Кто и почему боится альянса России и Германии

Два политика в разное время высказали очень интересные мнения по поводу последствий сближения России и Германии. Джордж Фридман, директор частной разведслужбы Stratfor, в 2016 году дал интервью германскому агентству экономических новостей Deutsche Wirtschafts Nachrichten (DWN), где прямо сказал:

«Не только США хотят остановить российско-германский союз. Нет ни одной страны в Европе, поддерживающей такой альянс. Польша и Франция, например, — яростные противники подобного союза. Сближение России и Германии — ужас и страх для Европы».

Ту же позицию озвучил немецкий политолог Александр Рар после Мюнхенской конференции по безопасности: «Россия, конечно, понимает, что Украина используется как таран для того, чтобы сдерживать Москву. В политике европейской и американской, если говорить в геополитической терминологии, самое главное — не допустить, чтобы Россия вернула себе мощь в Европе и на мировой арене.

Поэтому Украина очень удобный инструмент, который всегда можно использовать для ослабления России, для того, чтобы европейские страны и Россия не сближались, для того, чтобы Германия и Россия не выстроили свой альянс, чего боятся поляки, американцы, прибалты. Это реальность. Я думаю, ее изменить при нынешнем поколении европейских политиков невозможно».

Между этими высказываниями три года, но и американец, и немец называют Польшу главной противницей российско-германского союза, если таковой возникнет. При этом Фридман сюда включает Францию, а Рар ещё и Прибалтику с США. Однако ни тот, ни другой не упомянули Британию — не только главного интересанта недопущения усиления российско-германского сближения, но и по сути государства, колонизировавшего как США, так и Польшу.

Исторически именно Британия сильнее всего заинтересована в сокрушении сильной Германии, а ничто так не усиливает Германию, как союз с Россией, так как это выводит Германию в статус глобальной державы, действующей от Лиссабона до Пекина через русский транспортный коридор.

Польша всегда была марионеткой Британии, которая использовала Польшу как таран против Российской империи. США получили Польшу по наследству от Англии, ибо Англия по-прежнему управляет политическим классом США, точнее не Англия, а её транснациональная элита, имеющая двойную англо-американскую прописку. Глобальная элита Британии действует в мире руками США, но тут, как в знаменитом романе, «бензин ваш, идеи наши».

Надо очень чётко разделять британское государство и британскую финансовую элиту. Британское государство может потерять, как оно потеряло свои колонии в пользу США после Второй мировой войны, но это было простое перераспределение ресурсов в рамках одной и той же элиты. Для Ротшильдов, оперирующих как в Британии, так и в США, никакого ущерба не возникло. Потеряло лишь министерство по делам колоний. Но Британия — это Ротшильд, а не данное министерство.

Поэтому мнение Польши и Прибалтики — это мнение Англии. Пока Англия не господствовала над Польшей и Прибалтикой, они искали дружбы с Германией и извлекали из этого пользу. Конфликт Польши и Германии — это конфликт Англии и Германии. Учитывая полный британский политический контроль над правящим классом Прибалтики, их нынешний конфликт интересов с Германией — это тоже конфликт Британии и Германии, а не этих стран. Вся внешнеполитическая повестка этих лимитрофов полностью определяется в Лондоне. Несмотря на известную автономность в частностях, общая мировая повестка США также определяется в Лондоне.

Экономика Германии конструировалась США таким образом, чтобы она базировалась на экспорте и потому оставалась крайне зависимой от рынков сбыта в США и тех странах Европы, которые США контролируются. Как говорит Фридман, 50% экспорта Германии — это страны еврозоны. При этом вся европейская торговля зависит от политики ФРС США. Изменит ФРС ставку рефинансирования в сторону её повышения — и связь доллара и евро обрушит экономику ФРГ. Потому через этот рычаг США управляют экономической и политической элитой ФРГ.

Границы роста возможностей Германии в Европе очерчены США — всякий рост Германии возможен лишь тогда, когда он влечёт за собой рост возможностей США. Это сформулировал Бжезинский в начале 90-х в своей книге «Великая шахматная доска». С тех пор Германия несколько расширила себе свободу рук, что показывает реализация проектов стратегических газопроводов с Россией, но это происходит ценой колоссальных уступок в других областях, чтобы в целом не нарушать господствующую позицию США. Германия теряет огромные деньги от участия в американских санкциях, но это цена за газовую мощь, поданную из России.

Да, опираясь на Россию, Германия в то же время не заинтересована в усилении российского влияния на Европу, и потому позиция США и Германии будет схожа в украинском вопросе. Польские и прибалтийские амбиции, подогреваемые англосаксами, также идут в этом русле.

