Восток — Запад — Восток. В центре прицела — СССР

Еще в 1923 году по просьбе основателя Гоминдана Сунь Ят-сена в Китай была отправлена советская военная миссия, которая сделала немало для создания и укрепления армии Китайской республики. Власть республики в это время была призрачной, её правительство самостоятельно не смогло создать ни армии, ни системы управления. Большая часть Китая находилась под властью четырех генеральских группировок, каждая из которых к тому же находилась под контролем Англии, Франции или США. У местных правителей были собственные армии, они формировали союзы и вели войны друг с другом. Опасности для кого-либо еще они не представляли. Но войны этих армий становились все более жестокими и интенсивными, никакой власти над собой милитаристы не признавали. Правительство Сунь Ят-сена в 1923—1924 гг. контролировало около трети территории провинции Гуандун на юге Китая. При создании армии республики советские специалисты особое внимание уделили созданию офицерских школ, одной из первых из которых была школа на острове Вампу. Начальником школы был назначен Чан Кай-ши, а политическую работу вел коммунист Чжоу Энь-лай.

С октября 1924 года военным советником здесь под псевдонимом генерала Галина служил В. К. Блюхер, который разработал план и фактически командовал армией во время знаменитого первого Восточного похода, в ходе которого армия республики впервые проявила себя мощной и самостоятельной силой. Новая армия сумела преодолеть сопротивление ряда независимых от революционного правительства, а иногда открыто враждебных ему групп милитаристов, управлявших отдельными провинциями Китая. В марте 1927 года были взяты Шанхай и Нанкин, куда была перенесена столица республики. Но советско-китайские отношения вскоре после этого резко ухудшились. 12 марта 1925 году Сунь Ят-сен умер, и это сказалось на сотрудничестве Гоминдана и китайских коммунистов. Его преемник Чан Кай-ши вскоре взял курс на борьбу с быстро усиливавшимися коммунистами. Развитие международной обстановки в Европе не могло не сказаться на положение СССР и внешнеполитическую ориентацию Чан Кай-ши.

5 октября 1925 года в небольшом швейцарском курортном городке Локарно под председательством министра иностранных дел Великобритании Остина Чемберлена начала работу конференция Великих Держав. 16 октября она завершила свою работу. Главным результатом было подписание т. н. Рейнского пакта — гарантийного договора между Германией, Бельгией, Францией, Италией и Великобританией. Державы гарантировали западные границы Германии, судьбу восточных решали арбитражные договоры между Берлином и Варшавой, Берлином и Прагой. Если Германия, Франция и Бельгия обещали «…взаимно не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения и ни в коем случае не прибегать к войне друг против друга». Исключением были те случаи, когда речь идет о самообороне от агрессии. Спорные вопросы между Германией, Польшей и Чехословакией должны были быть переданы на арбитраж Великих Держав, как говорилось в преамбуле двусторонних договоров — «признавая, что права каждого государства могут быть изменены лишь с его согласия».

«Локарно чревато новой войной в Европе», — заявил 18 декабря 1925 г. И. В. Сталин. Он не сомневался, что никакие гарантии не обеспечат долгую жизнь Версаля. Сталин был категоричен в его оценке: «…договор, искромсавший целый ряд государств и создавший целый ряд противоречий». Конференция, по его мнению, «никаких противоречий не уничтожила, а только обострила их». Но в 1925 году в Европе радовались. Что касается немцев, то они не торопились портить отношения с Москвой и 24 апреля 1926 года поспешили заключить Берлинский договор о ненападении и нейтралитете, который подтверждал, что основой взаимоотношений двух стран остается Рапалльский договор (Ст.1). В случае нападения третьей стороны на одну из стран вторая обязалась сохранять нейтралитет и, кроме того, не примыкать к враждебной коалиции, в том числе в экономическом и финансовом бойкоте (Ст.3).

Главным идеологом новой внешнеполитической конструкции был Лондон. Не удивительно, что за свой вклад в Локарнские соглашения Чемберлен стал лауреатом Нобелевской премии мира 1925 года. По иронии судьбы, именно этот борец за мир стал инициатором разрыва отношений с СССР в 1927 г. Рост популярности СССР в Китае и антианглийские настроения китайского общества весьма волновали британскую прессу и правительство. Лондон начал демонстрировать готовность китайскому правительству пойти на уступки в ряде вопросов. С начала 1927 года советское полпредство в Англии с тревогой стало сообщать о значительном росте антисоветских настроений в высших кругах британского общества. В дело вмешался Народный комиссариат иностранных дел. Заместитель главы НКИД М. М. Литвинов 21 февраля 1927 года выступил с пространной речью, особо отметив в ней то, что правительство королевства выдвигает обвинения, не предъявляя доказательств и что подобный подход угрожает двусторонним отношениям.

