Фашистский Рим и нацистский Берлин начинают и выигрывают

После англо-германского морского договора 1935 года стало ясно, что единого фронта Европы по отношению к Берлину не будет. Не было его и по отношению к Риму. Хор уже 11 июля выступил с речью относительно политики Лондона в Лиге Наций. Смысл её сводился к тому, что Великобритания готова играть роль старшего партнера в случае принятия единого политического курса. Среди прочего, он сказал: «Как бы то ни было, и пока существует эффективная Лига, мы готовы взять на себя полную долю коллективной ответственности. Но когда я говорю о коллективной ответственности, я имею в виду коллективную ответственность.» Всем стало ясно — Англия ничего не предпримет против Италии. В это время эфиопская дипломатия делала все возможное для того, чтобы избежать дипломатических конфликтов с итальянским послом графом Луиджи Винчи и пыталась интернационализировать конфликт, обращаясь за помощью к Великими Державам. Но Абиссиния не могла повлиять на Италию. К началу августа 1935 года в Эритрее и итальянском Сомали было собрано 5 регулярных дивизий, 4 фашистские (чернорубашечные), 2 туземные пехотные дивизии — 276 тыс. чел., вместе с мобилизованными рабочими, носильщиками и т.п. — около 350 тыс. чел. На вооружении у них было 300 танков, 800 орудий, 11,5 тыс. пулеметов, 510 самолетов и 15 тыс. автомобилей. Позже численность итальянских частей в Абиссинии выросла до 500 тыс. чел.

Хайле Селассие I имел более скромные силы. Его армия делилась на императорскую гвардию (5 тыс. чел., гвардия имела единообразную форму и вооружение и проходила обучение при помощи бельгийских и шведских инструкторов) и правительственные войска (20 батальонов), распределенных по гарнизонам. В случае войны эти силы могли быть подкреплены ополчением, которое собирали вожди — около 600 тыс. чел. В Абиссинии имелось около 500 тыс. винтовок разных систем, из них только 10% были магазинными, 200−300 пулеметов, также разных систем, 50 орудий, несколько зенитных орудий Эрликон, 7 старых пассажирских самолетов. Наличие артиллерии ни о чем не свидетельствовало, потому что в этой армии не было подготовленных артиллеристов. Собственные летчики также отсутствовали, итальянская авиация еще до начала военных действий безнаказанно господствовала в небе. Слабой стороной Абиссинии были межплеменные противоречия. Итальянцы наладили чеканку талеров Марии-Терезии и широко использовали их для подкупа местной знати.

2 октября Муссолини выступил с речью в Риме, смысл которой сводился к словам: «Мы терпели Эфиопию 40 лет. Больше не будем». 3 октября Верховный комиссар итальянской Восточной Африки генерал де Боно отдал приказ о начале военных действий. Итальянские войска перешли пограничную реку Мареб. Формального объявления войны не было, так как Италия отказалась от войны как от средства национальной политики. Наступило время, которое по мнению некоторых английских политиков, привело к решениям, трагически подорвавшим дух Локарно. Англия перестала интересоваться исключительно бельгийско-французско-немецкой границей.

«Не много войн когда-либо отбрасывали так ясно тень перед собой, как Итало-Эфиопский конфликт, который начался 3 октября 1935 г., — вспоминал государственный секретарь США. — Агрессор протянул свою длинную руку к своей жертве за много месяцев до того, как нанес удар».

СССР настоял на созыве чрезвычайной сессии Лиги наций 4 октября 1935 года. Начались дискуссии. 7октября Совет Лиги наций признал Италию агрессором и призвал членов Лиги к ее экономической и торговой блокаде. При этом санкции не распространялись на нефть, руду, уголь, то есть на все то, в чем остро нуждалась экономика Италии.10 октября министр иностранных дел и представитель Италии в Лиге наций барон Помпео Алоизи выступил в Женеве с пространной речью, в которой говорилось о гуманном и справедливом характере войны со стороны Италии, которая стремится освободить народы Абиссинии от жестокого варварского правления. Представитель Рима весьма своевременно вспомнил о гуманизме. На кону был вопрос о санкциях. Обсуждение носило весьма бурный характер. Представители стран Латинской Америки, Швейцарии, Румынии, Австрии, Албании и Венгрии отказались от осуждения итальянской политики. Воздержались от этого делегаты от Персии и Афганистана. 11 октября представители 50 государств проголосовали за их введение и только 4 — против. 19 октября Большой Комитет по санкциям Лиги принял решение о бойкоте итальянских товаров и о запрете ввоза в Италию с 18 ноября товаров, имеющих военное значение. В список не были включены нефть, уголь, металлические изделия, машины. Австрия, Венгрия и Албания отказались от участия в бойкоте, Уругвай, Иран и Перу согласились, но с оговорками.

