Капитализм возвращается к рабству

Цикл экономического развития Цивилизации закончился. Согласно канону, первой по-настоящему стабильной массовой экономической системой являлось рабовладение. До того экономика ограничивалась пределами рода, семьи, максимум родственного клана. По сути, она оставалась всё той же деревней, только несколько увеличившейся в размерах. Лишь переход на массовое использование рабского труда позволил отнимать прибавочный продукт в объемах, обеспечивающих возможность содержать армию и управленческий аппарат государства. За счет чего в итоге расширяться, приобретая новые земли и новые ресурсы.

Империя это хорошо или плохо — можно поговорить как-нибудь отдельно. Пока констатируем факт: вся ресурсная база, которая находится вне вашего контроля, рано или поздно окажется встроена в экономику вашего конкурента. При достижении существенной разницы в масштабах уже вы сами превратитесь в законный приз свободной охоты.

Отсюда формируется фундамент понятия постоянства экономического развития. Любая система стремится к пределу своей эффективности и всегда проскакивает его чисто по инерции. Мир, как колесо, не падает, пока сохраняет движение. Устаревание прежних традиционных приемов и правил порождало новинки.

Так в Древнем Риме появились «рабы с хижиной», впоследствии ставшие фундаментальной предпосылкой к возникновению следующей стабильной экономической системы — феодализма. Который, в свою очередь, попытался выскочить за естественные рамки натурального хозяйства и создал капитализм.

Кризис капиталистического хозяйства привел к двум мировым войнам и попытке перехода на следующий этап глобального развития общества — к социализму. Но она в итоге оказалась частично неудачной.

Распад Советского блока привел теоретиков к мысли, что капитализм есть вершина экономического развития человеческой цивилизации, а периодически возникающие в нём кризисы являются лишь естественными циклами самоочистки системы от накопившегося шлака.

Однако анализ событий последних двух с половиной десятков лет убедительно показывает фатальную критичность связи капиталистического принципа экономики с непрерывностью процесса расширения ее объема. Имевшееся пространство для экспансии обеспечивало прирост числа потребителей, которые оправдывали расширение масштабов производства, тем самым создавая новые рабочие места и генерируя стабильную прибыль.

Беда пришла откуда не ждали. Доступные к завоеванию рынки закончились. А без этого капиталистический принцип хозяйствования может сохранить жизнеспособность только через расширение объемов внутреннего потребления товаров и услуг. Продукцию мало произвести, результат не имеет смысла, если ее не получится продать. Так что стремление развивать потребление выглядело логично.

Но и оно оказалось небезграничным. С одной стороны, доля услуг в структуре национальных ВВП ведущих стран мира достигла 80% (США — 79,5, Франция — 78,8, Великобритания — 80,2, Бельгия — 77,6, Евросоюз в среднем — 73,6), с другой — абсолютное большинство создаваемых денег из экономики изымаются в накопления. В итоге получается фатальный системный кризис, преодолеть который не получилось даже практическим обнулением банковской учетной ставки ФРС.

Хотя фондовые индексы еще растут, реальные продажи замедляются, тем самым вынуждая промышленность сокращать объемы производства. И капитализм перестает работать. Решить данную весьма серьезную концептуальную проблему мировые монетарные власти хотят через возврат к обыкновенному рабовладению. Разве что внешне выглядящему чуть более благопристойно.

Если проблема сводится к отказу владельцев денег расходовать их на потребление, то следует испортить сами деньги. Немецкий эмигрант экономист Йохан Сильвио Гезелль в начале ХХ века предложил облагать их специальным налогом (демереджем) за сам факт их наличия. Автор говорил о 5% в год, но не настаивал на конечности именно такой ставки. Главное, чтобы не потраченные деньги автоматически обесценивались, толкая владельцев их, ввиду бесполезности накопления, быстро возвращать в полном объеме назад в экономический оборот.