Уже 23 февраля 1927 года последовала нота Чемберлена. Он обвинял Москву в «антибританской деятельности». Доказательств, как это принято в случае военных тревог, не было представлено (если не считать за таковые ссылки на публикации в британской прессе). Лондон требовал прекращения этой деятельности под угрозой полного разрыва отношений. Через три дня последовал ответ НКИД — он отрицал обоснованность британских претензий. Следует отметить, что Лондон все же добился своего: Чан Кай-ши круто изменил свой внешне‑ и внутриполитический фронт. Развитие международной обстановки вскоре в очередной раз продемонстрировало правоту простой мысли: безопасность страны гарантируют только её Вооруженные силы.

Уже в 1926 году обострилась обстановка на Китайско-Восточной железной дороге. КВЖД проходила по территории, контролируемой войсками главы мукденской группировки Чжан Цзо-лина, который с 1919 года при поддержке Японии установил свою власть над Маньчжурией. Поначалу он был рядовым хунхузом, то есть бандитом, начал сотрудничать с японцами во время Русско-японской войны, после окончания которой стал служить в китайской армии. Революцию 1911 года он встретил уже начальником дивизии, опираясь на которую захватил власть в Мукденской, а затем и во всей Манчжурии. Токио постоянно настаивал на наличии особых интересов в этом районе Китая.

Чжан Цзо-лин создал группировку из ближайших родственников и доверенных лиц, опираясь на которую начал управлять огромной территорией фактически на правах независимого правителя. Он присвоил себе звание маршала, а затем и генералиссимуса. В конце 1920 года маршал, воспользовавшись ослаблением России во время Гражданской войны, заключил соглашение с Русско-Азиатским банком о временной передаче ему управления КВЖД до установления в России признанного Китаем правительства. В 1920 году китайские власти начали вводить на дорогу свои войска и полицию, бывшая полоса отчуждения получила название «Особого района Восточных провинций Китайской республики». В 1923 году на ней проживало 133 705 китайцев, 98 994 русских и 5384 чел. прочих национальностей. В 1923 г. Чжан Цзо-лин назначил первого управляющего районом. По мере укрепления Советской власти на Дальнем Востоке и Забайкалье все очевиднее становилась необходимость урегулировать вопрос о постоянном статусе дороги. Местное правительство не могло игнорировать мнение Москвы.

31 мая 1924 года в Пекине был подписан советско-китайский договор об общих принципах урегулирования вопросов. СССР отказывался от неравноправных соглашений с Китаем, заключенных до революции 1917 г., признавал Внешнюю Монголию частью Китая, обе стороны признавали урегулировать вопрос о КВЖД на основе следующих принципов: дорога является чисто коммерческим совместным предприятием; все некоммерческие вопросы, включая и военный, переходят в юрисдикцию китайских властей; СССР признает право Китая на выкуп дороги китайским капиталом. От всех специальных прав, привилегий, контрибуции за «боксерское» восстание советское правительство отказывалось. Одним из положений договора было обязательство уточнить условия владения дороги с правительством трех свеверо-восточных провинций. 20 сентября 1924 года в Мукдене было подписано соответствующее соглашение. Подтверждался коммерческий характер КВЖД (Ст.1), срок контракта на эксплуатацию сокращался с 80 до 60 лет, после чего дорога бесплатно передавалась Китаю (Ст.2). Оговаривалась возможность обсуждения сокращения срока «при наличии согласия обоих Договаривающихся Сторон», признавалось право Китая на выкуп дороги «на его национальные средства по справедливой цене» (Ст.2). Третья сторона в управлении дорогой исключалась (Ст.3). Один из современников довольно точно описал значение произошедшего: «Советский Союз подписал с Чжан Цзо-лином соглашение о КВЖД, но это соглашение, при наличии новой обстановки в Китае, отнюдь не гарантирует СССР от возможностей новых сюрпризов, которые могут иметь место в связи с усилением позиции Японии в Китае».

