Хроники Мосгорсуда: закон по-прежнему что дышло

Вначале о радостном. Председатель Мосгорсуда О. А. Егорова вступила в заочный диалог с общественным мнением. Пока в лице отдельных избранных средств массовой информации, но на фоне замкнутости судебной системы и её недоступности для общественного контроля радует уже хотя бы то малое, что снисходит с недоступных высот на страждущее правды и справедливости общество.

На сайте Мосгорсуда опубликовано открытое письмо председателя Мосгорсуда О. А. Егоровой главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» А. А. Венедиктову в связи с выступлением в прямом эфире известного сатирика Шендеровича в адрес судьи В. Н. Данилкина, известного по делу ЮКОСа и не так давно назначенного председателем не менее известного читателям Чертановского районного суда. Досталось и «десяткам других», по счастью, неназванных московских судей.

Председатель Мосгорсуда призывает «внимательнее и деликатнее» относиться к оценке работы «судейского корпуса столицы», который «отправляет правосудие в условиях колоссальной нагрузки», «с повышенным интересом средств массовой информации и общественности», а в ряде случаев «с опасностью для жизни и здоровья самих судей и членов их семей». В качестве правильной манеры поведения главным московским судьей предлагается «уважение к суду и судьям», «взвешенная критика работы судей и функционирования судебной системы, анализ в установленном порядке законности и обоснованности выносимых судебных актов».

С чем очень хотелось бы согласиться, если бы этот «анализ в установленном порядке» в Мосгорсуде действительно функционировал «законно и обоснованно». Чему чуть ниже и будет посвящен разбор очередного эпизода беспристрастных хроник. А пока остановимся на некоторых важных нюансах долгожданного заочного диалога.

Господин Шендерович по всем правилам пиара максимально насытил прямой эфир эмоциями, но выстрел в судью Данилкина получился холостым. Что бы там действительно ни происходило при вынесении приговора по делу ЮКОСа, у судьи Данилкина стопроцентное алиби.

Дело в том, что в российском судопроизводстве судья оценивает доказательства и вытекающие из них обстоятельства по «внутреннему убеждению», которое неизменно кочует из одного судебного кодекса в другой. Это «внутреннее убеждение» и позволяет судьям принимать самые разные судебные решения, иногда прямо противоположные в одинаковых обстоятельствах, иногда противоречащие закону и здравому смыслу, что в просторечии и получило рабочее наименование «судейский произвол».

Проблема защитников «дела ЮКОСа» в том, что «внутреннее убеждение» судьи Данилкина (или тех, кто его убедительно убедил) совпадает с внутренним убеждением большей части обманутого или обманувшегося населения, которое хотело и продолжает хотеть мести известным выгодоприобретателям разрухи девяностых. И населению все равно, праведной оказалась такая месть или неправедной, в соответствии с законом или в ущерб закону, сообразно общей правовой культуре.

В связи с изложенным возникает вопрос: зачем, имея если не восьмидесятипроцентную, то не иначе как девяностопроцентную поддержку населения, нужно было ставить под удар судебную систему? Рискуя при этом утратить эту самую «легитимность» в хитросплетениях судебных процедур и «внутренних убеждений» отдельных судей.

Политические вопросы должны решаться политическими методами в рамках соответствующих процедур или полномочий тех, кто такие вопросы должен решать. Без стыдливой «легитимации» за счет судебной системы, у которой совершенно другие функции. Что касается криминальной составляющей «любого крупного состояния», то избирательность «дела ЮКОСа» едва ли удовлетворит жажду алчущего справедливости народа.

Злые языки утверждают, что именно с «дела ЮКОСа» началось «грехопадение» судебной системы, начавшей было подниматься после лихих девяностых. Теперь уже каждый мэр и губернатор хотел иметь не только собственный «спиртовой заводик» и собственную нефтебазу, но и лояльный «карманный суд». Для посильного поддержания стабильности, так сказать. И укрепления нерушимого блока судебной и исполнительной власти, от которой судебная власть зависит материально и ментально.

Самым кончиком пера господин Шендерович поднимает эту неудобную тему, и председатель Мосгорсуда столь же бесстрашно цитирует оппонента дословно, без купюр. Вместе с тем стрельба холостыми имела бы больше претензий на выстрел «Авроры», если бы предметом дискуссии оказалось пресловутое «внутреннее убеждение», которое необходимо исключить из судебной практики и из всех судебных кодексов.

В общем, всем спасибо. И публицисту Шендеровичу, который в заботе о фигурантах «дела ЮКОСа» задел фундаментальную проблему судебной системы. И председателю Мосгорсуда О. А. Егоровой, которая в заботе о репутации московских судей поддержала общественный интерес к проблемам правосудия.

Следует отметить, что упомянутое письмо — не единственный выход председателя Мосгорсуда в публичное пространство. Чуть ранее агентством «Интерфакс» опубликовано её интервью, в котором О. А. Егорова, в частности, сообщила, что каждый второй вердикт присяжных в московских судах — оправдательный. Это связано, по мнению председателя Мосгорсуда, с сильной работой стороны защиты и низким качеством сбора и представления доказательств стороной обвинения.

