Казус Екатеринбурга: как выглядит социальная нагрузка для Церкви

Как поступать Церкви, чтобы, по словам апостола Павла, «не дать повода ищущим повода» углядеть в действиях верующих людей мотивы, не согласующиеся, по общему мнению, с тем, как должны поступать христиане?

Заметно стало последнее время, что апологетика христианства медленно сползла за какие-то буквально несколько лет в апологетику образа христиан. «Все мы грешные», «священники тоже люди», «Церковь это лечебница» — такие и подобные «крылатые выражения», прежде употребимые больше для внутреннего пользования, ныне прочно завоевали медийное пространство. Они используются в тех случаях, когда требуется объяснить внешним весьма странные поступки некоторых верующих персон. Да и вообще стали позиционировать Церковь как нечто такое, с чем надо мириться, поскольку это то же самое, что офис или завод, но имеющее в своих глубинах сакральный смысл, куда немногие находят в себе духовные силы прийти. И тем только (так получается) отличается от всего остального грешного мира. Люди, мол, те же самые, что и по улице ходят, чего вы от них хотите? Но они желают идти к Богу, а вы не желаете. Вот разница.

Что такое «идти к Богу», обычно не объясняется, ибо считается, что из вышесказанного и так всё понятно. Сакральный смысл же, неужели не ясно? Внешним, впрочем, не ясно. Выразить толково они не могут, поэтому иногда неуместно цитируют Писание, которое для них ничего не значит. Так, пару «общечеловеческих» фраз, услышанных где-то. Выглядит это плохо, отчего верующие, принимая скорбный вид, начинают в ответ цитировать Писание гораздо лучше, вслед и святых отцов, и становится ясно, что в этом вопросе с ними никто тягаться не может. Относительно же «сакрального смысла» многие догадываются, что обитает он там, где у верующих стоит храм. Ну, раз они туда ходят его приобретать, то там и есть. Потому как, едва они выходят из храма, ничего сакрального от них не видно, не слышно, такие же точно люди, как и объясняет апологетика. По улице идет, не отличишь, разве что некоторых иногда форма одежды выдает по воскресным дням.

Но судя по происходящим событиям в Екатеринбурге, где далеко не все горожане одобряют строительство храма в отведенном под это дело сквере, внешних всё меньше удовлетворяет подобное положение дел, при котором «сакральные» места для православных возводятся, как полагают некоторые, в ущерб прочим горожанам. Мы не станем рассматривать сейчас случаи злонамеренного саботирования постройки храма с политическим или иными корыстными подтекстами, несомненно, они имеют место, и весьма значительное. Однако указывать только на это, игнорируя слабо выразимое (в основном из-за того, что крикливые перекрикивают) недовольство социальным позиционированием Церкви как совокупного комплекса сакральных мер и мест, где мероприятия по сакральному удовлетворению граждан проводятся, тоже нельзя, неправильно это.

Итак, как же Церкви поступать, чтобы, по словам апостола Павла, не давать противнику «никакого повода к злоречию»? Продолжать заниматься бессмысленной и не работающей уже словесной апологетикой или существенным образом постараться изменить о себе постепенно сползающее вниз мнение в обществе? Возьмем в качестве наглядного примера строительства храмов. В XIX веке чтобы построить православным храм, требовалось соблюсти множество условий. В первую очередь строительство его должно было соответствовать «действительным потребностям верующих», чтобы храмы не остались впоследствии «в опустении и небрежении, неприличном святости храма». Опускаем согласование проекта, переходим к материальной части:

«При строительстве храмов прихожане сами привозили стройматериалы и еду для рабочих. Заготовка всего необходимого для строительства церкви даже после получения всех необходимых разрешений занимала до 15 лет».

Люди всерьез считали, что должны принимать посильное участие в строительстве храма, что по меньшей мере грех не пожертвовать на созидание его. То есть мы видим, что инициатива человеческая заключалась не в одном лишь в «согласии» на то, что им кто-то храм возвел и там бы они молились. А ведь еще церкви строили и люди богатые, как своеобразные памятники о себе. И они, как правило, не ограничивали себя в этих вопросах лишь созданием самого храма, понимая, что Божье дело — это в первую очередь благотворительность. Жертвовали на науку, на просвещение, на лазареты, обустраивали места отдыха горожан. То есть православный человек тех, не таких уж и далеких годин, комплексно понимал Божье дело как миссию. Делал всё зависящее от себя и посильное для себя, дабы никто не упрекнул его в том только, что он «замаливает грехи». То есть «сакрально» себя ублажает.

И вот что думается в этой связи. Конечно, в постсоветское время, сельские особенно верующие, не обладали ни средствами, ни организационными способностями на то, чтобы отремонтировать или поставить себе храм своими силами. Священники сами в те годы искали «спонсоров» для того, чтобы привести Церковь в более-менее пригодный вид, организовать там богослужение, нести людям слово Евангелия. Но, кажется, то время уже прошло. И прошла пора относиться к Церкви потребительски, где идет раздача «сакрального», требующего от человека лишь «согласия» на его принятие. Кажется, неплохо бы уже в ответ на «запрос верующих» на строительство им храма, коли действительно такая надобность появилась, иметь верующим встречный запрос на социальную от них отдачу. Как у нас по сию пору еще «нагружают» застройщиков жилых кварталов — обязуют их не только дома построить, но и благоустроить территорию, поставить здание школы, детского сада, отвести место для детских площадок, да и для магазина выделить площадь.

Церкви сейчас не помешает такая «обязательная» социальная нагрузка. Если требуете себе храм — то почему бы не организовать при нём дом престарелых с возложением на прихожан социальной нагрузки обеспечить его функционирование? Такую же социальную нагрузку возложить на крупные монастыри и постоянных прихожан, при монастырях окормляющихся. Даже организовать своего рода лицензирование всякого духовного центра на предмет его социальной нагруженности и как следствие — значимости. Тогда ни у кого не будет поводов к злоречию. Тогда социальная значимость Церкви будет всем наглядна и очевидна, ибо раздача «сакрального», изменяющего человека «внутренне», как уверяют, внешне еще никак почти не проявляется. Вся социальная деятельность является необязательным факультативом и тлеет силами немногих неравнодушных.

Не только священноначалию, но и государству следовало бы совместно с Церковью обдумать эти вопросы, не касающиеся нисколько «сакрального» и не являющиеся «вмешательством» в дела Церкви. По сути, такие дела могут быть организованы как взаимная социальная помощь и отдача. Ведь церковные спикеры уверяют всех, что «Церковь отделена от государства, но не отделена от общества». Так обществу с нее и спрашивать, как спрашивает же общество с государства. Иначе выглядит как одностороннее движение, которое всё больше и больше перестает устраивать людей и вызывает у них недоумение.