После этих соглашений железная дорога, хотя и находилась в управлении СССР, потеряла военное значение для Москвы. При этом она по-прежнему являлась прямой и надежной дорогой, связывавшей Дальний Восток с Европейской частью России (в 1916—1917 гг. была построена дорога по Амуру, но она была более протяженной, да и к тому же проходила вблизи границы. В связи с перегруженностью Транссиба же в 1926—1928 гг. были проведены изыскания относительно возможности строительства дорог в глубине советской территории). Тем не менее изменения все же были. С 1920 г. транзит по дороге практически полностью исчез, а в связи с Гражданской войной и ее последствиями резко в начале 1920-х упало значение Владивостока как торгового порта дороги, зато значительно выросло значение японского Дайрена (бывшего Дальнего). В 1926 году Чжан Цзо-лин начал использовать дорогу для военных перевозок (за них предполагалась 50% оплата тарифа), не оплачивая их. Солдаты захватывали локомотивы и вагоны, арестовывали служащих дороги.

Последовали протесты советского правительства против бесчинств военных властей, которые практически сорвали возможность нормального движения по дороге. 22 января 1926 г. Советское правительство отправило ноту протеста в адрес министра иностранных дел Китайской республики. Ответ был неопределенным, т. к. власти в Мукдене не подчинялись центральному правительству. Отношения между советскими властями и Чжан Цзо-лином весь 1926 год постоянно ухудшались. 6 апреля 1927 года около 500 солдат манчжурского правителя совершили налет на советское консульство в Пекине. Ограблению и насилию подверглись сотрудники консульства, находившегося на территории советского посольства, а также их семьи, женщины и дети. Протесты поверенного в делах СССР А. С. Черных и заместителя главы НКИД Л. М. Карахана остались без последствий.

7 апреля на секретном заседании руководство Гоминдана взяло курс на установление прямой военной диктатуры Чан Кай-ши. 11 апреля 1927 года США, Англия, Япония, Франция и Италия направили Чан Кай-ши совместный ультиматум, требуя наказать виновных в инцидентах, произошедших с иностранными подданными на территориях, контролируемых его правительством. Действия против иностранного капитала всегда возглавляли коммунисты. 12 апреля войска Чан Кай-ши атаковали коммунистов в Шанхае и устроили там резню, 18 апреля та же история произошла в Гаунчжоу. Одновременно по центрам Китая, контролировавшимся сторонниками Чан Кай-ши прошли демонстрации с требованием изгнать советских советников. 18 апреля на пленуме Гоминдана в Нанкине Чан Кай-ши обрушился с обвинениями на китайских коммунистов. Начались проблемы для судоходства советских пароходов в китайских водах, еще в марте 1927 года была арестована команда торгового судна «Память Ленина» (47 чел., были отпущены только в январе 1928 г.). Совторгфлот был вынужден остановить рейсы в китайские порты. 19 апреля из Пекина был отозван советский представитель.

Внешнеполитическое положение СССР постоянно ухудшалось. 12 мая 1927 года произошел разгром полицией помещения англо-советского торгового общества «Аркоса». Были задержаны все находившиеся в здании, включая детей. Немедленно последовал энергичный протест представителя СССР в Англии, а 17 мая — нота советского правительства, категорически возражавшего против такого образа действий, как избиение сотрудников представительства, в том числе и имевших дипломатическую неприкосновенность, изъятие переписки полпредств и т. п. Она заканчивалась словами: «Советское Правительство считает себя вправе требовать от Великобританского Правительства ясного и недвусмысленного ответа, из которого можно было бы сделать надлежащие выводы. Оно вместе с тем оставляет за собой право предъявления требований об удовлетворении за нарушение Великобританским Правительством договорных обязательств, за нанесенное оскорбление и причиненный действиями полиции материальный ущерб».

27 мая Лондон разорвал русско-британские отношения. Москва могла лишь вновь отметить безосновательность британских обвинений. Угроза военного столкновения в Европе постоянно увеличивалась. Весьма напряженными были отношения с Польшей. Более, чем дружественными, хотя и не союзными формально, были отношения с Каунасом (после захвата Польшей Вильно сюда была переведена столица Литовской республики). 28 сентября 1926 года Советский Союз и Литва заключили договор, в котором подтверждали приверженность принципу территориальной целости и неприкосновенности друг друга (Ст.2), что явно свидетельствовало о непризнании оккупации Виленского края поляками. Чтобы избежать двусмысленных трактовок, НКИД в день подписания советско-литовского соглашения известил советских полпредов, что Москва никогда не поддерживала захвата Вильно и не изменила своего отношения по этому вопросу. Последовал протест польской стороны, заявившей о том, что вопрос решен, и разъяснения Москвы, которая не считала его таковым.