Война оказалась серьезным испытанием для итальянских финансов. С декабря 1934 по декабрь 1935 года золотой запас королевства сократился с 5 441 млн. до 3 390 млн. лир. Курс лиры немедленно пошел вниз. На фоне инфляции правительство призывало к мерам широкой экономии, введены ограничения на потребление ряда продуктов, автотранспорт стал переводиться на эрзац-бензин. Собственное производство и добыча Италии покрывало потребности — по углю на 5%, по нефти, железной руде, олову, никелю, каучуку, хлопку — на 0%, по меди на 0,6%, шерсти на 25%. Военные санкции против Рима вообще не обсуждались. По данным экспертов Лиги наций, с ноября 1935 по март 1936 года вывоз из Италии уменьшился в 3,5 раза, а ввоз — в 3 раза. Особенно впечатляли цифры британской и французской торговли. Английский экспорт в Италию уменьшился с 2,79 млн. золотых долларов до 0,08 млн., а импорт с 2,62 до 0,22 млн. У Франции экспорт в Италию сократился с 2,18 д0 0,16 млн. золотых долларов, а импорт — с 2,87 до 0,73 млн. Одновременно французы заблокировали военные грузы, заказанные Абиссинией, тем не менее из Джибути в Аддис-Абебу по железной дорогу до конца декабря 1935 года было перевезено 4 тыс. винтовок, 36 орудий, 15 млн. патронов и снарядов.

Особенно важным для Италии было отсутствие санкций на нефть. В октябре 1935 года её запасов хватило бы лишь на два месяца. При введении режима чрезвычайной экономии итальянцы могли бы растянуть их не более чем, на четыре месяца. Самые важные для воюющей Италии продукты практически не были затронуты санкциями. Осуждение Рима фактически ограничилось словесами. Великобритания даже не закрыла Суэцкий канал для итальянского флага, а этого было бы достаточно, чтобы сделать развитие итальянской агрессии невозможным. Между тем, прямой путь от Неаполя до порта Массауи в Эритрее (совр. Массауа, находился в 80 км. от границы с Абиссинией) равнялся 2,1 тыс. миль, а до Могадишу в итальянском Сомали (совр. Могадишо) — 3,7 тыс. миль. Массауи имел неплохую портовую инфраструктуру, от него шли дороги к границе, поэтому в ходе войны порт использовался в качестве основной базы снабжения итальянской армии. Состояние итальянского транспортного флота и запасов ГСМ исключало возможность эффективно работающей транспортной линии, которая огибала бы Африканский континент через Атлантику.

США, Германия, Австрия и Венгрия отказались присоединиться к санкциям вообще. Эти страны поставляли в Италию железо, целлюлозу, продовольствие, лесоматериалы, уголь, нефть. Объем продаж американской нефти в Италию вырос за время войны с 12 до 451 тыс. долларов. На немцев приходилось 27% всего экспорта и 29% импорта Италии, на американцев — 17% итальянского экспорта и 13% импорта. Уже в 1935 году, когда поставки нефти Риму выросли втрое, Рузвельт внес на рассмотрение Конгресса законопроект, разработанный Государственным департаментом — он предлагал ввести запрет займов правительствам воюющих стран, а также предоставить президенту право ограничивать поставки материалов военного назначения (нефть, железный лом и т.д.). Законопроект не прошел. Зато 31 августа 1935 года был принят первый акт о нейтралитете.

