там, с «украино-персидской войны V века до н. э». Остальные пытаются оперировать фактами, правда, для фактов результаты таких операций порой следует назвать летальными.

Одним из самых главных пострадавших от подобных историко-политических штудий следует считать сам термин «Украина». Украинские историко-политические «пассионарии» (да простит меня Лев Николаевич Гумилев за столь чудовищное использование его термина) убеждены: сам факт его использования в исторических документах означает факт существования государства Украина в соответствующее время. И в экстазе своих доказательств порой не обращают внимания ни на что: ни на сам факт, ни на исторический контекст, ни на историческую логику.

«Пассионарии» отталкиваются от известного по Ипатьевской летописи факта: в 1187 году умер переясловский князь Владимир Глебович, племянник Великого князя Владимирского Андрея Боголюбского, и «о нем же ОУКРАИНА много постона». Через два года, в 1189-м, термин ОУКРАИНА используется при описании борьбы князя Ростислава Ивановича Берладника с венгерским принцем Андрашем (будущий король Андраш II Крестоносец) за Галич. Ростислав ехал из Смоленска спешно и приехал «ко ОУКРАИНЕ Галичкои».

Третий случай использования термина ОУКРАИНА в домонгольских летописях — при описании борьбы молодых князей Даниила и Василька Романовичей за наследство их отца, князя Галицкого и Волынского Романа Мстиславовича. Благодаря женитьбе на Анне, дочери князя Мстислава Удатного, Даниил«прия Берестиы, и Оугровескъ, и Верещинъ, и Ст҃олпъ, Комовъ. и всю ОУКРАИНОУ» (Галицко-Волынская летопись, статья 1213 года).

Во всех трех случаях ОУКРАИНА означает конкретный регион — половецкое пограничье Переяславского княжества, галицкое Понизье с центром в Бакоте и пограничный регион на Волыни. То есть сам термин не связан с историко-суверенными процессами, а является топонимом. Точнее — хоронимом, обозначением территорий, имеющих определенные границы.

Подтверждением такой топонимической версии является один из наиболее ярких и часто упоминаемых примеров использования термина ОУКРАИНА — в священном для украинцев Пересопницком Евангелии (1555−1561 годы): «Егда доконал Иисус тои речи, вышел из Галилеи и пришел в ОУКРАИНЫ иудейские, по оную сторону Иордана». Это перевод первого стиха 19-й главы Евангелия от Матфея, синодальный перевод: «Когда Иисус окончил слова сии, то вышел из Галилеи и пришел в пределы Иудейские, за Иорданскою стороною».

И этот фрагмент убедительно доказывает, что термин ОУКРАИНА и в XVI веке не имел никакого отношения к обозначению историко-политического образования разной степени суверенности. Если, конечно, нас не убедят, что Украина расположена на Ближнем Востоке или (второй вариант) не стала частью Израиля.

Такое топонимическое использование термина распространено до середины XIX века. Хотя в истории Украины можно заметить короткий отрезок времени, когда происходит бросающаяся в глаза смена топонимического содержания термина историко-суверенным.

В 1648 году француз Гийом Левассер де Боплан опубликовал в Данциге карту Украины. Она называлась «De lineatio Generalis Camporum Desertorum vulgo Ukraina. Cum adjacentibus Provinciis» — «Общее описание пустынных мест, проще говоря Украина. С прилегающими областями». Боплан, наемный офицер польских королей Сигизмунда III и Владислава IV, в 1648 году использует термин «Украина» в его топонимическом значении как просторечное обозначение части королевства Речь Посполитая.

Свое второе издание карты Украины (1660 год) Боплан назвал «Carte d'Ukranie Contenant plusiers Prouinces comprises entre les Confins de Moscouieetl es Limites de Transiluanie» — «Карта Украины, содержащая несколько провинций, расположенных между границами Московии и пределами Трансильвании». Трансформация содержания термина налицо: никаких «Диких полей» нет, после успешных боевых действий войск Богдана Хмельницкого француз Боплан использует его как обозначение государственного образования, расположенного между суверенными Московией (Россией) и Трансильванией. Топоним превращается в термин политического характера.

К сожалению, в XVII веке Украина упустила свой шанс: началась сначала междоусобица, потом «Руина», и потенциально суверенная территория, освобожденная от поляков Хмельницким, была разделена между Русским царством и Речью Посполитой. Термин опять вернулся к своему топонимическому содержанию. В летописи Самуила Величко, например, при описании событий 1659 года записано: гетман Выговский «побачив запевне, що українська Річ Посполита розділилася навпіл: одна лишається на його боці, а друга — при Безпалому (гетман Левобережья Украины, назначенный Москвой — М. С.)». То есть термин опять используется как обозначение некой пограничной территории между двумя суверенными государствами.

В дальнейшем на территории современной Украины появился еще один топоним — «Ханская Украина», административно входившая в состав Османской империи. Хотя только номинально — здесь отсутствовали турецкие поселения, кроме некоторых городов на юге. Ни о каких признаках политически-суверенного содержания термина речи быть даже не могло.

Использование термина «Украина» в близком к современному значению (а по сути — в значении второй карты Боплана) появляется только со средины XIX века — в первую очередь в поэзии Тараса Шевченко и документах Кирилло-Мефодиевского братства (1845−1847). Именно с этого времени название Украина постепенно приобретает современное значение национального символа.

Ну, а сейчас «Украина» стала «термином преткновения» между историей и политикой. И вполне естественный для молодого государства процесс создания национального мифа превращен в создание оружия политического противостояния и формирования «мании превосходства» в отношениях между славянскими политонимами. Оружия, которое может стать летальным и для истории, и для политики. И для политонимов…