24 августа 1926 года советская сторона вручила полякам проект договора о ненападении. Только 30 октября Варшава заявила о готовности приступить к переговорам. Поляки не торопились и явно затягивали время, надеясь выждать более благоприятные для себя обстоятельства «для более активной политики». Теперь у Варшавы возникла иллюзия возможности такого выбора. Министерство иностранных дел Польши весьма позитивно восприняло новость о разрыве англо-советских отношений. Оно было настроено продолжать, не ускоряя, переговоры с СССР о договоре о ненападении. Причина, по словам главы МИД Аугуста Залеского, была проста: несколько тысяч километров польских границ с Германией и Советским Союзом не имели никаких гарантий. С самого начала переговоров Польша не хотела брать на себя ряд обязательств, отсутствие которых явно обесценивали соглашение — польским дипломатам не нравилось положение о нейтралитете в случае войны договаривающейся стороны с третьим государством или группой государств, требовало гарантий относительно статуса Финляндии, Латвии, Эстонии и Румынии. Споры продолжались, и тут внезапно начался серьезный кризис.

7 июня 1927 г. на главном вокзале Варшавы Б. С. Коверда [1] стрелял в советского полпреда в Польше П. Л. Войкова, тот получил два пулевых ранения и через час скончался в госпитале. Москва энергично протестовала, возложив ответственность за произошедшее на польское правительство. НКИД немедленно потребовал роспуска белоэмигрантских организаций, действовавших в Польше. В ответной ноте польский МИД осудил «гнусное убийство», совершенное представителем «непольской национальности в ущерб Польскому государству». Взять на себя ответственность за действия польского гражданина Варшава категорически отказалась. В СССР и его столице проходили массовые демонстрации, тем не менее, по свидетельству польского посланника, власти сделали «все возможное, чтобы избавить Миссию от неприятности непосредственного соприкосновения с гневом масс… никто из членов Миссии не испытывал никаких неприятностей». То же самое делалось и в Варшаве. Правда, здесь власти столкнулись с другой проблемой — огромная масса людей, и прежде всего это были рабочие, захотели проститься с телом советского полпреда. После прощания на вокзале с военными почестями полиция и армия начали разгонять демонстрации.

Посланник в СССР Станислав Патек убеждал свое правительство в том, что мягкий приговор убийце будет чрезвычайно негативно воспринят в СССР и рекомендовал решение, которое в конечном итоге и было принято: «Что касается меня, то если речь не идет о смертной казни, размеры наказания политических преступников меня мало пугают, так как политическая ситуация часто меняется и эти изменения вместе с амнистиями создают множество удобных случаев для пересмотра приговоров и смягчения наказаний». Дело Коверды было передано в военно-полевой суд в Варшаве. 15 июля он приговорил убийцу к пожизненному тюремному заключению. Просьба о смягчении наказания была отклонена президентом республики. Инцидент был исчерпан, опасность советско-польского столкновения снята с повестки дня. 14 августа министерство внутренних дел Польши предупредило эмигрантские организации о необходимости соблюдать правовые нормы польского законодательства, в противном случае обещая приступить к роспуску организаций и высылкам из страны.

2 сентября 1927 г. была предпринята попытка застрелить советского полпреда в Литве, антисоветская пропаганда в Англии и Франции сопровождались призывами к «крестовому походу» против Советского Союза. Доказательств агрессивных намерений Москвы не предъявлялось. Самое главное — военная слабость СССР — не требовала доказательств и поэтому заинтересованная сторона провоцировала повод к войне. Но если в Европе эти усилия не были удачными, то неожиданно для многих они отозвались в Китае.

[1] Коверда Борис Софронович, эмигрант, белорусский националист, за убийство Войкова был осужден на пожизненное заключение, но позже освобожден по амнистии. В годы Великой Отечественной войны активно сотрудничал с гитлеровскими оккупантами, после поражения гитлеровской Германии бежал в США, где получил убежище. В настоящее время в России ультраправыми кругами предпринимаются попытки изобразить из него героя русской монархической эмиграции.