В беседах в своем близком кругу президент США открыто высказывался за жертву агрессии. Когда началась война, он находился на борту тяжелого крейсера «Хьюстон» в Мексиканском заливе. Рузвельт любил ловить рыбу. Получая сообщения и газеты, он всегда ставил отметку «Хорошо», когда речь шла в пользу Абиссинии. При этом президент отнюдь не был еще столь авторитетен, чтобы продиктовать свои условия Конгрессу. Впрочем, администрация и не предпринимала каких-либо усилий, чтобы изменить позицию законодателей. Большинство американцев было настроено против действий в защиту Абиссинии. Действия Вашингтона ограничились декларацией 5 октября 1935 года. Правительство не одобряло торговлю с воюющими странами, и ведущие такую торговлю будут действовать на свой страх и риск. Это, конечно, не было санкциями, но лишь намеком на них. В результате эмбарго оказалось особенно действенным в отношении Абиссинии. Вашингтон отказался продавать ей не только оружие, но и медицинское оборудование, просьба продать два медицинских самолета также была отклонена.

3 октября 4 итальянские и 2 эритрейские дивизии начали наступление. Поначалу оно не было особо успешным. В результате де Боно потерял доверие Муссолини, и тот в середине октября принял решение назначить новым главнокомандующим в Африке начальника Генерального штаба итальянской армии маршала Пьетро Бадольо. Ввиду сложностей на данном этапе наступления Бадольо запросил разрешение на использование химического оружия. Оно было дано, и итальянские войска начали использовать иприт. У абиссинцев резко выросли потери (противогазов у них не было). Огромное значение имело преимущество в авиации. Regia Aeronautica (Королевские ВВС) в 1934 году имели в Эритрее и Сомали 8 небольших аэропортов и 45 посадочных полос (24 кв. км.). К войне было организовано 6 баз ВВС, 18 аэропортов (64 кв. км.), 84 посадочные полосы (50 кв. км.), топливо-заправочные возможности увеличились с 80 тыс. до 4,315 млн. литров. В результате стало возможным использовать 500 самолетов, из которых 8 было сбито, 259 получили разного рода повреждения. Потери личного состава составили 86 убитых и 150 раненых. Огромное значение имело превосходство в артиллерии. Итальянское командование постоянно старалось создать орудийные кулаки. При группировке орудий до 108 у ополченцев не было шансов удержаться на позициях. Бадольо был уверен в своих силах. Он писал Муссолини: «Где бы негус не атаковал и где бы не ожидал мою атаку, его судьба теперь решена». Основным противником итальянцев на этом этапе стала природа и дороги страны. Абиссиния была обречена. В Европе никто не собирался мешать итальянцам в чем-то.

Лаваль относился к колониальным планам Муссолини с пониманием, его английский коллега — даже с одобрением. Итальянский флот постоянно рос и достиг уровня, с которым приходилось считаться и Франции, и Англии, на глазах возрождался германский флот, а сила японского была такова, что в Адмиралтействе считали, что весь королевский флот потребуется для борьбы с ним. В Лондоне предпочитали векторировать потенциальную угрозу в сторону от своих интересов. 8 декабря 1935 года Хор подготовил соглашение с Лавалем об уступках со стороны Эфиопии в пользу Италии, которая предоставила бы Аддис-Абебе выход к морю в районе южной Эритреи. Италия обнаружила готовность к переговорам после того, как возникла угроза приостановки нефтяного импорта со стороны 10 государств, дававших 74,6% ввоза нефти и нефтепродуктов в королевство. 12 декабря условия соглашения просочились в прессу, и в результате кабинет Лаваля пал, а Хор уже 18 декабря 1935 года вынужден был подать в отставку. Форейн офис возглавил Иден.

7 марта 1936 года Гитлер решил ввести в войска в Рейнскую область. В январе здесь был проведен плебисцит, жители в подавляющем большинстве выступили за восстановление юрисдикции Германии. Тем не менее, ввод войск был очередным нарушением решений Версальского договора, и в первую очередь это касалось интересов Парижа. В тот же день Париж и Брюссель возобновили договор о военном сотрудничестве. Германская армия была не готова к войне, в случае выступления Франции, тем более, если ее поддержат её союзники — Польша и Чехословакия. Но Прага, естественно, не могла действовать изолированно, что касается Варшавы, то глава внешнеполитического ведомства Польши то частным образом заверял французов в том, что его страна в данном случае (!) готова выполнить свой союзнический долг, то вслед за этим публично заявлял, что соглашение Франции, Чехословакии и Советского Союза вызвало естественную реакцию Берлина. С такими партнерами Парижу трудно было рассчитывать на поддержку на востоке Европы.