Так вот, как рассказывает Bloomberg, в собственном блоге МВФ два его ведущих экономиста — Ruchir Agarwal и Signe Krogstrup — предложили руководству Фонда современную концепцию теории «денег Гезелля».

Нынешняя денежная масса должна быть разделена на две категории: наличные денежные средства и электронные деньги с высоким обменным курсом, а также максимальным затруднением использования наличности в любых расчетах. В свою очередь на электронные деньги предполагается ввести отрицательную процентную ставку. Авторы ссылаются на опыт центрального банка Швеции, уже взимающего с держателей депозитов 0,25% годовых.

На происходящее, конечно, можно было бы смотреть с иронией. Концепция свободных денег является типичным примером либеральной ошибки. Гезелль слишком фетишизировал сами деньги как платежное средство, полностью исключив из учета все прочие составляющие процесса. Потому не заметил даже самых элементарных вещей.

Если заработок должен немедленно полностью тратиться, значит, люди будут работать только за еду. Наивно предполагать, что за одну зарплату они смогут купить еще и сразу дом и прочие необходимые вещи долговременного использования. К примеру, в США приобретение жилья сопряжено с выплатой около трети годового дохода на протяжении тридцати лет.

В условиях перевода мировой экономики полностью на «деньги Гезелля» система капитализма автоматически вырождается в элементарное рабовладение. Социальные лифты остановятся.

Считается, что сегодня 1% самых богатых людей Земли в сумме владеют состояниями, превосходящими стоимость активов 99% остальных людей Земли. Богатейшие 62 человека имеют столько же, сколько беднейшая половина населения планеты. В действительности это не совсем так. Подобные расчеты основаны на ряде, мягко скажем, не совсем адекватных допущений, о них поговорим отдельно. Однако в главном смысл остается верным.

Абсолютное большинство людей живет исключительно наемным трудом. Даже с учетом среднего и малого бизнеса, количество предпринимателей, в пересчете на 1000 человек населения, составляют небольшую долю: в Японии — 45 человек, в США — 20, в Чехии — 85, в Канаде — 33, в России — 39, в Великобритании — 27. Имеющаяся, пусть и с оговорками, сегодня способность денег обеспечивать накопление оставляет возможность организовать собственное дело или хотя бы создать какую-то свою услугу, что и есть, по сути, социальный лифт. Перевод экономики на протухающие деньги его закроет полностью. Работа только за еду не оставит возможности создать стартовый капитал. А значит, сын дворника всегда останется дворником.

По сути, это и есть рабовладение. Разве что современное, внешне благопристойное и с кучей товарной рекламы, но ничего не меняющее по сути. Отсутствие возможности копить привяжет население к месту работы не хуже железных кандалов. Протухающие деньги, даже где-нибудь украв, человек всё равно не получит автономность хоть сколько-нибудь надолго. А значит, работодатель сможет варьировать размер зарплаты в очень широких пределах.

Более того, в случае реализации идеи экспертов МВФ открывается перспектива решить все социальные проблемы современного общества через переход на базовый безусловный доход. Если его выдавать «деньгами Гезелля», то и волки будут сыты, и поголовье овец сохранится неизменным. В любой момент каждому бунтарю урезаем паек «ниже прожиточного минимума», и вуаля. А общественную безопасность обеспечивать через предоставление ночлега в охраняемых бараках.

Общество при этом вновь возвращается к четкой классовости. Условно говоря, от 30 до 85 «владельцев заводов, газет и пароходов» и свыше 915 «остальных» человек на каждую тысячу. От капитализма в нём не останется ничего. Вернется эдакий Древний Рим, только с электромобилями, виртуальной реальностью и интернетом.

Руководство МВФ такое считают вполне нормальным. Отсюда и аккуратные вбросы «новой темы» пока лишь как простое теоретизирование пары мало кому известных широколобых финансовых фриков. Классическая схема использования окна Овертона.