Project Syndicate: Австралию может накрыть волна европейского безумия?

Через несколько дней, 18 мая, в Австралии состоятся парламентские выборы. Может показаться, что Австралия представляет собой оазис стабильности и здравомыслия на фоне западных демократий, которые просто сошли с ума. В Австралии нет широких популистских сил, нет протестов «жёлтых жилетов» или агитаторов, призывающих к действиям в стиле Брексита. Несмотря на то, что в Австралии присутствуют крайне правые маргинальные партии, они никогда даже близко не могли приблизиться к избирательному успеху, которого смогли добиться их европейские коллеги. Среди стран с населением более десяти миллионов человек Австралия имеет один из самых высоких показателей миграции, однако там нет острой общественной реакции на мигрантов, пишет Сэм Роггевен в статье для издания Project Syndicate.

Читайте также: American Conservative: ЕС вскоре может лишиться своих открытых границ?

Если согласится с тем, что всплеск популизма является определяющей характеристикой современной западной политики, то Австралии, кажется, удалось этого избежать. Но если мы отбросим популизм, то увидим, что Австралия всё-таки не является исключением. Ключевая характеристика развития западных демократий в последние годы, включая Австралию, заключается не в том, что в них появилось что-то новое, а в том, что что-то старое пришло в упадок.

Ещё в 2013 году ирландский политолог Питер Мэйр предупреждал, что партийная система ЕС, сложившаяся после окончания Второй мировой войны, начинает разваливаться из-за упадка традиционных правоцентристских и левоцентристских партий. Современная демократия не может функционировать без политических партий, однако, по словам Мэйра, «эпоха партийной демократии прошла». Несмотря на то, что большинство основных партий до сих пор существуют, они теряют своих членов и становятся всё более «оторванными от широких слоёв общества».

В большинстве случаев основные политические партии сформировались из движений, представляющих интересы профсоюзов, бизнеса или отдельных религиозных конфессий. Но со временем они отвернулись от общества и превратились в высокопрофессиональные структуры, финансируемые за счёт корпоративных денег и государственных средств. Только в выборный период они вспоминают о том, что им нужны их традиционные сторонники.

До тех пор, пока правящие партии достаточно хорошо справлялись с государственным управлением, у избирателей не было необходимости заниматься политикой. Но затем наступил глобальный финансовый кризис 2008 года и последующий кризис евро, за которым последовал иммиграционный кризис 2015 года, а в 2016 году ЕС столкнулся с Брекситом. Внезапно медленное угасание основных партий приобрело стремительный характер. Новые ультраправые партии впервые за несколько десятилетий завоевали позиции на парламентских выборах в Германии и Испании. Италией сейчас управляет популистская коалиция.

Этих успехов удалось достигнуть за счёт отступления основных политических партий. В 2017 году на выборах в Германии социал-демократы (СДПГ) набрали всего 20% голосов — это худший результат партии со времён окончания Второй мировой войны. На выборах в Нидерландах в том же году почтенная Партия труда потеряла 29 из 38 мест в парламенте. На выборах во Франции, на которых победил нынешний президент Франции Эммануэль Макрон, кандидаты от основных партий даже не прошли во второй тур. В Великобритании в мае 2019 года правящая партия набрала на местных выборах всего 28% голосов, позиции Лейбористской партии Великобритании также пошатнулись.

Что касается Австралии, то две основные политические партии — либералы и лейбористы — столкнулись с тем же спадом, что и их европейские коллеги. Несмотря на то, что они до сих пор имеют сильное присутствие в нижней палате парламента, которая формирует состав правительства, граждане Австралии всё чаще начинают обращать внимание на более мелкие политические партии и независимых политиков. На выборах 2016 года почти четверть избирателей сначала проголосовали не за основную партию.

С 2010 года Австралия уже пережила два периода правления политических меньшинств. Достаточно скоро внутриполитическая ситуация Австралии может трансформироваться во внутриполитическую ситуацию европейских стран, в рамках которой ни одна из крупных политических партий больше не сможет самостоятельно сформировать правительство. Правда, в отличие от ЕС, Австралия не пострадала от экономического кризиса, который спровоцировал стремительное угасание крупных партий. Действительно, Австралия не сталкивалась с рецессией в течение уже 28 лет. И, несмотря на мучительные национальные дебаты по поводу бесчеловечных методов, используемых в отношении просителей убежища, страна избежала миграционного кризиса.

Читайте также: Bloomberg: Против КНР нужны средства поэффективнее пошлин

Но всё может измениться. Австралия может столкнуться с собственным всплеском популизма. Источником нестабильности могут стать сами основные политические партии. Когда партии находятся в упадке, они становятся менее стабильными и более уязвимыми к требованиям со стороны крайних элементов. Вспомните бывшего премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона, который согласился на проведение референдума о членстве Великобритании в ЕС только потому, что ему нужно было успокоить евроскептиков из Консервативной партии.

Аналогичная динамика наблюдается и в Австралии, где и лейбористы, и либералы сталкиваются с многолетними внутренними распрями. Если лейбористы одержат победу на предстоящих выборах, что вполне вероятно, то Австралия в седьмой раз сменить своего премьер-министра с 2007 года. Столь высокий уровень нестабильности указывает на то, что партии не могут справиться с нарастающим падением поддержки в обществе основных партий. То, что кажется оазисом стабильности среди западных демократий, может оказаться всего-навсего миражом.