В ответ на согласие России на объединение Германии — при категорическом возражении ближайших германских «союзников» в лице Англии и Франции — Германия не ответит взаимностью на объединение России. Мощная Россия — это то, что всегда сближало европейские государства между собой, как бы они ни враждовали. Но если речь идёт о том, чтобы использовать Россию для резкого усиления своих позиций, тут Германия может разойтись во мнениях с Англией и США.

Украина, стремясь попасть в англо-американо-европейское сообщество борцов с Россией, рассчитывает получить за это существенную денежку. Польско-украинский инстинкт говорит о том, что надо найти самого сильного и пробиться к нему в прислугу, тогда получишь статус любимой жены султана и какие-то погремушки в гареме. Польская элита надеется, что она использует Америку для реставрации её руками Речи Посполитой. Пока они таскают из огня каштаны для США, они успеют повторить фокус Германии — усилиться геополитически, ибо они верят, что чем сильнее Польша, тем сильнее США. Они понимают, что никогда не станут самостоятельной Империей, и потому готовы быть американской провинцией в Европе, но большой по размерам, такой, чтобы однажды отомстить за исторические унижения и Германии, и России.

Идеология реванша, на который нет и никогда не будет ресурсов, — это невроз, а неврастения никогда не приносила удачи. Это польская трагедия, если хотите. Именно осознание и переживание этой трагедии прорывается в оголтелой позиции польских участников на российских ток-шоу. Такая агрессивность есть лучшее проявление понимания своей слабости. Настоящая сила не нуждается в агрессивности.

Интересна фиксация абсолютной интеллектуальной деградации политической элиты США. От Генри Киссинджера до Майка Пенса — это американская трагедия. Может быть, Киссинджеру было бы лучше и не дожить до времени, когда он может это лично наблюдать, но тем не менее это факт. Вот вам перлы от Майка Пенса на Мюнхенской конференции в пересказе немецкого политолога:

«Пенс утверждал, что Америка права, а все другие страны не правы. А под конец он упомянул, что Бог любит свободу, а поскольку в Америке больше всего свобод, значит, Бог любит Америку». Такое вот «богословие» от вице-президента США.

А. Рар не скрывает брезгливости германского правящего класса к нынешней американской администрации. Они намеренно пригласили Байдена, который сорвал аплодисменты, заявив. что кошмар Трампа скоро закончится и всё вернётся к временам Обамы. Рар уверен: «…Все хорошо уже не будет, и это все понимают. Вопрос о будущем трансатлантических отношений стал самым главным на этой конференции, потому что Европа стремится стать независимой из страха перед Трампом, но не в состоянии этого сделать».

Германия, по словам Рара, уже не хочет создавать свою армию, понимая, что не потянет этот проект. ЕС не в состоянии стать самостоятельным, настолько он зависим от США в экономике и безопасности. Европа, включая Германию, теперь клянчит у США возврата в те времена, когда после Второй мировой войны европейцы не были вассалами и тоже могли что-то решать сами.

Но Рар уверен — этого не будет. Причиной он называет позицию Трампа. Понимая, но умалчивая при этом, что дело не в Трампе, а в объективных интересах США в том мире, где усилились Китай, Россия, Индия и мир ислама. США сами больше не тянут роль мирового жандарма, и если они видят, что им легче всего поправить дела ограблением Европы, бесполезно у них клянчить отказ от этой идеи.

Далее Рар сетует, что Трамп угрожает Европе, предпочитающей газ из России, за нежелание покупать дорогой американский сжиженный газ. И для продавливания этой идеи США подключают всю свою пятую колонну в Европе — поляков, румын, прибалтов. Тех, кого Германия всегда рассматривала как своих вассалов и презирала от всей тевтонской души. Вот он, конфликт интересов США и Европы. Это уже не щель, и даже не окно — это дверь нараспашку. Не войти сюда Россия просто не может.

Германия не поймёт, что Америка слезам не верит. Плач старой Европы по временам её молодости непродуктивен. Европа по-прежнему просит США оставить ей роль содержанки. Европа панически боится предложений России и Китая, понимая, что она растворится в российском сырьевом пространстве и в китайском производственном и демографическом океане. Европа стучится назад в США, но те закрыли дверь и не впустит обратно. Кормить Европу США больше не намерены, напротив, они сами требуют от Европы содержания.