С чем также нельзя не согласиться, но вопросы все-таки остаются. Суды присяжных приступили к работе с 1 июня 2018 года, а до этой даты статистика оправдательных приговоров по уголовным делам едва достигала пяти процентов. При той же работе стороны защиты и стороны обвинения и при тех же судьях. И вдруг десятикратный рост оправдательных приговоров только потому, что вердикт стали выносить не судьи, а присяжные, случайным образом выбранные из народа. И сразу вдруг обнаружились изъяны в работе стороны обвинения, чего сами судьи почему-то не замечали.

Более вероятно, однако, что имеет место десятикратная пропасть между представлениями народа о справедливости и правосудии и замкнутой на себя судебной системой. В этих обстоятельствах остается согласиться с пожеланием председателя Верховного суда РФ, чтобы со временем суды присяжных рассматривали не только уголовные, но и гражданские дела.

Не преминула госпожа Егорова упомянуть и казус присяжного правосудия, когда присяжные признали отсутствие события преступления по двум делам об убийстве. То есть убиенные есть, а убийства как такового нет. Что тут сказать? Видимо, стоит тщательнее подходить к вопросам, которые ставятся перед присяжными, и не подводить издалека к «нужному» вердикту. Если уж присяжные решили оправдать подсудимого, то им всё равно, по какому основанию. И ничего с этим не поделаешь.

Следует отметить также, что не только председатель, но и судьи Мосгорсуда периодически поддерживают тонус общественного мнения. В этом качестве отметилась, в частности, в интервью РАПСИ судья Анна Селиверстова, главная по делам об административных правонарушениях.

Давно (вот уже несколько лет) не было такого внимания Мосгорсуда к своей общественной репутации. И это явление следует признать движением Мосгорсуда в правильном направлении. К светлой мечте о праве каждого судьи на публичное заявление и праве общества на публичный диалог с судебной властью.

* * *

Теперь о будничном. То есть о «взвешенной критике работы судей и функционирования судебной системы». О «внутреннем предубеждении» судей, манипулировании доказательствами и законом.

Об особом отношении к инвалидам судей Чертановского суда города Москвы было известно и раньше, но всех чертановских судей «затмила» судья Булаева. Особо предубеждение к инвалидам проявляется в спорах инвалидов с отростками исполнительной власти, ведающими потреблением и распределением жилищных благ.

Оно и понятно. Эти инвалиды всегда чего-то просят, каких-то льгот, восстановления каких-то прав, нарушенных бездушными чиновниками. На самом деле эти безответные и безобидные на первый взгляд инвалиды являются коварными конкурентами бесквартирных судей в получении льготного жилья, чем и может объясняться особое отношение московских судей к инвалидам.

Иного разумного объяснения предубеждению чертановских судей к инвалидам найти не удалось. Необходимо отметить, что описываемые события произошли в Чертановском суде до пришествия туда председателем В. Н. Данилкина, поэтому оценить влияние пришествия на соблюдение прав инвалидов, равно как и других граждан, пока не представилось возможным.

Судья Булаева с какой-то непонятной яростью в судебном заседании «под протокол» прекратила полномочия представителя инвалида по доверенности и потребовала личной явки инвалида в суд. Мол, пусть инвалид лично подтвердит те требования, которые в пользу инвалида заявил его представитель. Направить повестку инвалиду судья, правда, забыла. Или передумала. Да и протокол судебного заседания подчистили. Мало ли что может случиться с инвалидом в судебном заседании, поэтому от ответственности за вызов в суд инвалида судья решила воздержаться.

После чего и приняла «нужное» решение на скорую руку в отсутствие стороны истца. Разумеется, в иске инвалиду отказала. Мало того, не заметила и не рассмотрела уточнение иска инвалида, равно как и письменные заявления свидетелей с ходатайством об их привлечении к участию в деле.

Но все это было уже финалом очередной судебной драмы, разыгравшейся в Чертановском суде. А начиналось всё с будничного отказа судьи получить показания свидетелей, заявленных стороной истца. Мол, на ваших свидетелей ответчик представит своих свидетелей, поэтому рассматривать будем только вещественные доказательства. Ответчик, правда, своих свидетелей не представил, равно как и других надлежащих доказательств, но главное, что свидетели истца-инвалида были отстранены от участия в деле.

Дальше производится стандартное противодействие судьи получению истцом необходимых «вещественных» доказательств. В ходатайстве об истребовании у ответчика таких доказательств судья отказывает под предлогом того, что «истребованные доказательства не имеют отношения к делу».

Как же так, это же ключевые доказательства по делу. На это у судьи есть «внутреннее убеждение», она так видит обстоятельства дела, словно плохой художник, а не судья. В общем-то, это стандартная судебная практика получения «нужного» решения, на которую есть стандартный ответ.