Оценивая ситуацию, генерал-лейтенант (в 1936 г.) Кейтель вспоминал:

«Наши соседи могли в любую минуту, без более или менее серьезных боев и вновь осуществленного вооружения, продиктовать нам свои условия! Армия не имела ни полного комплекта вооружения, ни танковых войск и тяжелой артиллерии; военно-морской флот никакой серьезной роли не играл, а люфтваффе пока находилась в процессе мучительных родов. Любая иностранная интервенция оказалась бы для противника детской игрой».

Немецкие военные с тревогой ожидали, какой будет реакция Франции, Англии и её союзников. Военный министр генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг предложил отвести германские войска, но Гитлер не счел необходимым прислушаться к этому совету. Бронетанковые части вермахта не были использованы для движения в Рейнланд. Гитлер не хотел раньше времени нервировать соседей. Сам он очень беспокоился, сомнения в первую очередь вызывало поведение англичан.

В случае выступления французских войск германские получили категорическую инструкцию — отступать. Но в целом в Берлине были уверены — Франция не выступит. И он не ошибся. «Идя на подобный риск, — отмечал де Голль, — он мог проиграть все разом. Он выиграл в этой игре все». Французское правительство не решилось пойти на военные меры, возможно даже и на мобилизацию за два месяца до выборов в Палату представителей. Все, на что позволила себе пойти республика — это ратификация 12 марта 1936 г. Сенатом договора с СССР 1935 года (231 против 52 голосов). Немцы были гораздо более убедительны в своих действиях — 23 августа 1936 года срок службы в армии был продлен с 1 до 2 лет, по всей стране развернулось строительство стратегических дорог и аэродромов. Единственным способом остановить Гитлера, по мнению Идена, была организация международного выступления в защиту существующего порядка вещей:

«Но никто не был готов к действиям. Растущая тенденция найти объяснение этому была удобрена провалом в Абиссинии».

Война в Абиссинии весной 1936 года подошла к концу. Большая часть европейских инструкторов покинула страну, с негусом остался только его личный советник — бывший русский военный летчик полк. Ф.Е. Коновалов. По его словам, армия императора была полностью лишена дисциплины, и, ввиду отсутствия организованного тыла, была неспособна к длительным действиям. 30 марта — 2 апреля произошло генеральное сражение у Май-Чоу. Итальянская радиоразведка перехватила сообщение о подготовке атаки противника. Бадольо получил возможность подготовиться и максимально использовать преимущества в обороне. 37 тыс. абиссинцев, включая императорскую гвардию, атаковали и были разбиты итальянскими войсками в составе 2 туземных и 3 итальянских дивизий — до 40 тыс. чел. Предложения образованного Лигой Комитета-13 о перемирии не вызвало интереса, дискуссий не было. Итальянский представитель заявил, что «единственным условием перемирия была бы оккупация всей страны». Сессия Лиги наций закончилась безрезультатно, к глубокой радости Рима. Там не скрывали как удовлетворения, так и своих планов завершить войну в ближайшее время, до 11 мая. На этот день была назначена очередная сессия Лиги.

29 апреля 1936 года император обратился к мировой общественности:

«Неужели народы всего мира не понимают, что, борясь до горестного конца, я не только выполняю свой священный долг перед моим народом, но и стою на страже последней цитадели коллективной безопасности? Неужели они настолько слепы, что не видят, что я несу ответственность перед всем человечеством? Если они не придут, то я скажу пророчески и без чувства горечи: Запад погибнет…»

Остатки абиссинской армии отходили к столице. 30 апреля негус прибыл с ними в Аддис-Абебу. Среди его окружения возникла мысль использовать сезон дождей для поездки в Европу для того, чтобы найти там поддержку. 30 апреля император решил покинуть страну, и 2 мая отправился поездом в Джибути. Управление страной негус передал Временному правительству во главе со своим двоюродным братом расом Имру. 3 мая он прибыл в порт, где его вместе со свитой и частью казны погрузили на два английских корабля, взявших курс на Палестину, откуда на крейсере «Энтерпрайз» отправился в Европу.

