Россия начинает с Ираном игру по-крупному

Правительство Ирана одобрило решение получить у России еще один кредит в размере 5 млрд долларов. Эти средства должны стать одним из источников государственных доходов Ирана на финансовый год, который начнется 21 марта. Тегеран запрашивает у Москвы кредит уже в третий раз (с 2013 года), но до заключения обязывающего контракта дело пока не доходило. Ранее советник верховного лидера Ирана Али Акбар Велаяти заявлял, что Тегеран хочет получить дополнительные средства от России в размере 7 млрд. По его словам, «если мы хотим иметь обширные отношения, то этой суммой дело не закончится, надо расширять эту сферу».

18 января сего года заместитель министра финансов России Сергей Сторчак сообщал журналистам, что переговоры о предоставлении межгосударственного кредита Ирану продолжаются, финальных решений пока нет. Но раз иранские парламент и правительство уже приняли соответствующие решения, значит, кредитная сделка завершилась или близка к завершению. Остановились на 5 миллиардах, которые направят на проекты в сфере атомной энергетики, железнодорожных перевозок, водоснабжения и строительства дамб. Тегеран, оказавшийся под прессингом жесточайших американских санкций, нуждается в кредитах для развития своей инфраструктуры. Но есть контекст. В ситуации, когда, как писала на днях газета The Wall Street Journal, «Совет национальной безопасности США во главе с помощником президента Джоном Болтоном обращался в Пентагон с просьбой рассмотреть варианты удара по Ирану» или превратить эту страну «в театр политических потрясений», выделение нескольких миллиардов Москвой приобретает важный политический и геополитический смысл.

Президент Ирана Хасан Рухани по итогам недавней встречи в Сочи с президентом России Владимиром Путиным назвал иранско-российские отношения «хорошими» и близкими «к стратегическим». То есть пока еще не стратегические, несмотря на альянс на сирийском направлении. Помимо того, не секрет, что внутри иранского руководства идет дискуссия относительно перспектив выстраивания дальнейших отношений с Москвой. Есть и такие, кто призывает использовать в своих интересах американо-российские противоречия и в качестве запасного варианта держать сценарий с выходом на новое соглашение с Вашингтоном по ядерной программе. Напомним, что в конце прошлого года президент США Дональд Трамп сам выступал с призывом к Тегерану пойти на новое соглашение по ядерной программе.

Теоретически Вашингтон мог бы провести гибкую дипломатическую «иранскую операцию» в стиле Барака Обамы, но вместо этого администрация Трампа избрала вариант, который предусматривает капитуляцию Ирана по внутренней и внешней политике. Белый дом активно использует механизм санкций, даже несмотря на то, что в общем Рухани и его правительство в Европе воспринимается как западноцентричное, а развитие Тегераном экономического сотрудничества с Москвой — как демонстрация прагматического подхода Ирана к России, важному коммерческому и торговому партнеру. В сложившихся геополитических обстоятельствах предоставление Россией солидного кредита Тегерану является демонстрацией устойчивой политики в отношении этой страны и наличие фактора благоприятной оценки перспектив ее дальнейшего развития. В то же время необходимо признать, что своеобразный «иранский прорыв» России происходит в сложной геополитической ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке.

Стремление России и Ирана выстраивать экономики, которые могли бы взаимно дополнять друг друга, могут восприниматься американцами и европейцами в качестве вызова их геополитическим интересам. Не всем по нраву такой ход событий и на Ближнем Востоке, где опасаются появления у Москвы и Тегерана нового оперативного измерения в отношении тех территорий, которые некогда входили в состав Персидской империи, потом отошли к России, а после развала СССР приобрели статус независимой государственности. Помимо того, нельзя обойти вниманием вопрос российско-иранско-турецкого сближения, наметившегося в течение последних лет. Кстати, Турция также имеет за спиной опыт имперской государственности. Если рассуждать исторически, то на стыки бывших империй постоянно приходятся точки геополитической бифуркаций: будь то Ирак, Ливия, Сирия. В этом ракурсе становятся понятными и некоторые перемены в Закавказье.

Как пишет один из бакинских экспертов, Азербайджан оказывается между Россией и «пророссийским Ираном с пророссийской Арменией». В этой связи Тбилиси пытается «прорваться» в Европу, а Баку добавляет к своей «многовекторной» политике «национальные интересы», геополитическая направленность которых носит пока неопределенный характер. Наверное, потому, что российско-иранский альянс и расширяющееся торгово-экономическое сотрудничество формируют новое пространство маневра для дипломатий двух стран в Закавказье, и не только там. Как пишет в этой связи The Washington Post, все это происходит «на фоне сокращения влияния Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, когда Иран и Россия, никогда не являвшиеся близкими союзниками, объединяют усилия для укрепления своих позиций», а «Белому дому нужно будет приобрести исключительный талант для того, чтобы осуществить разворот событий».