Понятно, что этот спор постаревшей содержанки и постаревшего содержателя, самого стремящегося перейти на содержание, с любопытством наблюдают в России. Китай тоже никуда не спешит и понимает, что процессы деградации Европы необратимы, и в своё время там всё само упадёт, так же, как в своё время всё само упадёт в США. Тезис о падении США — это мнение крупнейших американских финансистов.

Отбиваясь от этих прогнозов, США создают центры пропаганды под видом центров исследований. Джордж Фридман, один из таких рупоров, не зря утверждает: Россия, Китай и Германия находятся на спаде, а растут Польша, Турция и Япония. Это он говорит с 90-х годов. Последний раз он это сказал в 2016-м. Очевидно, что это ошибочный прогноз, но Фридман создан и не для аналитики — в Пентагоне и ЦРУ аналитиков и без него хватает. Роль Фридмана — быть анестезиологом. Как в старом анекдоте про Брежнева: наш вагон стоит на месте, но мы занавесим окна и будем раскачивать вагон, чтобы все думали, что мы едем.

Тут Фридман озвучивает позицию всего правящего класса США. Германия прекрасно это чувствует и потому скорбит безмерно. Союз с Россией для Германии не только выгода, но и отрыв от привычной цивилизационной среды. Это погружение в мир варваров с Востока. Лучше проиграть себя и страну англосаксам, чем стать самостоятельными в контактах с Россией и Китаем. Если Германия встанет на этот путь, она так перепугает всех прочих европейцев, от западных до восточных, что германское лидерство в Европе будет подорвано.

Пока Германия мучается геополитической ломкой, понимая, что повышение состоялось под старость, когда оно уже поздно и не по зубам, и умоляет платить ей пенсию, оставив на работе, Россия спокойно переводит Германию на новую систему обеспечения. Германия плачет и мечется, она не хочет отказываться от американских родителей, требующих алиментов по старости, но выхода у неё нет. Прежний мировой порядок невозвратим, как невозвратимо ничего в этой жизни и в этой истории.

Фридман утверждает: Европа находится в стадии институциональной дезинтеграции и возвращается к нациям. То есть это союз государств в стадии распада. Это не верно. ЕС проходит кризис, но это борьба центробежных сил с центростремительными, и последние пока перевешивают.

Даже евроскептики требуют не демонтажа ЕС, а его реформы. Фридман торопится выдать желаемое за действительное. Да, США легче иметь дело с отдельными странами Европы. Но Европа не хочет такого состояния, несмотря на споры. Тенденция распада ЕС ещё не стала необратимой. С распадом ЕС исчезнут и амбиции Европы.

Впрочем, такой сценарий — перехода на двустороннее сотрудничество — отвечает и интересам России, так как никакие лимитрофы тогда не смогут, прикрываясь своей численностью, вставлять палки в колеса совместным российско-европейским проектам. И, кто знает, не действуют ли в данном сценарии Москва с Вашингтоном в унисон?

Таким образом, союза России и Германии больше всего не хотят Англия и сформированные ею США, после чего их позицию выражают все восточноевропейские вассалы США. На третьем месте Франция и Италия, конкуренты Германии. И на последнем месте те политические силы в самой Германии, которые привыкли комфортно существовать в вассальном положении у США и панически боятся больших стратегических перемен, так как понимают, что не справятся с ними.

В этом случае все их доводы о рисках для Европы на самом деле доводы о рисках лично для них. Европа от союза Германии и России только выиграет — если понимать под этим не интересы США в изложении марионеточных правительств Польши или Эстонии, а интересы самих Польши и Эстонии, как и всех прочих европейских государств, которые, не желая обижать, Путин назвал «сидящими и помалкивающими», потому что «обладают неполным суверенитетом» — такая вежливая формула для американских шестёрок, чей номер шестнадцатый, а место и вовсе не у открытого окна.

Суверенитет не бывает полным или неполным, он или есть, или его нет. Его не надо путать с влиянием. Все влияют на всех, все скованы всеми, но суверенитет предусматривает большее, чем неподверженность влиянию. Суверенитет — комплексное понятие, включающее символику, дипломатию, экономику, военную политику и культуру. Где-то его меньше, где-то больше, но тем не менее легко отделить его наличие от его отсутствия.

В этом смысле отношение Германии к союзу с Россией есть отношение к собственному суверенитету. Отказ от союза для Германии есть отказ от суверенитета. Со всеми последствиями такого решения. Ещё с древнейших времён продажа первородства за чечевичную похлёбку считалась неудачным бизнесом. У Германии пока ещё есть время подумать. Но нельзя думать долго, так как, если почки отказали, «Боржоми» пить поздно.