5 мая итальянцы заняли Аддис-Абебу, в город на своем форде-лимузине въехал Бадольо. Маршал отправил Муссолини телеграмму: «Сегодня в 16.00, победоносные войска вошли, а Аддис-Абебу». Двумя часами позже Муссолини в Риме обратился к толпе, собравшейся перед его резиденцией с речью — он объявил войну оконченной. 9 мая был издан декрет о присоединении Абиссинии к Итальянской империи, король Виктор-Эммануил III присоединил к своему титулу императорский. 10 мая этот декрет был вручен итальянским представителем в Лиге наций её генеральному секретарю. 30 июня 1936 года Хайле-Селассие прибыл в Женеву, чтобы выступить с трибуны Лиги Наций. Как только он появился в зале, итальянский консул покинул дипломатическую трибуну, а итальянские журналисты начали «кошачий концерт». Сохраняя спокойствие, негус обратился к Великим Державам, обещавшим защиту малым странам с вопросом — что они предприняли для защиты его страны?

Ответа не было, если не считать за таковой свист итальянской делегации и журналистов и предписание покинуть Женеву в течение 4 часов после своей речи. Многие в зале Дворца Наций смеялись. Изгнанный монарх попытался посетить США, чтобы обратиться к американской общественности, но ему отказали в получении визы. При этом Вашингтон отказывался признавать титула императора Эфиопии за итальянским королем. До 1939 года Хайле-Селассие с семьей прозябал в эмиграции в Лондоне.4 июля 1936 года Лига наций постановила отказаться от дальнейших санкций против Италии. Итальянцы потеряли 2313 чел. убитыми, умершими от ранений и болезней, что составило 0,66% из числа задействованных сил. Потери колониальных войск были сравнимы в общих цифрах — 2493, но почти 3% из их общего числа. Затраты на военные действия к 20 мая 1936 года составили гигантскую для Италии сумму в 12 млрд. 111 млн. лир.

Формально война в Абиссинии была окончена, но сопротивление продолжалось и приняло характер партизанской войны. В стране была размещена 200-тыс. итальянская армия, 300 самолетов, 10 тыс. грузовиков. Интенсивность боевых вылетов итальянской авиации превысила период войны, но полностью поставить страну под контроль так и не удалось. Интервенты контролировали не более 40% территории. 28 июля 1936 года несколько партизанских отрядов вошли в Аддис-Абебу с четырех сторон. Одновременно в городе началось восстание. Для его подавления пришлось использовать все наличные силы, включая авиацию. Активные боевые действия с применением химического оружия продолжались до декабря 1936 года, когда был окружен и вынужден сдаться рас Имру.

Эта победа не принесла спокойствия. С мая 1936 по декабрь 1937 года итальянцы потеряли больше убитыми в Абиссинии, чем во время активных военных действий. Резко упали цифры итальянского ввоза в Абиссинию — за тот же период 1936—1937 гг. он дал дефицит в 3,5 млн. лир. Каждый месяц оккупации обходился Риму в 1 млрд. лир. 19 февраля 1937 года в Аддис-Абебе произошло покушение на сменившего Бадольо на посту вице-короля после формального окончания войны маршала Родольфо Грациани. Во время празднования рождения наследника престола принца Виктора-Эммануила Неаполитанского происходила раздача милостыни нищим во дворе бывшего императорского дворца. Воспользовавшись этим два молодых эфиопа — Абрахам Дэбоч и Могэс Асгэд — бросили бомбы в группу официальных лиц. Многие, включая Грациани, получили осколочные ранения. Покушавшиеся были убиты на месте, в городе началось избиение местного населения. За три дня было убито до 30 тыс. чел. Вслед за этим власти развернули репрессии против служителей православной церкви. 20 мая 1937 года произошли массовые убийства монахов и священников. С 1938 года начался рост партизанского движения. Все, что мог сделать Советский Союз в этот период, это морально осудить репрессии интервентов в прессе.

В декабре 1937 года Грациани был смещен генералом авиации герцогом Амедео д’Аоста. Новый вице-король Эфиопии фиксировал следующее положение дел: «Положение поистине ужасное, влияние итальянцев распространяется лишь в радиусе пушечного выстрела, но никак не дальше». Впрочем, Лига Наций и европейская дипломатия не имела к этому никакого отношения.