Подается письменное заявление об обеспечении доказательств. Отказать в обеспечении доказательств немотивированным устным определением закон судье не разрешает, она должна составить мотивированное письменное определение и в нём обосновать, почему считает ключевые доказательства не имеющими отношения к делу. Как правило, самоуверенная судья не готова к такому повороту событий и отказывает в обеспечении доказательств устным «протокольным» определением.

В любом случае на отказ в обеспечении доказательств подается частная жалоба, и разбор художеств недобросовестного судьи переходит в ведение вышестоящего суда. Последний рубеж обороны такого судьи — возврат частной жалобы заявителю, но на определение судьи о возврате частной жалобы вновь подается частная жалоба, и теперь уже дело точно попадает в вышестоящий суд.

Все эти процедуры судья Булаева проделала после того, как избавилась от участия в деле слишком настойчивой стороны истца, но частную жалобу на определение о возврате частной жалобы все-таки пришлось направлять в Мосгорсуд. Правда, уже после того, как судья постановила решение по делу.

Нетрудно угадать, по какому основанию судья отказала в удовлетворении иска. Правильно, «истец не представил доказательств». Получению которых судья активно противодействовала. Причем даже те доказательства, которые сторона истца успела представить, судья оспорила. Сама. Ответчик их не оспаривал.

Ну, да Бог судье судья, тем более что чертовщина в Чертановском суде — явление привычное. Однако оказалось, что и в Мосгорсуде господствуют те же нравы.

О вежливом хамстве судей четвертого состава апелляционной инстанции по гражданским делам упоминалось в предыдущих публикациях судебного сериала. Апелляционная тройка в составе председательствующей судьи Ворониной, судьи-докладчицы Лемагиной и судьи Мошечкова вошла в процесс неподготовленной, не ознакомившись с апелляционными и частными жалобами и материалами дела. О чем убедительно свидетельствует видеозапись судебного заседания, любезно предоставленная Московским городским судом и приложенная к жалобе в Квалификационную коллегию судей.

Судья Лемагина судорожно листает дело, судья Воронина ничего не листает, но последовательно отказывает во всех ходатайствах истца и единолично отказывает в удовлетворении частных жалоб без их рассмотрения. Последовательно изложить ходатайства и доводы апелляции невозможно, судьи выступающего постоянно перебивают и в итоге удаляются, не дослушав и не давая возможности изложить дело.

Ожидать обоснованного судебного постановления, добросовестности, объективности и беспристрастности от этого судебного состава не приходится. Им не только узаконены все художества суда первой инстанции, но и добавлены от себя не менее выдающиеся нарушения права стороны истца на доступ к правосудию и справедливый суд. Дошло до того, что невозможность обеспечить явку истца-инвалида в суд первой инстанции объявлена в апелляционном определении «злоупотреблением правом».

Что до ответчика, то он в Мосгорсуд не явился. Потому как был уверен в исходе дела, и в этом отношении Мосгорсуд остался верен своим традициям.

Видеозапись апелляционного заседания приложена также к кассационной жалобе в Президиум Московского городского суда. О результатах «анализа в установленном порядке» упомянутых жалоб Квалификационной коллегией судей и Президиумом Мосгорсуда на предмет «законности и обоснованности вынесенных судебных актов» общественное мнение в обязательном порядке будет поставлено в известность.

Самое неприятное, что грубейшие процессуальные нарушения стали для судей Мосгорсуда нормой. Объяснить это «колоссальной нагрузкой» судей едва ли возможно. Скорее это следствие длительной безответственности и безнаказанности судей, прикрываемой «нагрузкой». Тем более что в росте нагрузки отчасти виноваты сами судьи, которые входят в процесс неподготовленными, принимают неправосудные постановления, которые не могут должным образом обосновать, что порождает вал последующих жалоб.

Для наглядности ниже публикуются два противоречащих друг другу постановления упомянутой судебной коллегии, достойные пера сатирика. В вышеописанном апелляционном заседании судья Воронина единолично постановила, а судья Лемагина в апелляционном определении «обосновала» оставление в силе определения суда первой инстанции о возврате частной жалобы на отказ в обеспечении доказательств.

Однако ранее в другом апелляционном заседании при той же председательствующей и той же судье-докладчице аналогичное определение о возврате частной жалобы было отменено. Судьи те же, заявитель частных жалоб тот же, частные жалобы совпадают дословно, изменены только номера дел, и фамилия судьи Бондаревой заменена на Булаеву. Обстоятельства, в которых поданы частные жалобы, также идентичны.

Между тем постановленные по частным жалобам апелляционные определения противоположны. Имеется и ряд других постановлений Мосгорсуда, в которых отменены определения о возврате частных жалоб на отказ в обеспечении доказательств.

Очередной судебный казус в коллекцию председателя Мосгорсуда. А если более точно, то произвольное манипулирование законом. Куда судьям захотелось, туда дышло и вышло.